На краю архипелага

Макс, все осознав, вздохнул:

– «Челленджер» не поднимет такой тяжести. Максимум, на что он способен, – микроавтобус. А если бы и поднял, то что толку? Где патроны достать к пулемету? Какой прок от танка без оружия!

– Да ты поставь себя на место черных. Подходят к берегу – а тут выкатывается такое чудо и начинает на них башню наводить. Зачем вообще стрелять при таком раскладе? Там все путем будет. Я эту шваль знаю – бой вряд ли получится. Пугнуть хорошенько, чтобы знали, у кого здесь самая длинная палка, – и убегут, поскуливая громко. Я вообще проблем не вижу, кроме одной: как достать со дна морского это чудо. Но это Пикара напрячь надо. А потом Рома подшаманит технику, если надо будет, – он в этом деле сечет хорошо. В помощь ему ребят, что хоть что-то в железках волокут, выделить обязательно. Сделают – советская техника чугунная, ее фиг убьешь.

Макс покачал головой. Не так уж далеко от них расположился немалый отряд готов, с нетерпением дожидающихся возвращения товарищей, а здесь такие прожекты…

– Слушай, Кирпич. Может, у тебя и хорошая идея, но давай в другой раз ее обсудим. Мне кажется, сейчас не время фантастикой заниматься.

– А ведь это не фантастика, – вдруг произнес странно задумавшийся Роман.

– И ты туда же?

– Да, Максим. Я ведь машину знаю, и на что она способна, тоже знаю. По берегу пройдет везде. Расставить дозоры с рациями – и по тревоге она уже через пять минут помчится. Не думаю, что готы решатся на высадку, увидев на пляже такую технику.

– Я о том же! – обрадовался неожиданной поддержке Кирпич. – Но надо что-то решать с оставшимися. Если они завтра сорвутся с места и уйдут, то очень скоро вернутся с подкреплением. И тогда начнется неслабая заварушка. А если не вернутся, то черные будут долго ждать, и, не дождавшись, неспешно соберут новую экспедицию, уже очень серьезную. Мы время выиграем и успеем поднять Ромину «мамалыгу». Еще бы патронов надыбать где-нибудь – и у нас Аларих ноги будет целовать, не забывая при этом благодарить. Ведь этот танк еще и плавать может. А ну как в гости приплывем? Что они нам сделают, если его автомат не пробивает!

– Плавает мотолыга медленно очень, – встрял Роман.

– Ну и фиг с ней! Куда нам торопиться? Я тут, конечно, не бугор, но, будь на вашем месте, что-нибудь начал решать. Расклады таковы, что нельзя нам этих готов отпускать. Их ждут назад приблизительно через неделю. Пока призадумаются над причинами задержки, пока вышлют новый отряд, пройдет еще столько же. У нас такая орава, что к тому времени голыми руками машинку вытащим.

Макс устало улыбнулся:

– Вот почему все проекты спасения здесь всегда связаны с водолазными работами?

Глава 22

– …А с этими ивановскими у нас по жизни терки были – мы к ним особо не ходили, они к нам тоже. А кто заглянет – тот потом к стоматологу в очередь записывается с утра. И вот шагаю я, никого не трогаю, думаю, что уже все – проскочил и жить буду, не зная адреса аптеки, – и тут опаньки: «Приветствуем тебя, друг наш Кирпич. А не изволите ли объяснить уважаемой публике, что это вы на чужом районе делаете? А не попутали ли вы рамсы?» Ясное дело, я молчать не стал: «Ты там что-то провонял, шерсть паленая? Или проспал, не услышав будильник? Так тебя на зоне петухи разбудят, и попадешь ты туда за то, что тебя бомжи поимели». Короче, слово за слово – и пошел у нас конкретный махач. Я одному, другому, третьему. Ну и мне прилетает неслабо сразу со всех сторон. Замесили бы меня, ясное дело: против такого митинга в одно рыло не попрешь. Но мусора подкатили, и я первый раз в жизни рад этому был. Подняли меня с земли уже, спрашивают: «Молодой человек, есть ли у вас жалобы к этим юношам, которые только что ногами вашу тушку пинали?» Я же не козел по жизни и отвечаю правильно: «Да какие жалобы, начальник? Шел по улице, упал с бордюра. Никто меня не пинал – эти тимуровцы, наоборот, мне подняться помогали, но сами нечаянно оступились при этом. Уж очень у вас, товарищ командир, скользкие бордюры на районе». Ну, раз такое дело, желают мне приятного пути, и шагаю я дальше. Шагаю, надо сказать, без энтузиазма, потому как отбуцали меня не жалеючи. Я ведь человек, а не черепаха с панцирем, со мною бережно надо обращаться, а не как с мячом для футбола. Голова гудит, перед глазами плывет, из носа красная юшка не останавливается, и брюхо выворачивает. Добредаю до трамвайной остановки, падаю на скамейку, дух перевожу. Темно вокруг, хреново так, что вот-вот ласты склею. И тут из окружающей меня тьмы выползает конкретное чмо мужского пола и озвучивает предложение эротического характера. Я сижу, не знаю, сдохнуть или пойти кого-нибудь прибить. Аж кулаки сводит от желания такого, и тут держи, парень, – такая фортуна нарисовывается.

