На то и волки

У Данила перехватило дыхание. Потом он выразился. И еще раз, длиннее, затейливее.

— Вон, видишь, два мента гуляют? Если будешь отнимать, заору благим матом, порву на себе все… Кто будет обыскивать жертву сексуального маньяка? А ты загремишь. Пока вытащат, хлебнешь хлопот, а если еще и папа рассвирепеет…

— Выкинь сама, — сказал Данил. — Выкинь сама, дура. Только пальчики вытри сначала.

— Подожду пока.

Данил прикрыл глаза и медленно сосчитал до десяти. Открыл глаза. Лара уже спрятала пистолет. Спокойно спросила:

— Как выглядит Фрол? Твоих лет, но пониже и пошире в плечах, лысый, как Ленин, только еще и выбрит? Мерседес… не черный и не коричневый, цвета спелой сливы?

— Какой еще Фрол? — пожал плечами Данил (описание и Фрола, и одной из его машин совпадало тютелька в тютельку).

— А ты не знаешь?

— Слушай, Лара, я в последний раз попробую до тебя достучаться… — сказал Данил. — Никто тебе лимона в зеленых не даст. Ну нет у тебя, прости, товара на такую сумму. Не верю. Вполне возможно, прикидывая на глазок, ну… тысяч на десять в зелени. Максимум. Только тебе и этого не отстегнут. Потому что загнать тебе поддых кухонный ножичек выйдет гораздо дешевле. Одному уже загнали, пистолет не помог. А если — паяльник пониже пупа? Цапнут на улице, и папочка не спасет… Да мать твою, ты не Том Сойер в доме с привидениями. Это взрослая жизнь. Поганая. Вонючая. Настоящая. Тебе как-никак не семь годочков, поэтому давай расставим все по местам. Я для тебя сделаю все, что смогу. И если за этим стоят какие-то деньги, которые можно получить, не навлекая на себя очень уж опасных неприятностей, я постараюсь, чтобы ты их получила до копеечки. Мне хватит моего. Но в обмен — полную откровенность…

Данил мог поклясться, что какие-то секунды она колебалась. Но это быстро прошло. Лара старательно пригладила волосы, отряхнула носовым платком пепел с костюма, глянула на себя в боковое зеркальце заднего вида, выпрямилась, плотно сжала великолепные ноги, положила сумку на колени:

— Отвези меня назад.

И больше ни разу на него не взглянула, вышла из машины, походкой манекенщицы направилась к своему «Опелю» — очаровательная юная дура, знавшая мир лишь теоретически. Данил, стиснув зубы, смотрел, как отъезжает крошка «Опель». Пригнувшись пониже лобового стекла, поднес к губам рацию:

— Живо, следом!

Парой секунд позже вслед «Опелю» вырулила со стоянки светло-серая «Волга». Данил мысленно похвалил себя за предусмотрительность — как душа чуяла взять с собой дежурный экипаж. Проку от этого вряд ли дождаться, но все же замаячило что-то похожее на СЛЕД.

— Сидим на хвосте, — доложила рация. — Объект катит по Маркса в крайнем левом ряду, не заметно, чтобы нервничал.

— Пасите до упора, — сказал Данил. — Если кто попробует обидеть, обидчика брать. Возникнет нужда, вызывайте подмогу. Сигнал для Пятого — «Гроза». Объект живет на Рокоссовского, в «пряничном домике», так что учтите, не засветитесь там, в случае чего отступайте… Роджер.

Глава седьмая Разборки в астральном пространстве

Когда он въехал на стоянку, чтобы сменить «Жигули» на БМВ, орелики уже были там, дисциплинированно сидели в синей «Хонде», все стекла опущены, наружу валит табачный дым и жизнерадостное ржанье.

Данил подошел сам, слева, склонился к окну:

— Выводы?

— Точно, в полуподвале, — враз став серьезным, доложил усатый Степаша. — Вывеска висит, вход подметен, козырек покрашен — все как на картинке. Мадама прибыла в восемнадцать сорок три на бежевой «девятке». Вела сама. Дверь не закрыта, но заметили, что в вестибюльчике сидит явный охранничек, самого нормального вида, ничуть на этих придурков не похож. У них там что-то вроде вестибюльчика, шеф, столик полированный, телефон, и этот ванек, значит, восседает… Зойка осталась на стреме, но пока не связывалась, значит, все спокойно…

— Какая дверь?

— Железная, но распахнута настежь.

— Значит, так, — сказал Данил. — Не будем усложнять себе жизнь, выяснять расположение и количество комнат, вряд ли там целая кодла бодигардов, в самом-то деле. В штаб-квартире Астральной Мамаши не устроят никаких «левых сокровищниц» — кто станет рисковать, когда по подвалу шляется целая куча идиотов? Так что — атака с ходу.

