На краю

Артём нежно провел большим пальцем по моим скулам:

– Даже и не думай, что когда-то сможешь от меня улизнуть. С этого момента ты – моя.

Я опустила голову на его грудь и стала наслаждаться громкими ударами сердца.

На соседнем этаже скрипнула дверь и кто-то вышел на полуночный перекур. Мы нехотя отстранились друг от друга и я спрыгнула с окна поправляя платье. Не хватало ещё, что бы нас увидели. Сплетней тогда не оберешься, да и время уже действительно позднее.

Артём на прощание обхватил мое лицо руками и притянул к себе. Что бы наши губы оказались на одном уровне, мне пришлось привстать на носки, хотя я была в полусапожках на каблуке .

Он нежно и не спеша поцеловал, оттягивая и покусывая нижнюю губу, от чего я глухо застонала. Услышав этот звук Артём прервал поцелуй и захмелевшими глазами пробежался по моему лицу, задержав взгляд на губах. Потом наклонился и поцеловал родинку.

Прошептав на последок «пока» он развернулся и быстро спустился по ступенькам на улицу.

Я же, пьяная от пережитых эмоций, на трясущихся ногах направилась в свою квартиру, на ходу поймав удивленный взгляд соседа дяди Стёпы. 

Глава 14

В просторный кабинет, сексуально виляя бедрами, вплыла девушка. На вид ей было около двадцати пяти лет. В руках она несла поднос, на котором ароматно дымилось кофе. На самой прелестнице кроме туфель на высокой шпильке и откровенного нижнего белья ничего не было.

У этой соблазнительной фурии постоянно чесалась голова от непривычного парика, который была вынуждена носить каждый раз, как только всеми уважаемый Иван Зотов наведывался к ней в гости.

В своей жизни она повстречала немало мужчин со странностями. Некоторые были самыми настоящими сексуальными маньяками, но таких, как Зотов, видела впервые. В его полтинник многие не вытворяют то, что вытворяет в постели он. Зотова можно было бы характеризовать как шикарного мужчину, но было одно существенное «но» - это его странный характер, жестокость, расчетливость, хладнокровность и диктатура.

Вот и сейчас, стоило только остановится перед ним и поднять свои глаза с нарощенными длиннющими ресницами, как её окатили диким презрением.

– Лида, я сколько раз тебе говорил, что бы ты нормально одевалась, когда я здесь. Не испытывай мое терпение, это последнее предупреждение – ещё раз увижу одетой, как шлюха, ты пожалеешь, что появилась на свет.

Девушка поставила поднос на стол и протянула чашку с горячим напитком:

– Я тоже устала повторять, что зовут меня Вика. Когда уже закончиться весь этот…

Договорить не получилось, в её сторону с размаху полетела чашка и Вике едва удалось увернуться, чтобы избежать ожога.

Иван резко вскочил с кресла и с невероятной прытью настиг выбегающую из кабинета девушку:

– Я буду звать тебя так, как захочу. Захочу – будешь Лидой, захочу – будешь Марусей, захочу – сотру с земли и поминай, как звали.

Он с силой сжимал горло до тех пор, пока она не начала сползать на пол бесформенной массой. Удовлетворившись её состоянием, Иван разжал пальцы и направился опять к креслу:

– Чтобы завтра привела себя в порядок и… не дай Бог, я увижу тебя со штукатуркой на морде – убью… И кофе принеси новый. 

Затем уставился в документы, продолжая работать, словно ничего и не произошло.

Вика еле поднялась с пола, продолжая хватать ртом такой драгоценный воздух и на дрожащих ногах собрала осколки разбитой чашки. Подойти к столу и забрать поднос не решалась.

Осторожно прикрыв за собою дверь, она бросилась в сторону кухни и только там дала вволю своим слезам и горю. Ну как её могло так угораздить? Ведь жила себе до встречи с этим козлом припеваючи и бед не знала, а теперь… А всё жажда легких денег, сама виновата. Только сейчас поняла, что в её случае деньги не приносят счастья.

Горло нещадно саднило, к вечеру по любому проявятся синяки. Опять придется безвылазно сидеть в доме. Сколько можно. Она уже устала.

Вытирая слёзы, Вика засуетилась по кухне, вновь повторяя все махинации с приготовлением настоящего турецкого кофе. Чтобы показать, что урок усвоен, быстро вбежала на второй этаж и принялась рыться в шкафу в попытках найти что-то приличное из одежды.

Это оказалось не так просто сделать. Все вешалки и полки были завалены яркой откровенной одеждой без намека на приличие. В самом дальнем углу шкафа валялся скомканный трикотажный халат, который Вика одевала всего пару раз. Этот простенький летний цветастый халатик подарила мать, когда ещё приезжала в к ней в гости, а это было так давно. С тех пор много воды утекло. И Вика – уже не та наивная, доверчивая сельская девушка, которая приехала в этот город покорять всех своей красотой. Вышло всё наоборот - город покорил и сломил её.

Второпях освежила в ванной лицо, чтобы не было следов слёз и надела давно вышедший из моды клочок ткани. Вновь вернулась на кухню и, сварив кофе нерешительно направилась к Ивану.

Тот лишь мельком бросил на неё взгляд, но заметив её изменения во внешности, одобрительно хмыкнул:

– Вот, уже совсем другое дело. Иди сюда, на коленки к папочке, не бойся, не обижу.

Вика нерешительно присела на колени, а Зотов тут же запустил руку под полы халата и настойчиво провел холодными пальцами по внутренней стороне бедер, всё выше и выше, пока не коснулся пульсирующего клитора и слегка надавил на него. Девушка застонала и, откинув голову назад, обхватила рукою Ивана за шею.

– Вот видишь, Лида, ты можешь быть послушной, когда захочешь, можешь делать мне приятно, а я тебе. Ты ведь сделаешь мне приятно?

Его шепот шевелил тонкие пряди чёрного парика на висках. Вика ощущала, как нарастает внутреннее напряжение, грозящие взорваться невероятным фейерверком наслаждения, и чтобы поскорее приблизить себя к этому состоянию, направила пальцы Ивана к себе в лоно, заставляя их ритмично двигаться при этом громко застонав. Выпирающий сквозь ткань свободных штанов возбужденный член Зотова начал тереться о задницу девушки протискиваясь между её складок заставляя стонать ещё громче.

В результате не выдержав накала, Зотов одним рывком поднял девушку с колен, толкнул животом на стол и, задрав края халата одним рывком вошел в нее сзади. Истекающее влагой лоно беспрепятственно выдержало вторжение и мужчина, прикусив нижнюю губу в порыве страсти, заглушил в себе рвущиеся наружу стоны удовольствия.

Он крепко зажмурил глаза и в момент кульминации надрывно прокричал имя женщины, которая уже тридцать лет не давала ему покоя.

Только она имела власть над его сердцем, и только она была цинично-жестока настолько, что преднамеренно не замечала всех его попыток добиться её благосклонности.

Не смотря на частые проявление странностей со стороны Зотова даже вот в такие, интимные моменты, Вика всё никак не могла к ним привыкнуть. Она понимала, что этот человек душевно болен и название этой болезни было «Лидия». Что это за женщина такая мифическая, которая даже в пятьдесят лет не дает покоя. Однозначно, она связана с неразделенной любовью.

Девушка много раз останавливала свое любопытство, которое могло вылиться для неё в побои или того хуже – в смерть. А возвращаться в дыру, из которой с таким трудом уносила ноги, совсем не хотелось.