На перепутье: Воительница

Они могут ранить меня на большом расстоянии, словно из лука, но их оружие бьет гораздо больнее. Рана на ноге до сих пор ноет в отличие от раны в боку, оставленной воином клана Хонд. Раньше мое тело быстро регенерировало, но сейчас я чувствую, что силы медленно покидают меня. Я не могу воззвать к огню, практически не ощущаю связи с источником. Это пугает сильнее, чем нахождение в незнакомом мире. Ведь если магия оставит меня… смогу ли я тогда вернуться домой?

Моему народу грозит опасность. Я не могу долго находиться здесь, в плену у враждебных чужаков. Они что-то хотят от меня, но я не знаю — чего именно. Я не понимаю их так же, как и они не понимают меня. Но в какой-то момент мне показалось, что один из них сможет все исправить…

Высокий, крепкого телосложения мужчина с глазами-омутами — такими же черными, как ночи, — дал мне надежду. Надежду на то, что меня смогут не просто услышать, но и понять. Его взгляд отличался от взглядов его товарищей. Он смотрел не со страхом, а с легким интересом. На грубом лице читалось желание понять меня и… помочь.

Но эта надежда рассыпалась пылью, когда наши лица оказались так близко, что я смогла лучше рассмотреть его квадратные скулы, небольшой нос и кажущиеся крупными глаза, услышать его дыхание и почувствовать приятный запах, исходящий от него, — свежий запах моря. Я просила его освободить меня, но он продолжал что-то говорить на своем языке и улыбаться. Тогда-то я и поняла, что он ничем не отличается от своих сородичей. Мне придется полагаться только на себя. И выбираться тоже придется самой.

Я дожидаюсь, когда стемнеет. Один из мужчин — крепкий, жилистый, со светлыми волосами, тот, который меньше всех боится заходить ко мне в темницу, — перед уходом оставляет на небольшом столике рядом со мной миску, наполненную какой-то жижей, и стакан воды. Двое других мужчин какое-то время о чем-то спорят, косясь в мою сторону, а после один из них ставит возле решетчатой двери ведерко и уходит. В помещении остаюсь только я и ранивший меня человек.

Пару мгновений он не спускает с меня глаз, сидя за столом, смотрит, даже когда я не смотрю. Но вскоре он засыпает, ныряет в мир снов, как ребенок. Глубокую тишину изредка разрезает его храп. Подождав еще немного, я решительно встаю и тихо, с особой осторожностью ломаю металлический замок. Хватаю со стола меч, прячу в ножны и выхожу через единственную в этой комнате дверь.

Но вместо высоких домов передо мной предстают ряды столов. Откуда-то слева, из-за арки, доносятся мужские голоса. А впереди находится еще одна дверь, за которой видна ночь и здания, укрытые искусственным светом.

Сердце бешено стучит в груди, едва не пробивая ребра. К большому удивлению внутри вспыхивает желание вернуться обратно в темницу, но я упрямо придавливаю его решимостью и, сделав глубокий вдох, бесшумно пересекаю всю комнату. Замираю у самого выхода, когда голоса становятся ближе. Волна дрожи окатывает грудь, и я задерживаю дыхание, прижавшись лбом к прозрачной двери. Я чувствую, как дрожат мои губы и подбородок, но не могу ничего с этим поделать — страх перед людьми слишком велик.

Секунда. Вторая… Голоса, наконец, отдаляются, и я быстро оставляю позади душное помещение. Легкий ветер тотчас касается разгоряченной и влажной кожи, но в этот раз вместо холода приносит ни с чем не сравнимое чувство свободы.

Я свободна. Остается всего лишь найти то место, где я впервые очнулась. Если оно было входом в этот мир, окажется и выходом. Разобраться бы еще — куда идти…

***

Джон

— А пекинскую капусту взял? — раздается на другом конце трубки мелодичный голос, что вынуждает меня закатить глаза.