— Да я этого мальчика заделаю в секунду. Пяткой с разворота… Со столом улетит.

— Нет уж, войдем тихонько, — сказал Данил. — Не стоит начинать свалку, обыватели еще брякнут в легавку, а нам вскоре пилить в аэропорт… Есть идея.

…Через двадцать минут он вылез из «БМВ» у серокирпичной девятиэтажки, у крытого кровельным железом спуска в подвал. Железо сияло свежей синей краской с россыпями золотых, алых и черных звездочек, а у входа висела нежно-голубая вывеска. Золотые буквы возвещали: «СИБИРСКАЯ АСТРАЛЬНАЯ АКАДЕМИЯ». Ниже красовался золотой же трезубец — астрономический знак планеты Нептун, а вокруг то ли каббалистические закорючки, то ли выведенные нетрезвой рукой китайские иероглифы.

На голове у Данила было наверчено с полметра белой марли — наподобие чалмы. Чалма перевита дешевыми пестрыми бусами, а в руке главный волкодав «Интеркрайта» держал хрустальный цветок на длинном стебле. Трое его ребят, вылезших из «Тойоты», были экипированы точно так же — все это за пять минут приобрели в магазине за углом.

Бабки на скамейке ни малейшего интереса к прибывшим не проявили. Одна с видом знатока сообщила подругам:

— Ишо шизики приехали…

Данил первым двинулся ко входу в подвал, негромко запевая на мотив «Калинки»:

— Ом мани падме хум, Харе Кришна баббле гум… гу!

И при этом еще, стараясь не переигрывать, вихлялся туловищем, подрыгивал ногой. Когда-то в Кабуле он наблюдал дервишей и сейчас пустил в дело кое-какие пируэты из их репертуара. Его ребята двигались следом, дружно подтягивая:

— Чаттануга чуча, чаттануга чуча… гой, дай, халия…

Даже детишки во дворе не удостоили их взглядом. Шантарск, совсем недавно еще закрытый город, успел налюбоваться разнообразнейшими цветочками перестройки — и «Детьми Галактики», и лысыми кришнаитами, и босоногими йогами, и «зелеными» в черных балахонах с намалеванными скелетами, и причудливо разукрашенными казаками (лампасы — Оренбургского войска, околыши фуражек — Уральского, а погоны вообще непонятно чьи), и последователями новоявленного Христа-Варфоломея, каждое воскресенье таскавшими своего Учителя привязанным к кресту, и августовскими защитниками Белого дома (камуфляж, дикие глаза, значки-блюдца с портретом Ельцина против сердца), и октябрьскими защитниками Белого дома (камуфляж, дикие глаза, значки-блюдца с портретом Руцкого против сердца), и крайне живописными Сибирскими Друидами (учение, основанное находившимся в состоянии белой горячки доцентом-историком. Потом он вылечился, но Друиды зажили сами по себе). А к неграм и японцам привыкли настолько, что негров перестали поддразнивать: «Шо, Маугли, змэрз?» — а японцев давно уже не дразнили кукишем с приговоркою: «Вот те, косоглазый, острова!»

Они спустились в подвал. Охранник встал из-за стола, но не похоже, чтобы встревожился: просто лениво двинулся наперерез, таращась на них с брезгливой отрешенностью здорового психически мужика:

— Ну, чего, чего?

Данил осенил его цветком, словно распятием, и вежливо сказал:

— Шалом, хава нагила, бисмилла. Ба ширинзабонию лутфу хуши, тавони, ки филе ба муе каши. [4]

— Не, мужики, вам кого?

— Милый астральный брат, — сказал Данил. — Мы, слуги четырнадцатого уровня золотого сечения Высшего Разума, прибыли в ваш город, средоточие кармической праны и пранической чакры, дабы ощутить благословенную ауру духовной повелительницы вашей… — Он словно бы нечаянно наступил качку на ногу, и тот отпрянул. — Позволено ли будет адептам приблизиться к вещунье академиума сего?

4

Язык фарси, строчка из стихотворения поэта Саади: «Ласковым словом можно и слона на волосинке водить»

— Не, ну так бы и говорили, — парнишка потерял к ним всякий интерес. — Райка… тьфу, Матерь Астральная, вон там. Во-он в ту дверь… — Он призадумался и с тягостным вздохом родил: — Грядите, во! Грядите туда, мужики, грядите… Там она… вещует….

Данил громко откашлялся. Степаша элегантно и четко заехал охраннику в солнечное сплетение, сцапал за ворот и брючину, сложил вовсе уж вдвое. Подскочил Рашид, молниеносно сковал наручниками запястье и лодыжку битого. Жора тем временем бесшумно затворил железную дверь и повернул головку замка.