На пороге Тьмы

– Это точно! А так живем покуда, уже хлеб!

Ну вот, не я один оптимист, и Федька не хуже.

– Конные! – сказал Иван, ткнув пальцем за окно и подтянув к себе поближе пулемет.

– Погодь, не стреляй! – придержал его я и вскинул винтовку, опирая ее на этот раз на высокую спинку стула.

Точно, всадники. Те самые, на вороных, четверо, скачут откуда-то со стороны то ли города, то ли своей деревни, и в сторону леса. Планы могут быть разными, но вот мне что-то кажется, что они собираются заслон выставить. Укроются за деревьями на опушке, и в случае попытки отступления путь к нему перекроют. И очень даже запросто. Так что не самый я умный, когда решил, что надо путь в ту сторону свободным держать, они тоже сообразили. Только в одном они ошиблись, надо было им крюк с делать, издалека зайти, а тут заторопились, ну и в главном ошиблись, решили что на таком расстоянии, да еще скачущих верхом, мы их не достанем. Это неправильная идея и мы попробуем это доказать.

– Иван, по моему выстрелу! – скомандовал я.

Сколько до них? Метров триста с чем-то, прицел на «3», упреждение… черт его знает, какое упреждение… чуть меньше корпуса лошади возьму, сколько она там в длину? Меньше корпуса, больше половины… И так вот, в головного, ведем ствол…

Крючок утопился легко, ударило в плечо, садануло по ушам. Вторым глазом я увидел, как споткнулся черный конь, как завалился назад, а потом сразу вперед всадник, беспомощно свесившись. Попал! И сразу же заколотил РПД, плюясь огнем, заставляя гулко отзываться стол под сошками и выпуская в сторону конного разъезда очередь за очередью. Свалился еще один всадник, причем вместе с конем, но двое успели доскакать до опушки и исчезнуть за деревьями.

Черный конь со свесившимся с него наездником поскакал куда-то через поле, стрелять вслед ему не стали.

– Нормалек, – пробормотал я, толкнув слегка Ивана в бок. – Мы пока ничего, а у этих уже трое. Нормально, а?

Иван ничего не ответил. Несмотря на то, что ему удалось завалить еще одного противника, он становился все мрачнее и мрачнее.

Где-то в отдалении хлопнул выстрел, затем второй, третий, потом звуки посыпались как горох из мешка. Оставив Ивана, я вновь на четвереньках пересек второй этаж, заскочив в комнату Федьки. Тот прятался за подоконником, но паники никакой не проявлял. Пули били и в наружную стену, и во внутреннюю, заполняя комнату побелочной пылью и осыпая целые пласты штукатурки. Пару раз пули попадали в прутья решетки, которая звенела от ударов. К счастью, рикошетов пока не было, пули все больше застревали в стене, а то могло бы достаться неслабо.

– Нас так просто не возьмешь! – сказал Федька, раскручивая цилиндрический футляр и извлекая оттуда перископ «Разведчик», который нам тоже подогнали на Ферме, и который Федька со свойственным ему пошлячеством переименовал в «пенископ»…

– Ну что? – спросил я у него, когда он высунул объектив перископа над подоконником.

– Пока только стреляют, – ответил Федька после паузы. – Но народу там… все депо занято…

– Дай глянуть!

Действительно, весь низ больших окон депо расцвел вспышками и дымками, бил по нам оттуда как бы не целый взвод, пусть пока и без всякой пользы. А вот подобраться никто не пытался, четверо кавалеристов оказались единственными, кто покинул убежище.

– Паси противника! – сунул я перископ обратно Федьке, и бросился к той стене, что нависала над входом, глянуть, что там делается.

Не делалось ничего, до ближайших строений было не меньше пятисот метров, и с того направления не стреляли, хотя какое-то движение в желтом станционном здании я успел заметить в бинокль, кто-то перебегал за окнами второго этажа. Понятно, с того направления, похоже, тоже пока заслон выставили. Нас целенаправленно пытаются обложить. И это, естественно, не радует совершенно.

* * *

Следующий час прошел достаточно спокойно. Обстрел окон пожарки со стороны депо не прекращался, но был он нечастым, скорее для того, чтобы обозначить свое присутствие. Атаковать тоже не атаковали, да это и понятно, любая атака означала потери, а мы их за день и так неплохо пощипали. Не думаю, что им все равно, адаптантов куда меньше чем людей, и потери должны быть для них чувствительны.

Другое дело, что теперь я не сомневался ни единой секунды в том, что они нечто задумали. Слишком все происходило спокойно и не суетливо, явно какой-то план подразумевался.

– Темноты ждут, – уверенно высказался на сей счет Иван, а Федька его так же уверенно поддержал. – До нее не так долго осталось, и в темноте они лучше нас видят. Тогда и ударят.

Мы сейчас собрались в тамбуре, устроив импровизированный военный совет, не забывая при этом постоянно поглядывать в перископ, чтобы не проспать атаку. Несколько раз пальнули из пулеметов в сторону противника, чтобы обозначить активность, и пару раз выстрелил я из снайперки, но оба раза промахнулся.

– А на свету?

– На свету мы лучше, однозначно, – ответил Иван. – Проверено.

– А чего они тогда поперлись днем на мародерку? – удивился я.

– В тени Тьмы, так сказать, прости уж за неуклюжую фразу, темнота такая густая бывает, что даже они не видят ни черта, – ответил он. – Да и какой это свет там? Так, сумерки.

– Это точно, – согласился я.

– Они просто ждут, чтобы все преимущества по полной программе использовать, – добавил Федька.

– Или просто ждут, когда к нам твари пожалуют, – вздохнул Иван.

Да, это было совсем нерадостной перспективой, и в глубине души все понимали что Иван прав. Твари просто обязаны были появиться. Их до сих пор не было потому, что все же станция не так близка к границе Тьмы, как сам город. Это Федька так сказал. И еще нам всем вспомнились первые двое убитых, которых мы с Федькой из окна уложили. С ними ведь на манер домашней собаки темная тварь шла… А не могут ли они их на нас просто натравить?

– Значит так, – сказал я. – По здравому размышлению можно сказать, что так или иначе, а нам отсюда придется дергать. Это если исходить из того, что мы не намерены принимать тут последний и решительный, а будем трепыхаться до последней возможности. А чтобы сдернуть, нужна дымовая завеса, она нам какую-то фору организует. Поэтому шашки держать под рукой. Сколько их там осталось?

Иван рывком открыл брезентовую сумку, быстро пересчитал картонные цилиндры, затем сказал:

– Девять штук есть.

– Ну, нормально, – кивнул я. – Более или менее. Давайте, сразу расхватали по три. Автоматы с себя не снимайте, как бы не мешали. Есть подозрение, что сваливать придется с ними.

– Так я не понял, – перебил меня Федька. – У тебя все же какая-то идея есть, что ты так расписываешь, или это чтобы нам мозги занять?

– Идея есть, но очень-очень шаткая, зависит от кучи всяких обстоятельств, – честно признался я. – И рисковая до потери приличия. Но других вариантов не вижу вообще.

– Я так вообще никаких не вижу, – сказал Федька, снова высунувшись с перископом и передав его затем Ивану. – Излагай.

Две пули одновременно влетели через окно в тамбур и с громкими щелчками вонзились в стену, пробив дыры в медной каске суровому усатому пожарному с плаката.

– Для начала надо дождаться самолета, – начал я, но Федька опять меня перебил:

– А он здесь пролетит?

– Пролетит по тому маршруту, по которому мы к городу на разведку летали, – терпеливо разъяснил я. – То есть с гарантией. А вот дальше…