Длинный список продуктов, присланный в тот момент, когда я покинул полицейский участок, забрал у меня возможность как можно быстрее оказаться дома. Пришлось забежать в ближайший супермаркет, чтобы не ехать за продуктами рано утром.

— Взял-взял, — придерживая плечом телефон и держа в обеих руках пакеты, с трудом открываю багажник. — Ты снова захватишь мою кухню, не так ли?

На лицо наползает улыбка, когда я слышу в трубке приятный легкий смех.

— Мэй обожает кимчхи. И я не могу не накормить тебя им, пока буду рядом. А то ты каждый день одними полуфабрикатами питаешься… И даже не спорь! — так неожиданно восклицает Валери, что я едва не роняю телефон.

— Разве я могу с тобой спорить? — Закрыв дверь багажника, опираюсь на него и всматриваюсь в ночное небо. Чистое, не видно ни одной звезды. — У тебя характер отца. Спорить с тобой бесполезно.

??????????????????????????

— Ну нет… В Сеуле все твердят, что я похожа на… — Валери замолкает, и я уже точно знаю, что она закусывает от волнения губу и корит себя за длинный язык.

— Брось… Я не против вспоминать о ней вместе с тобой. Не бойся говорить. И при Мэй тоже. Она должна знать о своей бабушке как можно больше и помнить ее такой, какой помним ее мы.

Мерзкий холодок пробегает по спине, грусть затрагивает сердце и тут же испаряется. Спокойный мягкий голос сестры прогоняет тоску, как надоедливую муху.

— Завтра перед сном обязательно посмотрим с тобой и Мэй семейный альбом. Договорились?

— Договорились. — Зевая, оглядываю широкую пустую улицу, освещенную фонарями, и взгляд внезапно останавливается на знакомой фигуре.

Нет, этого просто не может быть. Сбежала? Это ведь точно она — ее просто невозможно спутать с кем-либо. Обычно по улицам Сиэтла не крадутся воинственные амазонки…

— Эм-м… Валери. Я перезвоню тебе позже, хорошо?

— В смысле позже? — голос ее приобретает нотки возмущения, но я не особо зацикливаюсь на этом, пытаясь не упустить из виду беглянку. — Ты время видел? Мы только с самолета. Мэй уже спит, и я тоже вообще-то собираюсь… Рейс ранний, поэтому не надо нас встречать. Мы сами доберемся. Эй… Ты вообще слушаешь меня?

— Ага… Мне нужно бежать. Напишу перед сном. Доброй ночи.

— Что случилось? Джон!

Я быстро сбрасываю и прячу телефон в карман пальто. У Валери отменная чуйка, и она наверняка будет донимать меня сообщениями, но это подождет… Сейчас я не могу упустить эту женщину.

Не то чтобы мне хочется вернуть ее в камеру… Просто чувствую, что так будет правильнее. И безопаснее. Безопаснее для нее. Ее поведение, то, как она озирается, постоянно оглядывается, проверяя — нет ли кого поблизости, напрягает меня. Выглядит она потерянной, как котенок, и в то же время готовой дать отпор.

Закрываю машину и устремляюсь за ней, даже не взяв с собой кобуру. На поясе висят только наручники. По сравнению с ней я безоружен. Но не станет же она размахивать своим мечом?.. Почему-то я в этом не уверен. Совсем не уверен…

Глава 5. Долг чести

Наари

Он следит за мной. Мужчина, который пахнет морем. Я учуяла его уже давно, но решила не подавать виду, поскольку он не нападает, а всего лишь следует за мной по пятам. Из-за его присутствия я не могу полностью сконцентрироваться на дороге, которая и без того совершенно незнакома мне, потому ускоряюсь. Он делает то же самое. Когда я начинаю бежать, его голос неожиданно разрезает ночную тишину, изредка прерываемую шумом проносящихся мимо стальных коробок: