На острие истории

Меня охватило возбуждение, которое я никогда до этого не испытывал. На моих глазах, по моей воле гибли люди. Шли в атаку, падали. Там тоже гибли люди, в разрывах снарядов, под пулями, я ощутил тот самый противный привкус смерти к которому у военных, наверное, есть иммунитет. Вот у меня его только не было. Я понимал, что меня сейчас снова может начать корчить, что-то такое же противное, как и в медицинском кунге потихоньку подбиралось ко мне. Не дамся! Сжал волю в кулак… Тут вовремя на КаПэ подошел майор Легкодух. Он был возбужден и весел.

– Как им дали, товарищ комбриг! Пух только полетел!

– Выбил пух из финнов Легкодух. – сымпровизировал я, чем поверг майора в недоумение.

– Это ты чего, Лексей? Что это было? Ты, часом, не влюбился? Стихами тут заговорил. Так такого от тебя отродясь… да…

Ординарец быстро сообразил две стопочки, куда я налили водки из фляжки.

– Коньяк барский напиток, давай, Кузя, за победу! За нашу Победу. – сплагиатил я еще не родившуюся фразу. – И вы, Александр Игнатович, присоединяйтесь!

Мы приняли на троих, закусывая тридцатиградусным финским морозом. А к началу 41-го и до сорока морозы могут дотянуть! Надо бы эту бодягу заканчивать, да быстрее!

Короткий бой утром четырнадцатого декабря закончился разгромной победой, но что это была за победа? Фактически, мы сбили заслон, пусть и хорошо организованный. Вскоре вернулась разведка. Финны атаковали занятую 163-ей дивизией деревню, силами примерно пехотного полка, сейчас ослабили давление и разворачивали в нашу сторону две или три роты при поддержке минометов. У нас было почти столько же пехоты, но подавляющее преимущество в броне и огне. Пока саперы Рыбальченко расчищали дорогу при активной помощи двух тракторов и танкетки, восстанавливали покрытие моста, начали подходить богунцы, подтянулся весь гаубичный полк, две батареи 122-го артполка, все танки, которые вышли из Важенаары. Нам предстоял встречный бой. Пока суть да дело, связался по рации со штабом армии. Сообщил о успешном бое, о готовности к выходу в бой с основными силами финской армии, попросил организовать встречную атаку со стороны Суомасаалми.

В это время отряд лыжников из состава 25-го полка с приданным взводом разведчиков, местным проводников и парой танкеток был направлен мною к парому Хаукиперя, в качестве усиления они тащили станковые пулеметы и батарею минометов с запасом мин. Этот отряд повел комиссар 25-го полка Петр Гаврилович Отдельнов. Ну… ну… то у наших писак все комиссары евреи, то все комиссары трусы, то и то, и другое вместе взятое. Удивительное дело, мне пока что откровенных трусов и мерзавцев не попадалось. Тут со мной связался штаб армии, комкор Духанов был доволен, пообещал организовать удар навстречу.

Я не слишком верил этим обещаниям, вообще, штаб 9-й армии поражал меня даже на расстоянии жутким даже для российской армии бардаком. Как только саперы справились, мы двинулись навстречу финнам.

Через несколько километров разведка натолкнулась на противника, срочно готовившего позиции для встречи, Легкодух развернул свой полк в две волны для атаки, по недоделанным позициям, за которыми пехота и укрыться-то толком не могла, отработала артиллерия, с фланга позицию финнов стали обходить лыжники при поддержке танков. Но эта позиция была ложной, основные силы ждали нас немного дальше, около занесенного снегом мосточка, который и взорвали при нашем приближении. Снега намело много, но берег речушки, через которую был перекинут мостик был достаточно крут, так что его можно было бы засчитать противотанковым рвом, так я туда танки и не собирался пускать. Ребята проехали вдоль финских позиций, постреляли немного, да стали показывать фланговый обход слева. Ну не было у финнов противотанковой артиллерии, только минометы, они тоже мало приятная штука, но попасть в движущуюся цель из миномета с его примитивной прицельной системой… ага… А цель постоянно меняет курсы… так что не судьба!

