На свои круги
Шрифт:
– Твоего совета?- Она аж вскочила на ноги.- Твоего совета, говоришь? Да знаешь, что мне сказала Нанн?- Эрвин вопросительно приподнял бровь, будто спрашивая «что?»- «А что, разве твой брат не может выступить за тебя?»
– И что ты ей ответила?- Он оставался поразительно спокойным.
– Что я ей ответила?- Она удивилась его вопросу, фыркнула с досадой.- Конечно же, нет!
– Почему?
Иона долго смотрела ему в лицо, стискивая кулаки так, что костяшки пальцев побелели. Ответила почти шёпотом:
– Потому...- Эрвин нахмурился, не понимая её, и ткачиха заговорила быстро-быстро срывающимся голосом:- Ты не воин, ты – помощник мастера, ты даже не состоишь
– Что, Иона?
Она дёрнулась, как от удара по лицу, перекинула взгляд прищуренных глаз.
– Я не могу просить тебя об этом, ты мне никто!
Эрвин опешил от её слов.
Конечно, она права, для всех здесь он её брат, кузен, но на самом деле, она не имеет никаких прав просить его защищать её интересы в этом судебном поединке, где против него выйдет профессионал-наёмник.
Он подошёл к ней близко-близко, стиснул пальцами плечи, встряхнул всё тело сильными руками кузнеца, говоря ей в глаза твёрдо, чтоб дошло до сознания:
– Я сделаю это. Не надо никаких наёмников-самоучек. Я сам сделаю это. Понятно тебе?
– Ты не справишься, у тебя нет оружия, ты... Кто ты вообще такой?
– Я попробую справиться.
Она медленно двигала головой туда-сюда, не принимая его решения.
– Это опасно, тебя убьют, и твоя жизнь будет на моей совести. Я не хочу, чтобы ты пострадал из-за меня. Я боюсь за тебя... Эрвин...- прошептала.
И только сейчас он понял, почему на самом деле она не просила его выступить за неё. Только сейчас она сказала правду.
* * * * *
Ания с ужасом вжалась в подушку, когда в спальню, несмотря на хромоту, буквально влетел её муж, сверкал глазами от плохо скрываемой злости. Смотрел в лицо огромными глазами, казалось, бросится и придушит прямо здесь, на кровати. Шепнул хрипло:
– Это ты... Что ты сделала с моим ребёнком?
Ания аж задохнулась от нелепых подозрений. Он что, думает, она сама нарочно что-то сделала, сама причинила себе вред, чтобы потерять этого ребёнка?
– Вы ошибаетесь, милорд, я ничего не делала.- Слёзы вдруг сами собой потекли из глаз, она даже не пыталась останавливать их.- Я... Я сама хотела этого ребёнка, я ждала его рождения не меньше вас. Поверьте мне...
– И почему же? Что же случилось?- Он не желал ей верить, не хотел принимать её слов.
– Я упала на лестнице... споткнулась...- выдохнула в ответ, а барон Элвуд фыркнул, будто не поверил ни единому слову. И Ания снова заговорила быстро-быстро через свои слёзы:- Я была неосторожной, просто поторопилась, задумалась. Я столько раз бегала по этой лестнице туда-сюда и ничего... Я наступила на своё платье и упала. Поверьте мне!- Она чуть повысила голос, пытаясь достучаться до него хоть как-то. Но барон стоял к ней боком и даже не глядел в её сторону, словно всё уже давно решил.
Ания замолчала, понимая, что муж не слушает её, и просто смотрела на него, слёзы наполняли глаза, и когда она моргала, они текли из глаз по щекам, горячие, обжигающие лицо.
– Ты всё это сделала мне назло...
– Неправда!- она закричала, но голос получился сиплым, неубедительным.
Барон повернулся к ней и пристально посмотрел в лицо прищуренными глазами.
– Ты мстишь мне, ты меня ненавидишь, и ненавидишь моих детей. Ты готова на всё, чтобы сделать мне больно.
