На прикладе насечки, на сердце рубцы

– Значит, мешать будете следствию, – уныло заключил Селюк.

– Мешать?! Ну, вы меня удивляете, Дмитрий Павлович. Я не собираюсь вам мешать. Напротив, мы вместе будем устанавливать истину.

– Знаю, как вы ее будете устанавливать… Знаю вашу контору. Волки…

– А я знаю вашу контору, – холодно отреагировал адвокат. – Могу я ознакомиться с обвинительным заключением?

– Да, конечно, – обреченно согласился Селюк.

Ильинский не затруднил себя изучением документа, беглым взглядом ознакомился с его содержанием.

– Вы обвиняете Королькова в четырех убийствах?.. На каком, извините, основании?

– При обыске в доме обнаружены следы крови, пулевое отверстие, – неуверенно аргументировал следователь.

– Есть заключение экспертизы?

– Пока все предварительно…

– Ясно, – язвительно сощурил глаза Ильинский.

– Кроме того, есть показания свидетелей…

– Какие показания?

– Как Корольков сталкивал машину со скалы…

– Слышал я про этого свидетеля. Думаю, ваш Переверзев ничего не видел…

– Это вы так думаете!

– Я думаю, а вы белыми нитками шьете… Где заключение баллистической и дактилоскопической экспертиз?

– Какой экспертизы, я вас не понимаю? – растерялся Селюк.

– На месте происшествия был найден пистолет системы «беретта». Баллистическая экспертиза установила, что из него стреляли в гражданина Стягина и Петлякова. А на пистолете были обнаружены отпечатки пальцев гражданина Четова… Ну и кто после этого убил Стягина и Петлякова? А на кого вы взвалили всю вину? Где заключения этих экспертиз, почему их нет в деле?

– Э-э… Не успели приобщить, – замялся следователь.

– Зато отрапортовать, наверное, успели, что раскрыли громкое убийство. Это вы умеете…

– Да, но кто убил самого гражданина Четова? И этого… – Селюк заглянул в свои записи. – И этого, Виноградова?

– Это вы у меня спрашиваете?.. Если вы не знаете, я вам попробую объяснить. Я делал запрос в Москву, получил информацию. Поделиться? Или вы сами знаете? И Четов, и Виноградов, и Стягин, и Петляков состояли в преступной группировке некоего Жуковского. Группа эта была уничтожена в результате вооруженного налета, главарь погиб, а этот, о котором идет речь, благополучно удрал сюда, на юг. Возможно, преступники, убившие главаря, выследили их, предприняли, так сказать, меры…

– Но это всего лишь предположение!

– А вы на чем строите доказательную базу? Тоже на предположениях!

– У нас есть свидетели! – не сдавался следователь.

– Со свидетелями мы еще разберемся.

– Должен предупредить вас, что давление на свидетеля недопустимо и преследуется по закону.

– Спасибо за предупреждение, обязательно учту, – в скептической полуулыбке изогнул губы адвокат.

– Я смотрю, вы развернули бурную деятельность, – в том же тоне отозвался Селюк.

– Положение обязывает. И советую вам не злоупотреблять служебным положением.

– Вы в чем-то меня обвиняете?

– Нет, конечно.

__ Тогда прошу вас оставить свои комментарии при себе… Вы будете присутствовать при допросе?

– Думаю, допрос придется отложить. К сожалению, я не успел пообщаться со своим клиентом. Хотя, признаться, должен был начать с этого… Мне кажется, Степан Михайлович откажется сегодня отдачи показаний. Так, Степан Михайлович? – адвокат выразительно посмотрел на Степана.

И он кивнул в знак согласия. Ему и самому интересно было послушать, что скажет ему опытный в уголовно-процессуальных баталиях человек.

– Что ж, следующий допрос состоится в следственном изоляторе, – захлопнув папку, не без злорадства заявил Селюк.

– И когда моего клиента переводят в СИЗО?

– Этап ожидается сегодня.

– Отлично. Я буду присутствовать при оформлении этапа, – кивнул адвокат. – И обязательно обращу внимание начальника конвоя вот на это.

Длинными ухоженными пальцами он обвел синяк вокруг правого глаза Степана.

– Телесные повреждения, так сказать, на лице.

– Пожалуйста, можете хоть в генеральную прокуратуру жаловаться, – ничуть не испугался Селюк. – То, что вы видите на лице, – результат драки с сокамерниками… Кстати, двое из них в реанимации, в очень тяжелом состоянии…

– Есть показания свидетелей? – не спасовал Ильинский.

– Нет, но…

– А что скажет гражданин Корольков?

– Правду скажу. Надзиратели дубинами отработали…

– За что?

– Признания требовали, – подыграл адвокату Степан.

– Вот видите, физическое воздействие на подследственного. Ну что, Дмитрий Павлович, будем требовать расследования по этому факту?

– Чего вы хотите?

– Нормального человеческого отношения к моему клиенту. И чтобы никакой предвзятости. А лучше всего отпустить его под подписку о невыезде…

– Нельзя, – покачал головой Селюк. – Есть свидетель, который видел, как обвиняемый сталкивал с обрыва машину. Я, если честно, сам ему не очень верю, подозрительный типчик. Но показания Переверзева запротоколированы, откреститься от них я не могу.

– Разберемся.

– Вот когда разберетесь, тогда никаких вопросов. Можно и под подписку отпустить. Мне так даже удобней, в город ездить не надо…

– Тогда договорились. Могу я с клиентом с глазу на глаз пообщаться?

Селюк, соглашаясь, кивнул и вышел из кабинета. Ильинский занял его место, воодушевляюще бодро посмотрел на Степана.

– Дело твое белыми нитками шито, – сказал он. – Я уже в курсе событий. Кое-что, как ты понимаешь, уже успел сделать…

– Спасибо.

– Ну, благодарить меня рано.

– И про свидетелей справки навел. Соколовская не вызывает никаких сомнений. Но это ерунда. Мало ли, зачем ты в Авдеевку ездил. А Переверзев, скажу тебе, доверия не вызывает. Есть кое-какая информация. Если он ничего не видел, уличить его в этом будет нетрудно. Найдем людей, с которыми он проводил время, в которое видел тебя на месте преступления. Да и на показаниях засыпаться может. Если не видел ничего, такого наплетет… В общем, ничего не знаешь, ничего не делал. А то, что в Авдеевке был… С местными, скажешь, познакомился, выпил с ними, даже не помнишь, как в Авдеевке оказался. Вот на этом и стой. А что за люди, ты не знаешь…