На седьмой день: рассказы

– Спасибо, – сказал он.

«Ну и что это может быть? – подумал он, когда официант отошел. – Случайно узнавшие его читатели? В Барселоне? Маловероятно. Просто ребята, которые хотят выпить? Но они не пьют...»

Он закурил и раскрыл записку. Там было написано по-русски крупными буквами:

«Не устаю восхищаться вашим зятем».

Он резко встал. Теперь уже четыре пары глаз смотрело на него. «Не устаю восхищаться вашим зятем...» Однажды, очень давно, в кажущейся уже небылицей жизни, так сказал один его друг теще другого его друга. В самой фразе не было ничего особенного, но та самая теща оскорбленно остолбенела, потом из ее набитого едой рта полились возмущенные нечленораздельные звуки, затем салат с лимонадом, и фраза, очевидно, запомнилась всем именно вот этой неадекватной реакцией тетки, ненавидевшей своего зятя сильнее, чем большинство евреев ненавидит арабов. Потом они пользовались этой фразой в узком кругу, когда хотели подчеркнуть несуразность чьих-то слов или поступка.

– Ленька? – крикнул Он.

– Не совсем, но близко, – ответила одна из женщин и, услышав ее голос, Он все понял. Точнее, не понял ничего: ни откуда они взялись здесь, ни как реагировать, но осознал, что это случилось...

– Может быть, закажем водки? – предложил он, разместившись за их столом.

– Я – с удовольствием, – сказал Седой.

– И я, – сказал Лысый.

– И я, – сказала одна из женщин. – Только с соком.

А другая женщина сначала промолчала, а потом, глядя на него во все глаза, сказала, недоверчиво улыбаясь:

– Этого не может быть...

Эмилио почему-то обрадовался его переходу за этот стол. С удовольствием принял дополнительный заказ и спросил:

– Как вам наш город?

– Погода – отличная, – пошутила Женщина, которая хотела пить водку с соком.

А Другая женщина сказала:

– Барселона – мой город. Когда я приехала сюда впервые, то осталась очень довольна, потому что увиденное сошлось с моими представлениями. То есть город оказался таким, каким нужно, и я его сразу узнала.

– Спасибо, – искренне сказал Эмилио. – Вы хорошо сказали. Я сейчас все принесу...

Они помолчали, разглядывая друг друга.

– Я рад вас видеть, – сказал Он. – Правда, ни черта не вижу без очков. А очки в отеле. Отель – напротив.

– Старость – не радость, – хихикнул Седой.

– Так может, сходишь, возьмешь очки? – сказала Другая женщина. – А то не увидишь, как мы прекрасно сохранились.

– Я уйду, а вы исчезните... Я уже думал, мы не увидимся... И кроме того, моего слабого зрения вполне хватает, чтобы оценить вашу прекрасную форму, господа.

– А ты худой.

– Всю жизнь мечтал быть худым.

– Худым надо быть в молодости, – сказала Другая женщина. – А в зрелом возрасте нужно быть упитанным. Это создает благостное впечатление.

– Учту.

– Что ты делаешь здесь?

– Через две недели здесь выходит моя книжка. Пригласили... Через десять дней прилетает Мила... Пока просто гуляю по городу и пишу. А как вас занесло в Барселону в феврале? Тут это не лучший месяц...

– Выбирать не приходилось, – неопределенно сказал Седой.

– Где уже побывали?

– А нигде. Только вчера прилетели, а сегодня целый день дождь. Но мы не спешим...

Они выпили.

– Пьешь точно так же, как и раньше, – сказала Другая женщина.

– Это вопрос? – переспросил Он.

– Это наблюдение, – ответила она.

– Ошибаешься, – сказал Он. – Я пью исключительно редко и, в основном, вино.

– Послушайте, – вдруг спросил Седой. – А это не тот ресторан, где мы ужинали в наш первый приезд?

– Нет, тот был, кажется, на Рамбле, – ответил Он.

– На Диагонали, – уточнила Женщина, пригубившая водку с соком.

– Двадцать лет прошло, можно и спутать.

– Двадцать три, – сказала она.

– А ты все помнишь.

– Все помнят все.

– Ребята, – произнес Он после долгой паузы. – Я хочу вам сказать, и сказать сейчас, чтобы вы не подумали, что болтаю спьяну: мне не хватало вас все эти годы. Я научился обходиться без вас. Но мне не хватало...

– Мне не нравятся твои книги, – сказала Женщина с водкой и соком.

– Вот этого мне как раз и не хватало более всего, – улыбнулся Он.

– Я серьезно, – сказала она. – Я не понимаю, из чего они сделаны.

– Они сделаны из меня. Я стою на горе из моих собственных ошибок. Оттуда все хорошо видно. Ошибок было много, и почти за каждой – сюжет. Я просто обнаружил в себе наглость записать их.

– Сколько лет мы не общались? – вдруг спросил Седой.

– Лет восемнадцать, – сказала Другая женщина.

– Странно... – произнес Седой.

– Странно?

– Кажется, что расстались только вчера.

– Это правда.

– Обидно...

– Что?

– Что это только кажется...

– Давайте за встречу?

Они чокнулись. Та, что пила водку с соком, помявшись, спросила:

– Те дни были страшные, да?

– Страшные, – ответил Он.

– Они были очень страшные и для нас, ты понимаешь?

– Конечно...

– А потом стало еще хуже.

– Понимаю... А потом стало лучше.

– Потом стало безразличней.

– Удивительно, – сказал Он, – мы не виделись действительно сто лет, нам есть что вспомнить из «до», и ужасно интересно о «после», а вернулись мы туда, где расстались.

– Разве это удивительно? – спросила одна из женщин. А другая добавила:

– Какое может быть «после» и какой смысл вспоминать «до», если были сто чужих лет?

– Давайте расслабимся, – предложил Он. – Если честно, я очень нервничаю, и водка меня что-то не берет...

– А помните, – сказала Женщина, на которую начала действовать водка (с соком), – как мы ехали из Барселоны в Малагу и остановились в Бенидорме, и по набережной – как в страшном кино – ездили старики в инвалидных колясках. Одни старики!

– Как мы сейчас?

– Нет, мы еще молодые. А там были одни старики... А потом ты приготовил какое-то умопомрачительное мясо...

– Это было в Нерхе. Мясо выбирал Лысый.

– А помнишь, – сказал Лысый, – как мы ходили Барселоне на футбол. Играли «Барселона» и «Реал», и рядом с нами взорвалась петарда.

– Помню, – сказал Он. – Только это было в Мадриде. Играли «Атлетико» и «Севилья». И петарда взорвалась не рядом, а на противоположной трибуне.

– Конечно, в Мадриде, – сказала Женщина с водкой и соком. – Вы поперлись на свой футбол, а мы с Милкой через весь Мадрид тащили твой дурацкий меч.

– Какой меч? – спросил Седой.