На шхерахъ

Полный отвращенія, какъ будто онъ вступилъ въ связь съ Кентавромъ, Боргъ чувствовалъ, что его душа породнилась съ типомъ упадка человческой породы. Готово было совершиться преступленіе, которое внесло бы ложь въ его родъ на все слдующее время; можетъ быть, ему пришлось бы жертвовать жизнью ради чужого ребенка, принести ему вс свои лучшія чувства, если бы онъ привязался къ этому ребенку, его позоръ былъ бы съ нимъ на всю жизнь, какъ колодки на ногахъ. Онъ никогда бы не могъ отъ нихъ освободиться. Ревность, конечно — "самый, гнусный изъ всхъ пороковъ", но не есть ли это только страхъ здороваго сильнаго полового инстинкта передъ чужимъ вмшательствомъ въ его похвальное, эгоистическое намреніе дать продолженіе лучшей части индивидуума? Разв не каждый надленъ этой здоровой страстью? Конечно, каждый, за исключеніемъ домашняго сутенера, соблазнителя женъ, чичисбея, или идіота, врящаго въ платоническую любовь.

Боргъ ревновалъ. Однако, когда прошла первая горечь оскорбленія, въ немъ пробудилось непреодолимое желаніе обладать этой женщиной безъ всякаго брака. Перчатка была брошена, провозглашена свобода выбора. Онъ чувствовалъ страстное желаніе вступить въ борьбу, разорвать вс узы и вступить въ права любовника. Достигнувъ побды, онъ спокойно уйдетъ съ гордымъ чувствомъ человка, котораго не обидла природа и не обошли въ любви. Вдь здсь уже, очевидно, была не честная борьба законными средствами, а драка между ворами. Бросившій вызовъ въ качеств оружія схватился за отмычку, краденое будетъ предметомъ борьбы. Вс колебанія исчезли передъ женщиной, какъ наградой борьбы. Проснулся зврь, и дикіе инстинкты, скрывающіеся подъ великимъ именемъ любви, стихійно вырвались на свободу.

Онъ незамтно спустился съ утеса и отправился домой вершить свои судьбы, какъ онъ это называлъ.

Глава двнадцатая

Глухое молчаніе господствовало на шхер на другой день утромъ около семи часовъ, такъ какъ ловъ на меляхъ по причинамъ, указаннымъ инспекторомъ, не удался. Подавленные несчастьемъ, рыбаки сидли въ лодкахъ и чистили сти, вытаскивали мстами застрявшую кильку и выбрасывали на землю.

Торговля въ лавк прекратилась въ виду паденія кредита; проповдникъ, снявшій синій передникъ, собралъ вокругъ себя въ одной изъ хижинъ небольшой кружокъ впавшихъ въ уныніе женщинъ.

Съ той непонятной логикой, обычной у людей этого класса, онъ разсказывалъ о томъ, какъ были накормлены пять тысячъ людей пятью хлбами и двумя рыбами. Моментъ для сравненія былъ выбранъ очень удачно: на остров было много ртовъ и очень мало рыбы; однако, на вопросъ, какъ можно быть сытыми этой рыбой, отвта не было. Не будучи въ состояніи ничмъ, помочь, онъ принужденъ былъ ограничиться объясненіемъ, почему въ настоящее время не можетъ быть чуда. Причину онъ видлъ въ распространившемся повсюду невріи. Если бы у нихъ была вра хоть въ горничное зерно, то чудо могло бы повториться, а вру можно себ возвратить молитвой. И онъ призывалъ ихъ молиться.

Ни одна изъ присутствовавшихъ женщинъ не знала о чуд съ двумя рыбами: большинство изъ нихъ не читали Евангелія и потому ничего объ этомъ не слышали. Тмъ не мене, он послдовали примру проповдника и стали читать "Отче нашъ", единственную молитву, которую имъ удалось съ трудомъ выучить на урокахъ перваго причастія.

Не успли они дочитать до половины, какъ вдругъ ихъ прервалъ шумъ на берегу. Сидвшіе ближе къ окну увидли причалившую къ пристани рыболовную парусную лодку. На носу стояла Марія съ разввающимися изъ-подъ голубой шотландской шапочки волосами. На корм сидлъ ассистентъ и махалъ шляпой въ знакъ успха. Ботъ былъ тяжело нагруженъ стями, сквозь темныя петли которыхъ блестло множество рыбы.

— Сюда идите, вотъ вамъ рыба! — кричала двушка съ щедростью побдительницы.

— Они получатъ рыбу, только я долженъ ее сначала взвсить, — заявилъ инспекторъ, наблюдавшій изъ своего окна за возвращеніемъ лодки. Теперь онъ вышелъ, чтобы посмотрть на результаты своей работы.