Вы прикидываете? Оно ведь во тьме кромешной не видит, что у меня мордень в хлам разбита, – за красивого мальчика принял. Ну, я упускать такого случая не стал. Дай, думаю, вломлю ему за все, что сегодня было. Даром, что ли, кулаки свербят? Ивановские ведь мне, ясное дело, побольше наваляли, чем я им: у меня ведь не двенадцать рук. Говорю ему радостно: «Согласен-согласен! Давай. Подходи. Ближе». А он мнется, забоялся чего-то. Почуял задницей угрозу ущерба для морды. Я кулаки сжимаю – и подстрекаю дальше: «Ну давай же! Подходи. Начинай». И тут происходит облом – из-за угла выруливает лоховоз и всеми своими фарами прямо по мне. Я сразу четкий стал, хоть фотографируй для паспорта. Шмот грязный, рваный, ряха избитая, везде кровища, кулаки на изготовку. Этот гной как разглядел меня во всей красе – рванул оленем в ближайший огород. Одним прыжком через забор двухметровый сиганул и скрылся в кукурузе. Вот сижу я здесь сейчас, и кулаки почему-то так же свербят. Дыня не сказать чтобы друг мне был, но очень хочется кого-нибудь порвать за него. Не смотрите, что балагурю и веду себя весело, – у кулаков другое настроение. Вроде эти, что здесь сидят, пальцем его не трогали, но вломить хочется почему-то именно им. Такие вот странные дела в голове происходят.

Слушая очередную историю из бурной жизни Кирпича, Макс через бинокль, временно реквизированный у Пикара, наблюдал за лагерем готов. Никто не опасался, что разговор услышат враги. Берег острова, обычно ровный, в этой части изобиловал заливами и мысами. На одном длинном выступе, заросшем кустарником и кокосовыми пальмами, расположился отряд островитян. Враги находились на другой стороне бухты, метрах в двухстах. Даже в полной тишине на такой дистанции тихий голос трудно различить, а под плеск волн даже покрикивать можно, если негромко.

Помимо Макса и Кирпича в зарослях скрывались Дина, Бродяга, Роман, Маса и оба водолаза Пикара – Хорек и Гиря. А еще здесь был Олег – без него никак не смогли обойтись. Точнее, он сам затеял бучу, уверяя, что лишь один способен поражать цели издали, потому что уже понял, куда и как косит винтовка, а стрелять из положения лежа можно даже без обеих ног. Скрепя сердце Макс согласился. А куда деваться, если положение безвыходное? Боеспособных ребят нет – пришлось даже остатки команды корабля привлечь. На «Челленджере» сегодня ночевало все население поселка, потому как оружие там осталось только холодное, а тех, кто может с ним обращаться, и вовсе по пальцам одной руки можно сосчитать. Если что-то пойдет не так, неизвестно, смогут ли вывести судно на большую воду. Уж больно мало там народа серьезного.

Никто не спал. Прижавшись друг к дружке, грелись – несмотря на тропический климат, ночью здесь нежарко. Кирпич, нервничая не меньше других, хорохорился, скрашивая ночевку комическими монологами, остальные подремывали, слушая одним ухом. У Олега ныла рана, и он, чтобы отвлечься, наблюдал за лагерем врага через оптический прицел. Иногда Макс брался за бинокль и занимался тем же.

Смотреть там было особо не на что. Тропическая ночь непроглядна, и трех ленивых костров не хватает, чтобы осветить окрестности. Макс с трудом различал черные прямоугольники кривых навесов и ряды бамбуковых кольев. Натыканы они были не слишком часто – при желании человек нетолстого телосложения может протиснуться. Но нечего и думать сделать это на бегу, в чем и заключался расчет. Пока нападающие будут медленно преодолевать заграждения, их легко можно истыкать копьями. Против диксов очень даже эффективное заграждение.

Теперь понятно, почему лучших рабов держали поближе: если из тьмы выскочат враги, до них доберутся после смертников и всех остальных. Берегли ценные кадры.

Судя по тому, что костров три, меры безопасности усилили – по словам Кирпича, прошлой ночью их было два. На месте готов Макс бы развел четыре или пять. Мало того что кто-то украл ценного раба, так еще и посланный в погоню отряд головорезов почему-то засветло не вернулся. Учитывая то, что ночевки на этом острове чреваты экстремальными приключениями, можно сделать нехорошие выводы и вообще окружить лагерь сплошным огненным кольцом.

Несмотря на все усилия, ни Макс, ни Олег так и не разглядели гота с ружьем. Не верить Швабре было бы опрометчиво – его слова насчет пистолета и автомата полностью подтвердились. Но, к сожалению, он мало разбирался в оружии и не мог сказать, с чем именно здесь придется столкнуться, – то ли это охотничий одноствольный дробовик, то ли серьезный нарезной карабин. Одно вроде точно – там нет оптического прицела и коробчатого магазина. Биноклей у готов тоже нет, и это радует: можно безнаказанно наблюдать за ними с безопасного расстояния.