– Неправда! Я хотела его! Хотела, как и вы...- В отчаянии замотала головой, подминая собой подушку до скрипа.- Где ваш проклятый кубок? Дайте его мне... Я докажу вам,
что я не предавала вас...Барон вскинул подбородок при этих её словах и глядел на неё с почти запрокинутого лица, отчего взгляд казался холодно-надменным, жёстким.
Наверное, слова Ании что-то задели в нём, он слепо верил в силу своего чудесного кубка. Развернулся и ушёл, хлопнув дверью. Ания проводила его глазами и зажмурилась до боли в голове, до ломоты в висках.
Будь ты проклят... Ты никогда не поверишь мне...
Весь день она лежала молча, ни с кем не разговаривая, не обращая внимания даже на добрую и заботливую камеристку. Ей хотелось умереть. Она вспоминала свою недолгую жизнь, те маленькие радости, что выпали на её долю, и понимала, как мало их было, как мало досталось ей от жизни. Она жалела себя, жалела до боли в сердце. Ей ни в чём не повезло в жизни. Она полюбила, но не могла даже видеть любимого человека, она могла стать матерью, но и здесь не сложилось. Она не стала хорошей женой, потому что ненавидела своего мужа. Здесь он был прав...
Вечером, когда Ания уже отчаялась и потеряла веру в хорошее, зашёл барон Элвуд. Постоял и заговорил первым:
– Я поговорил с врачом... Он сказал, поберечь тебя месяц или два, потом мы попробуем снова. Если получилось один раз, получится и во второй. Я боялся, что ты бездетна, но раз уж ты всё же понесла, мы попробуем опять...
Ания чуть хрипло выдохнула в складку одеяла у лица, вспоминая, как это было в прошлый раз. Он выкручивал ей руки, хлестал ладонями по лицу и насиловал без всякой жалости. Удивительно, что именно после этого раза она и забеременела. Если он захочет повторить всё? О, Боже...
Она почувствовала, как сами собой стиснулись пальцы в горячие кулаки. Снова позволить ему бить себя? Разрешить насиловать как безродную девку с кухни? Ну уж нет!
– В тот... в прошлый раз вы...- Не договорила, потому что он перебил её:
– Я помню, как это было!
– Вы хотите повторить это снова?
Барон помолчал, разглядывая её бледное лицо.
– Главное – результат. Ты со мной не согласна?
Ания прикрыла глаза и сглотнула. Результат... Не стала ничего говорить. Барон принял её молчание, как согласие и продолжил:
– Я знал, что мы поймём друг друга. Ты не так глупа, как показалось вначале. Самое главное для тебя сейчас – родить мне сына, наследника. Ты это знаешь. Месяц или два, как сказал врач... Поправляйся. Я подожду.
Он ушёл, на этот раз мягко прикрыв дверь за собой. Ания перевела взгляд на вышивку полога кровати, стараясь ни о чём не думать. «Месяц или два... У меня есть ещё месяц или два... Всего лишь...»
* * * * *
На вторник судья назначил судебный поединок. Доказательств виновности Ионы он не нашёл, но подозрения всё же заставили его постановить разрешить дело судебным поединком.
Ростовщик Калем тоже требовал поединка, ему он был выгоден, и Иона вынуждена была согласиться, как одна из сторон разбирательства. А что ей оставалось? Отказываться, это значит признавать свою вину. Цех поддерживал её, ростовщиков мастера не любили.
По закону, для стариков, увечных, женщин и людей церкви допускалось заместительство на поединке. Иона согласилась, чтобы на круге её интересы представлял Эрвин.
На поединок пришли ещё двое судей, собрались люди, мастера из цеха ткачей, их жёны, дети. Среди лиц Иона узнала Витара кузнеца с маленькой девочкой на руках, наверное, это была его дочь. И он пришёл? Зачем? Ему-то какое дело? Пришёл поболеть за своего работника?