Капитан Тумачек командовал 312-м отдельным танковым батальоном 44-й дивизии. Это был грамотный, толковый танкист, начинавший свою службу курсантом в той же самой 44-й стрелковой дивизии. В 36 лет стал капитаном и принял под командование танковый батальон. Пока шли эшелонами до Ленинграда, всё было как всегда. Погрузились, укрепили танк на платформах, чай не впервой. Петр Валерьянович технику свою холил и лелеял. Конечно, по большому счету, половина танков, а броневиков и танкеток, так поболее половины будет, требовали капитального ремонта и обслуживания. Но был приказ грузиться. Кое-что подтянули, остальное решили по ходу дела исправить на месте, чай, дойдет техника, выручит, сколько уже прошла! Вот, весь польский поход прошли. И в нашей дивизии процент отказа техники и поломок был самым низким в округе! Но в Ленинграде пришлось попотеть. При помощи железнодорожников на боковухи и лобовую броню навесили дополнительные экраны, чтобы усилить защиту, техники оперативно провели обслуживание танков, выявляя узкие места, заказывали и! ПОЛУЧИЛИ!!! нужные запчасти! Так с таким обеспечением и воевать можно! Насчет защиты капитан как-то сомневался, не хотел, чтобы его танк потерял в скорости, всё-таки легкому танку надо иметь маневр, это важнее брони… а брони, как известно, на танке мало не бывает! И все-таки сейчас, в самый нужный момент, в его распоряжении было всего десятка танков. Два из них, которые уже сейчас вызывали у капитана опасения, Тумачек оставил в резерве, типа КП дивизии охранять, а две четверки действовали, как и хотел командир, на флангах. И откуда командир знал, что будут такие проблемы с техникой и ее обслуживанием? Вот почему настаивал на таком количестве запчастей, фактически, двойной комплект от положенного по штату. Жаль, что мотор у танка слабоват, а то понеслись бы и по финским сугробам. А так нет – по дороге, даже сейчас, в снегу, танк терял свое главное преимущество – скорость и маневр. Вот так и маневрировали – вперед-назад, вперед – выстрел – назад – перезарядка… Ну не предназначен этот танк для прорыва укрепленных районов, ему оперативный простор нужен. Сейчас простор был – пусть и узко в дефиле, но простор был. И возможность пострелять по целям была. Командир еще в Важинаре настоял, чтобы боеукладка была полна фугасными снарядами, мол, с танками противника мы встретимся навряд ли. Так что сейчас не думай, стреляй!

Сейчас они поступали так, как им приказали: в последнее время капитан танкистов Тумачек в решениях комбрига Виноградова сомневаться перестал. Война, она война, ошибаться может любой, тем более в такой обстановке, но Он, командир, оказывался в который раз прав. Тут капитан увидел плюющуюся огнем пулеметную точку, быстро довернул башню, снаряд, огонь. Еще и еще, теперь назад… а зачем? Снаружи несколько раз вжахнуло в броню, так ему пулю не страшны, пусть и говорят, что броня противопульная, но все-таки! Откатился, сигнал мехводу, бросок танка вперед, остановка. Еще одна цель или это тот же пулемет, финны позицию поменяли? Какая разница. Еще три выстрела в быстром темпе. Была бы рация, могли бы, нет, кто-то еще помогает, вроде экипаж Семибрата? Или Горидзе? Горидзе справа, все-таки Семибрат.

И тут ударило крепко, посыпались искры – это приложило лбом… как следует приложило.

– Живы? Все живы?

А в ушах звенит… нет… чертовщина какая-то кто-ж по ним так пристрелялся, нету тут пулеметов крупняка, нету… Осторожно шевельнулся башнер, а вот и мехвод подает признаки жизни, ору:

– Миша, взад дуй, давай, только бокуху не подставляй, дуё. ё…ё…ё!

Докричался или тот и так все понял, но танк тронулся с места и отполз назад, за какую-то сосенку. Там заелозил, но мехвод быстро вырубил машину, не бал ей развернуться…

– Нас раззули! – орет, а сам, вижу, доволен, как черт, что только раззули. А что, гусянку натянул, и мы снова в бою… Только сволота эта финская все равно пытается нас достать. Тряхнуло еще раз, а потом … А потом там все накрыло! Отработали братки артиллеристы!

Вынырнули мы аккуратненько из коробочки, смотрим, мама дорогая! А побили нас! Это наверняка противотанковое ружье, вот никогда еще с этой байдой не сталкивался до сих пор. А ведь если бы не экран… Тут напротив мехвода торчит – в броню впилась… Этож нас бы прошило нах… Да! В чистом поле без мехвода расстреляли нас бы, как птичку в тире… Надо будет комбригу выставить за спасение моего героического экипажа!

Снова и снова ударили артиллерией, снова заговорили миномёты, но на этот раз финны держались стойко. Тут моя дивизия понесла первые потери. И никакое алягеркомалягер утешением мне служить не могло. Возможно, что потери были бы больше, только встречный удар со стороны Суомассалми спас ситуацию. Финны начали отступать, стараясь отойти к парому, не зная, что там путь отрезан. Вот тут, в преследовании врага, легкие танкетки оказались более чем кстати. Они практически не вязли в снегу, им эта импровизированная дорога что шоссе, так что разгром оказался полнейшим. Очень удачно отряд Отдельнова прорвался к Хаукиперя, разгромив штаб финской группы, а полковник Сииласвуо попал в плен, раненый разорвавшейся миной.

Виктория! Поле боя осталось за нами.

Глава двадцать первая Вот и проблемы нарисовались

– Мария Львовна, я ждал вас, спасибо, что пришли. – Была почти ночь, и я не был уверен, что ординарца не послали куда подальше.

– Добрый вечер, товарищ комбриг.

– Мы не в боевой обстановке, Алексей Иванович.

– Мне сказали, что вам плохо. На что жалуетесь? – так и не понял, я все еще товарищ комбриг или уже Алексей Иванович? Кремень, а не женщина!