На руинах времени | Том II

Дышать было тяжко. Я пытался вспомнить, как говорить на этом языке. Я знал латынь, но не хотел совсем уж пугать родителей Павла. Я позвал сначала шепотом, а потом громче, чтобы меня было слышно в другой комнате.

— Мам, пап?

Спустя секунды ничего не происходило, а потом из комнаты родителей раздался еле слышный шепот, и я повторил свой зов еще.

— Мам, пап?

Топот ног спрыгивающих с кровати и бегущих ко мне родителей Павла по темпу напомнил мне мои беговые тренировки на Фаэтоне. В комнате зажегся свет, и я сощурил глаза, вытянув дрожащую руку в сторону лампочки.

– Пожа-луйста, выключите, — попросил я.

Но свет потух не сразу.

– Подойдите ближе, – пытаясь разглядеть родителей Павла, произнес я.

— Ты можешь стоять и… – начал было отец, но я его прервал.

– Вашей семье дан второй шанс. Шанс не искупать свои дела тем способом, который был для вас избран. Павел физически здоров, но ему нужен уход, логопед и регулярная гимнастика.

– Господи… – выдохнула мать, сжимая руку отца.

– Не надо! Не надо упоминать их всуе, — произнес я, думая о том, что не ровен час придут и дадут мне по осьминожьей шее. – Все молитвы завтра. Сейчас не нужно. Дайте вашему сыну время, чтобы окрепнуть, — произнес я.

А про себя вновь подумал: «Ему – окрепнуть, а мне — свалить!»

– - Кто ты? – спросил отец.

– Я друг вашего сына. Мое имя вам ни о чем не скажет. Вы, наверное, молили всех богов, чтобы он выздоровел? – посмотрел я на мать, которая, открыв рот, еле кивнула, не отпуская руку отца семейства. – Ну вот, физиологически он здоров. Однако сознание может немного отставать. Но с помощью тренингов это легко исправить. Я же покину ваш дом на рассвете.

– Ты, то есть вы, это серьезно? Он поправится? – спросил отец.

– На все воля тех, кого мы сегодня называть не будем. Ну и ваше упорство даст плоды, – уверенно изрек я.

– Что мы должны? Как нам отблагодарить вас за нашего сына? – спросила мать.

– Бросьте все привычки, которые у вас есть или были, и начните семейные духовные и физические практики.

– Какие? – удивилась мать.

– Да любые. Главное – вместе. Бег или йога подойдут. Сейчас ложитесь спать, а утром начинайте. Ступайте к себе, мне нужно предать управление Павлу.

Я присел в кровати, чтобы не упасть, а потом и лег, вытянув ноги. Руки не слушались, были, как чужие. Сегодня им дали неимоверную нагрузку, какую они не испытывали за все прожитое время.

Глаза я держал открытыми и видел, как родители в обнимку удаляются в свою комнату. Я слышал, как женщина плачет, и это были слезы радости. Это были, наверное, единственные слезы радости, которые породил я за все свои жизни, кроме слез Одиннадцатой, когда пробудил её сознание в теле дракона.

Прыжок в подсознание погасил картинку внешнего мира. Душа левитировала в темном холле подсознания у экрана внешнего зрения. Она, то есть он, все видел.

– Ты собираешься уходить? – спросил меня Павел.

– Если честно, то да, – произнес я, предвкушая грустный разговор.

– Но тебе же не нужно, в теле хватит места и на двоих.

– Меня тут быть не должно, это во-первых. А во-вторых, я не хочу подвергать кого-то еще опасности.

Трансформа сознания осьминога завершалась. Теперь я мог думать развернуто и, вероятно, мог думать развернуто без тела.

– Куда ты пойдешь? – спросил шар Пашиной души.

– Это первый вопрос, который тебе зададут, когда будут меня искать.

– Кто?

– Те или эти, – показал я щупальцем сначала вниз, потом вверх.

– Мы еще увидимся? – спросил Паша.

– Думаю, да. Постарайся не попасть в ад, – улыбнулся я, протянув к душе щупальцу со свернутым в клубок кончиком.

Светящийся шар ответил энергетической дугой, слегка ущипнув меня электричеством.

Настало время покинуть тело.

– Там вестибулярка барахлит, нужно будет много тренироваться! – сказал я напоследок и скользнул во внешний мир.

Ближний эфир встретил меня прохладой и какой-то легкостью. Тело обожгло и сдавило. Как тогда, в той церкви. Вот только вокруг не было ни ангелоподобного титана, ни давящего груза сверху. Мама не послушала меня и произвела молитвенный ритуал своему эгрегору. Это было плохо, ведь находясь в подсознании Павла, я нарушил кармический закон тем, что вмешался в его болезнь.

Меня коробило и било дрожью. Болезненно ломало все тело, отчего щупальца изворачивались и сжимались, не подчиняясь разуму. Грудь продолжала гореть – теперь я знал, где у осьминога грудь и, если бы в ней были кости, они бы сломались под натиском своих же мышц. Что-то вспороло грудь изнутри, озарив пространство вокруг меня зеленым светом. Поток зеленой энергии сначала бил из меня струей, а потом закрутился по часовой стрелке, повинуясь магнитным полям земли. Это была энергетическая воронка. В моей осьминожьей груди родилась чакра – маленький зеленый генератор силы, пищи и жизни. Символ того, что меня признала планета. Меня признал планетарный логос!

Мою душу поднимало вверх по уровням вибраций, голову сдавливал звенящий эфир. За всем этим, делая вид, что ему все безразлично, наблюдал симбионт Барсик – чудо зверь, одновременно существующий на многих планах. Как только боль отступила, сознание родило идею:

«Теперь, когда у меня есть подпитка от планеты, можно найти Одиннадцатую. Надеюсь, снайпер армии Фаэтона в теле дракона не успела наворотить дел».

И я поплыл по эфиру в сторону места на земной трассе, где некоторое время жил и охотился.

None

Глава 54. Сигнал к встрече

— Короче, мне теперь надо в Антарктиду, — задумчиво заявила Света, пьянея от перепитого сегодня глинтвейна.

– Куда именно в Антарктиду? Это, типа, целый материк, — заинтересованно наклонился вперед Булгак, скрестив в замок теневые пальцы рук.

– Думаю, в центр, – безразлично повела бровями Света.

— То есть ты точно не знаешь куда? – улыбнулась тень стража.

– Нет, – опустила глаза девушка.

– Ну, тогда тебе как-то надо привлечь их внимание, – немого подумав, сообщил Булгак.

— Есть у меня мысль по этому поводу, но нужно заехать в магазин за пиротехникой или в охотничий.

– Ну, теплая одежда тебе там не нужна, — предположил Булгак. – Надо собрать с собой еды. Как в аду, кстати? Никого не съела?

— Меня отговорил один языкастый черт.

Светлана запрокинула голову, рассматривая потолок в гостиной хранителя темноцарства.

– - И правильно сделал. Карма – дело такое!