Начальник Америки

— Она с моих верфей, вторая серия, вот и всё что я могу сказать.

В прошлом году Лёшка поставил на конвейер третью серию. Таким образом вторая получилась переходной и была выпущена в небольшом числе. Отследить их владельцев не составило бы труда.

— А что это за флаг?

Это не был флаг в европейском понимании. Скорее кусок холста с неразборчивыми символами, нанесенными коричневой краской.

Шхуну привели к пирсу. Два десятка команды высадились на берег. Были они смуглые узкоглазые, а их шляпы походили на корякские шалаши. Вместо того, чтобы отправиться в кабак, как все приличные моряки, они двинулись толпой к оружейному ряду.

Во главе процессии шёл человек в обычных парусиновых штанах и рубахе, в каких ходили простые китайцы; так же, как и простые матросы, он шёл босым. Однако поверх рванья был наброшен богатый кафтан, а голову прикрывала европейская широкополая шляпа. Будь его борода погуще, поокладистее, он вполне сошёл бы за сказочного гнома. Но борода его была жидкой, волосы заплетены в косу, а сам он походил на китайца.

— Понаехали, — произнёс Лёшка с досадой.

— Брось. Может это торговец какой из Кантона?

— По записям Адмиралтейства Яшка не продавал шхуны второй серии ни в Макао, ни на островах Южно-китайского моря, он продавал их только в проливе у Ильхо Формозы, или Тайваня, как называют его в наше время.

— Пираты? — удивился я.

— Пропал наш городок. — вздохнул Лёшка. — Сейчас этот крёстный отец отправится на Китайскую улицу и начнёт собирать пошлину с соплеменников. Оглянуться не успеем, как заведёт здесь триады. Заставит лавочников торговать опиумом, организует при кабаках проституцию. Вот об этом я и говорил, когда остерегал тебя от чайна-таунов.

— Я думал, ты имел в виду этнический аспект и трудности ассимиляции.

— Для мафии этническая колония лучшая питательная среда. Их проще запугать, контролировать, там проще насадить кодекс молчания.

— Мне кажется, существует более простое объяснение. Если он пират, ему нет нужды щипать мелкий бизнес, он просто присматривает на ярмарке купца, которого встретит потом в море.

— На одной шхуне?

— Кто знает, может его приятели дожидаются где-то неподалёку.

Между тем гости закончили беглый осмотр оружия, а с корабля сошла женщина в кимоно. Красивая китаянка или японка, а может быть малайка. Рядом с ней шёл толстый слуга, держа над дамой большой белый зонт. Пират встретил женщину полупоклоном и позволив взять себя под руку, повел спутницу мимо пушек, пирамид пустых бочек к лавкам с мелочами и инструментами.

Я разыскал Шелопухина и попросил его послать несколько парней на Китайскую улицу, чтоб понаблюдать, а также передать нашей береговой охране, чтобы пошарила по соседним заливам, не скрываются ли где китайские джонки или шхуны.

Возле пирсов появился Яшка со своей любовницей-китаянкой. Он встретил китайца в шляпе, как доброго знакомого. Женщины тоже видимо знали друг друга, потому что обменялись улыбками и перебросились парой фраз. Пират выслушал Яшку внимательно. Несколько раз взглянул в нашу сторону. Но без злобы, скорее с интересом.

Через час в здание конторы доставили ящик. В нём оказался богатый сервиз китайского фарфора. Очень тонкой работы, расписанный в необычной манере. Сервиз точно не был заточен под европейский рынок, как практиковалось в Кантоне.

Как вскоре выяснилось, такие же презенты получили Тропинин и Колычев.

— А китаец не дурак. — заметил я. — Англичане подносили дары только Колычеву, а этот, похоже, знает, кто в городе главный.

— Он наверняка узнал всё у Яшки.

Мы отправились к Рытову. После образования Складчины, тот стал относиться ко мне меньшей неприязнью. Но оставался все тем же Яшкой — сорвиголовой, не терпящим чьих либо указаний.

— Ну, пират, что ж тут такого? — ухмыльнулся Рытов. — Потомок самого Чжен Чен-гуна, как утверждают его соратники. Зовут его тоже Чен Гун. Могу вас успокоить, он приехал сюда не разбойничать, а торговать.

— Каким же товаром? — спросил Лёшка.

— У него образовался избыток серебра, — ещё раз ухмыльнулся Рытов.

— Передай ему, что нам будет неприятно, если он затеет какие-то ссоры с местными китайцами, — попросил Тропинин.

Яшка кивнул Это большее, что мы могли от него добиться.

То ли уважив нашу просьбу, то ли изначально не собираясь заниматься рэкетом, пиратский предводитель даже не навестил местных сородичей. На следующий день он вновь сошёл с корабля в сопровождении дамы с белым зонтиком. Но на этот раз без толстого слуги.

Вдвоем они отправились на ярмарку, словно супруги, желающие присмотреть что-нибудь из домашней утвари.

Пират покупал всё, что нравилось даме. Духи, мыло, одежду, чугунную ванну с подогревом, консервы. Много консервов. По щелчку его пальцев словно из воздуха возникал кто-то из команды и уносил покупки на корабль. А пара продолжала шоппинг.

— Жаль, что он не привёз с собой целый гарем. — заметил я.

Новая трехмачтовая шхуна приглянулась Чен Гуну. До сих пор он не вступал в разговор ни с кем, кроме своего кореша Рытова, а тут, выцепив взглядом Лёшку, обратился к нему на ломаном английском:

— Сколько вы хотите за этот корабль, господин Тропинин?

— Десять тысяч испанских долларов. И только потому, что шхуна единственная, в серию не пойдет, а вы, господин Чен Гун, в некотором роде наш постоянный покупатель.

Китаец едва заметно улыбнулся.

— Двадцать тысяч вместе с оснасткой? — уточнил он.

— Вместе со всем, что вы найдёте на борту. Включая и четыре трёхфунтовые пушки.

— А шестифунтовые вы могли бы поставить? И, скажем, не четыре, а дюжину?

— За особую плату.

— Разумеется.

Вечером мы обсудили эту сделку в ресторане. Заодно и обмыли, хотя Тропинина терзали сомнения морального плана.

— Если честно мне всё равно кто он такой, — сказал я. — Покупает твои пушки, шхуны, вот и чудесно. Мы же не возражали, когда Яшка перегонял корабли на пиратские островки рядом с Тайванем, хотя прекрасно знали, кому они предназначались. Наши шхуны у берегов Китая пираты не трогают. А с кем и за что они воюют — плевать.

Не плевать оказалось европейцам. Они как-то узнали, кто явился на корабле, и направили депутацию к Колычеву. Тот, понимая слабость собственной позиции, предложил нам встретиться на нейтральной территории. Каковой опять же оказался атриум «Императрицы».

— Что вы думайте об этом? — спросил капитан.

— Для нас все гости равны, — ответил я.

— А купцы желают повесить негодяя.

— Повесить на основании слухов? — спросил Тропинин.

— На основании слова уважаемых купцов.