На пороге Тьмы

– Машина оценена в одиннадцать тысяч девятьсот рублей, по аккумуляторам разблюдовку приложил, всего тысяча четыреста двадцать целковых. Расписывайтесь.

– А когда, простите, можно деньги получить? – очень тонко намекнул Федя.

– В следующий понедельник приходите в нашу бухгалтерию, – сказал Рома, убирая все свои бумажки в папку и протягивая Федьке копию акта. – Второе окошко, все будет готово. Обратно отвезете?

– Без проблем, – сказал я, поднимаясь.

* * *

– Эва, гля какой! – сказал механик Серега, поднимая шлагбаум и пропуская меня на аэродром. – Где взял?

– Где взял, там больше нет, – сказал я и засмеялся: – Правда нет, один был такой. За Митино катались, там нашли.

А что? Порфирьевск вполне себе за Митино находится, ни в одном слове не соврал.

– А сюда на нем женихаться приехал? – подковырнул он.

– Ну что ты своими грязными механичьими граблями в чужую личную жизнь? Приехал и приехал.

– Ну, заходи, раз приехал, Настя в дежурке с бумагами какими-то сидит, остальные уже по домам двинули.

– А ты чего?

– А я в ночь сегодня.

«Тазик» встал рядом с АР-43, оказавшись совсем маленьким даже на фоне этой отнюдь не слишком большой машины, и теперь я его вполне смело заглушил – аккумулятор воскрес, покатав нас с Федькой по всем адресам, куда нам было надо.

Самолеты были внутри, ворота закрыты. Настю я действительно нашел в дежурке, сидящей над стопкой каких-то бумаг, больше всего напоминающих счета. Услышав как я вошел, она вскинулась, заулыбалась, потом вроде как нахмурилась.

– А я уже ждать перестала. Ты вообще как, а? Совесть есть?

– Ну как, пока туда, пока обратно, пока здесь все сдали… и прямо сюда. Честно говоря, думал, что ты уже уехала.

– И ты с этим смирился? – удивилась она, встав и положив руки на пояс, как бы демонстрируя готовность высказать все, что думает.

– Я решил сначала в этом убедиться, и лишь потом вырабатывать определенную позицию, – соскочил я с прямого ответа.

– Вот как? Ну-ну, – сказала она сурово, но сразу засмеялась. – Ладно, как вы? Удачно?

– Не то слово, – расплылся я в самодовольной лыбе. – И доход, и транспорт, и вообще я теперь жених. И куда-нибудь приглашаю.

Она с сомнением посмотрела на свой наряд, затем сказала:

– Сначала переоденусь, так не пойду.

– Но принципиальных возражений нет?

– А с чего им быть? – вроде как даже удивилась она. – Кстати, ты уже переехал?

– Пока нет, да что мне переезжать? Нищему собраться – сама знаешь, одна сумка с вещмешком.

Она подошла к овальному зеркалу, висящему на стене, распустила хвост и начала причесываться, с трудом протягивая расческу сквозь густые волосы.

– Я чего-то не поняла…, – заговорила она сквозь сжатые губы, которыми удерживала «хвостовой» шнурок. – Ты собрался меня сегодня соблазнять, а еще не переехал?

– По пути тормознем, я за мешком забегу, а то боялся, что ты уедешь, торопился.

– Угу, – кивнула она. – Оно и видно. Ладно, свяжешься с таким как ты – небось и не к такому обращению привыкнешь. Поехали за твоим мешком, потом меня переодеваться завезешь. Нет, ну ты кавалер или кто? Мне там тебя еще ждать?

– Давай сначала тебя завезу и метнусь к себе, мне там две минуты всего нужно, – предложил я.

– Понятно, а я, значит, час буду собираться? – фыркнула она. – Пошли.

Реакции на «тазик» я ожидал всякой, но, к радости моей, он Насте понравился. Понравился дружелюбным видом, почти противоестественным для военной машины, и забавными натяжными сиденьями, и даже своими компактными размерами. Не слишком понравился разве что способ залезания внутрь, особенно под натянутый тент, но мне он нравился еще меньше – у меня с ростом все в порядке. Еще внушало в преддверии зимы опасение отсутствие печки, но ее не было ни в «виллисах», ни в «газиках» и на в каких других маленьких военных машинах. Одеваться будем потеплее.

«Тазик» замолотил своим моторчиком и резво покатил по Краснопролетарской, объезжая лужи и подпрыгивая на колдобинах, отчего лучи его фар метались по стенам и деревьям.

До Настиного дома было недалеко, и я высадил ее у самого подъезда, выслушав предупреждение:

– У тебя тридцать минут, чтобы быть здесь со всем своим барахлом, понял? Бибикнешь.

– Понял.

Поскольку временные рамки были отпущены мне не слишком щедро, пришлось «давить гашетку». И здесь машинка тоже в грязь лицом не ударила, неслась резво, привлекая внимание задорным тарахтением.

В общагу влетел бегом, прошел «фонарный тест», проскочил через решетку. Бегом, прыгая через две ступеньки, взлетел на третий этаж.

Федьку я нашел в комнате, сидящим на кровати и пришивающим пуговицу на рубашку. Увидев меня, он спросил:

– Чего задумал?

– С чего ты взял, что я задумал?

– А рожа такая…, – пояснил он.

– Переезжаю, – сказал я, вытаскивая вещи из шкафа и распихивая их в сумку и вещмешок. – Квартира же есть какая-никакая, что в общаге сидеть?

– С девушкой-пилотом?

Я пожал плечами. Вроде «девушка-пилот» прямо сказала, что собирается со мной, но пока такого не произошло, а случиться может что угодно. Не сглазить бы излишней самоуверенностью.

– Ладно, неважно, – сказал он. – Сегодня что делать собираешься?

– Ужинать пойдем. Развлекаться. Веселиться. Дальше видно будет.

– Ага, – кивнул он. – У меня планы примерно такие же, в шашлычку точно зайду. Зайдем даже, если быть точным.

– Не один? – уточнил я.

– Надеюсь, – уклончиво ответил Федька.

Или вправду не уверен, или суеверный вроде меня.

– Тогда мы тоже с шашлычки начнем, – сказал я, затягивая лямку вещмешка и откидывая его на кровать. – Тебя подкинуть куда?

– Не, я на «опеле» поеду по-любасу. Не люблю своим ходом шляться, когда в загул собираюсь, страшновато.

– Кстати, Федь! – спохватился я. – Я тэтэшник нашел новенький в машине, как его официально теперь таскать? А то правил не знаю.

– Да никак, – пожал плечами Федька. – Сунь в кобуру и таскай, в чем проблема?