— Зачмъ это? — спросила Марія высокомрно.

— Для статистики, дорогая, — отвтилъ инспекторъ безъ тни раздраженія, хотя онъ зналъ, что результатъ улова всецло завислъ отъ сдланныхъ имъ указаній относительно теченія, температуры воды и устройства дна.

— Эхъ, ты, статистикъ, — пошутила Марія съ выраженіемъ глубочайшаго презрнія.

— Тогда, пожалуй, возьми рыбу, но посл скажи, сколько ея было, — сказалъ Боргъ и ушелъ въ свою комнату.

— Онъ намъ завидуетъ, — замтила Марія ассистенту.

— Можетъ быть, ревнуетъ?

— Ну, на это онъ неспособенъ, — сказала Марія вполголоса, какъ бы про себя. Она высказывала этимъ давно уже таившуюся досаду на то невроятное равнодушіе, съ которымъ ея женихъ относился къ сопернику. Она объясняла это тмъ, что инспекторъ безгранично вритъ въ свою способность привязывать ее къ себ.

Молитва была прервана, и люди собрались около только что возвратившейся лодки.

— Барышня совсмъ молодецъ, — сказалъ проповдникъ, воспользовавшись случаемъ, чтобы посять крошечное смя раздора, какъ онъ выражался.

— Сидя на мст, и ворона не крикнетъ, — замтилъ надзиратель.

— Онъ хочетъ сказать: "не сходя съ дивана", — шепнулъ ассистентъ Маріи.

У двушки закружилась голова отъ похвалъ. Набирая полныя пригоршни, она раздавала рыбу направо и налво всмъ стоявшимъ у пристани людямъ, не скупившимся на похвалы и благословенія ангелу-спасителю. Эти прекрасныя чувства были вызваны не благодарностью за оказанное благодяніе, а нежеланіемъ сознаться въ своихъ ошибкахъ передъ инспекторомъ, котораго они высмивали. Это было способомъ выразить ненависть своему настоящему благодтелю, передъ которымъ они не хотли преклониться.

Когда рыба была вынута изъ сти и раздлена между бднйшими, ея оказалось десять боченковъ. Ихъ тотчасъ купилъ для солки лавочникъ. Снова деньги стали обращаться въ кофе, сахаръ и пиво, такъ какъ въ улов зимней кильки сомнній не было. Марія подробно объяснила, какъ приступить въ ловл рыбы по новому способу.

* * *

Возвратившись въ свою комнату, инспекторъ нашелъ у себя письмо, привезенное однимъ изъ таможенныхъ служащихъ. Въ немъ заключалось приглашеніе ему и его невст почтить своимъ присутствіемъ балъ офицеровъ на корвет, который сегодня въ восемь часовъ вечера станетъ на якор у шхеры.

Онъ тотчасъ ршилъ, что наступилъ моментъ окончательно порвать отношенія, такъ какъ онъ не имлъ никакого желанія вводить въ общество и представлять, какъ свою будущую жену, любовницу другого человка. Поэтому онъ снялъ обручальное кольцо и положилъ въ конвертъ вмст съ письмомъ, которое онъ написалъ ночью совтниц. Въ письм онъ въ сильныхъ выраженіяхъ высказывалъ сожалніе о томъ, что его помолвка съ Маріей должна разстроиться, такъ какъ старая связь, которую онъ легкомысленно завязалъ съ другой женщиной, теперь осложнилась рожденіемъ ребенка, и это налагаетъ на него обязанности, отъ которыхъ онъ не можетъ отказаться. Если эта женщина и не можетъ заставить его жениться на себ, то во всякомъ случа она иметъ полную возможность помшать его браку съ другой. Какъ честный человкъ, не желая, конечно, никого обидть, онъ считаетъ себя обязаннымъ помочь всми имющимися въ его распоряженіи средствами оскорбленной двушк, какъ для поддержанія ея добраго имени, такъ и въ смысл матеріальной поддержки, если она въ ней нуждается.

Эта басня, по его мннію, только и была единственнымъ способомъ достигнуть желаннаго результата, такъ какъ при этомъ оставалось нетронутымъ доброе имя обихъ сторонъ, и прежде всего, конечно имя двушки. Дйствіе же этого способа было врное, безъ всякой надежды на какой-нибудь возвратъ, неумолимое и неизбжное, какъ судьба.

Запечатавъ письмо, онъ позвалъ служащаго и веллъ ему отнести письмо совтниц.

Когда посыльный подошелъ съ письмомъ, совтница стояла на крыльц и вытряхивала коврикъ. Она взяла письмо съ удивленіемъ и изумилась еще больше, когда ощупала лвою рукою конвертъ, желая узнать, что въ немъ находится. Потомъ она повернулась и вошла въ домъ.