На краю любви

— А как насчет волков? Или ты планируешь с ними договориться полюбовно?

— Волки сроду так близко не подходили к Сайлент-Крик. И в любом случае они еще не настолько голодны, чтобы нападать на человека.

— Джеки, послушай меня: ведь ты волнуешься за Эми, верно?

— Да!

— И это при том, что она наверняка сейчас не одна, с Совой или с Джилл, в тепле и безопасности. И завтра ты будешь с ней, правильно?

— Ну…

— А теперь представь, что ты… ну, словом, не дошел. И что-то с тобой случилось.

— А что может случиться со мной в нашем лесу?

— Не знаю и знать не хочу! Просто представь — что будет с твоей дочерью, если с тобой что-то случится?

Джек тихо застонал. Фрэнк помотал головой и тяжело вздохнул.

— Ладно! Я понял, спать ты мне все равно не дашь. Давай так: сейчас поедим, передохнем и пойдем вместе.

— Фрэнк…

— В конце концов, я тоже собираюсь работать проводником, так что надо начинать тренироваться. Если ты гарантируешь, что знаешь, куда идти…

— Фрэнк, дружище!

— Просто Мона тебя убьет, если мы не вернемся. Она же у меня рыжая, а рыжие все бешеные…

Этот разговор происходил в районе девяти часов, а в половине десятого они уже вышли в путь. Джек шел впереди, без видимого усилия прокладывая дорогу по снегу. Фрэнк Мейнард постарался выровнять дыхание и подстроиться под шаг старинного друга.

Еще тридцать лет назад Фрэнк с радостью и совершенно добровольно согласился на то, чтобы лидером в их паре был Джек. Фрэнк от природы был незлобив, а кроме того испытывал искреннее восхищение перед талантами друга.

Джек Браун ДЕЙСТВИТЕЛЬНО лучше всех знал лес, был сильнее, выносливее и терпеливее своих сверстников, учился у индейцев их потрясающему пониманию природы… И даже сейчас, на пороге снежной и морозной зимы Фрэнк Мейнард почти без колебаний отправился в ночь через лес за Джеком Брауном.

Возможно, именно эта вера в таланты и способности друга и помогла им обоим. К полуночи взмокшие от усталости, но вполне бодрые путники вышли на высокий обрыв. Внизу виднелась россыпь огоньков — словно бриллианты на черном бархате. Сайлент-Крик.

Они дошли. Осталось не больше мили. Через низинку они выйдут на окраину городка, а там рукой подать до дома Стерегущей Совы…

Джерри сбегал к Стерегущей Сове и предупредил ее насчет Эми. Старая индианка приподняла левую бровь — это выражало крайнюю степень удивления.

— Не думала, что малышка так быстро освоится. Что ж, ты принес хорошую весть. Спасибо, малыш.

— Мать Леса… как ты думаешь, с парнями все нормально?

— На самой базе бояться нечего — там есть дрова, есть еда, есть крыша над головой. Но я боюсь, что Джек Браун захочет вернуться любой ценой…

— Ты имеешь в виду — пойдет пешком? Да нет, вряд ли. Фрэнк его не пустит.

— Фрэнк всю жизнь ходил за ним хвостом и свято верил, что рядом с Джеком ничего плохого не случится…

— Я начинаю волноваться, Стерегущая Сова! Я впервые вижу тебя взволнованной…

— Вот еще! Иди отсюда, юный Баллард. И скажи сестре, я дома. Если девочка начнет капризничать, ее можно отнести домой. Снега сегодня больше не будет.

Когда Джерри уже ушел, старая колдунья сиу подошла к окну, выходящему на север, и прижалась лбом к холодному стеклу. Ее шепот был едва слышен, но в нем звучала робкая мольба:

— Великий Маниту, помоги ему! Ич-кенне,непослушный лосенок, ты не забыл свои тропы? Если уж ты не можешь иначе — иди. Смотри на звезды и слушай свое сердце. Анх!Старые Люди проводят тебя…

Потрясенные кровавым, но зато куда более осмысленным и справедливым концом папаниной истории «про Красную Шапку» девочки безропотно отправились чистить зубы, а затем мгновенно уснули. Поправляя одеяло, Джилл едва не прослезилась от умиления. Два ангела — рыжий и золотоволосый — сопели в четыре дырочки и даже не думали ни о каких ночных кошмарах.

Джилл вернулась в гостиную, подошла к папане и решительно опустилась перед ним на колени.

— Снимаю шляпу! Клянусь, что больше ни слова не скажу, даже если ты будешь каждый год жениться на новой женщине. Папа, я даже не предполагала, что у тебя такой талант! Выходит, это я в тебя…

— Не ценят старика-отца, а потом поздно будет! Ладно, не протирай портки и ковер. Вставай, налей нам с мальчиками по рюмочке и садись к огню.

Дик молча принес к камину любимое кресло Джилл, Сэм помог ей разлить по бокалам виски. Джерри набросил на плечи сестры мягкий плед… Острая нежность вдруг пронзила сердце Джилл Баллард. Как она смеет считать себя одинокой — рядом с такими прекрасными, могучими, смелыми и веселыми мужчинами?! Сюда бы еще деда…

— Ты что сопишь, простыла?

— А? Нет, я расчувствовалась. Я думала про всех вас.

— Ну тут любой расплачется. Что делать, терпи.

— Папа… ты все-таки ужасный человек! Интересно, как дед?

— Скоро узнаешь. У него через пару дней должно закончиться виски. Явится, как миленький…

— А на Рождество я хочу предложить ему вернуться домой,

— Ну и дура. Он тебя обругает последними словами и назло вернется в лес. Лучше уж предложить ему переселиться туда насовсем — тогда он, глядишь, вернется…

Посмеялись. Посидели. Потом Дик лаконично, в своей манере, сообщил, что Сэнди хандрит, но больница хорошая и врачи внимательные. Папаня на это возразил, что нынешние врачи слишком уж рассчитывают на всякие приборы и компьютеры, а вот старая ведьма — в смысле Стерегущая Сова — почитай, восьмой десяток лет обходится индейскими приметами да отварами из травок, и до сих пор никто из рожениц у нее не помер.

Покивали. Посидели. Огонь в очаге тихо засыпал, помаргивал малиновыми усталыми зрачками…

Стук в дверь обрушился, как лавина с горы. Джилл вскрикнула, Дик глухо чертыхнулся, Джерри и Сэм вскочили на ноги — только папаня удовлетворенно кивнул собственным мыслям, а вслух добавил:

— Ну правильно! Ежели часов в десять выйти… да через распадок, а потом срезать по ельничку… Молодец парень. Упертый. Открывайте, он небось замерз, как сопля на ветру.

Ошеломленные дети папани Балларда гурьбой потянулись к двери.

На крыльце неловко переминался с ноги на ногу высокий, облепленный снегом и обледеневший человек. Даже брови и ресницы у него были в снегу, а голос звучал глухо и хрипло: