Начальник Америки

— А Каха хан не спешит, что-то, — задумчиво проворчал Степанов. — Как бы чего дурного не надумал. За крепосцу опасаюсь, там наших осталось человек десять.

— Схожу по-быстрому на лодке, узнаю, — сказал я.

Степанов покачал головой, но возражать не стал.

Разумеется, я не собирался обходить остров на вёслах, на что мог уйти целый день или больше, а сделав несколько мощных гребков, предпринял молниеносный бросок до устья Ваймеа.

Дежурство в бухточке продолжалось, хотя человек был мне незнаком. Но во всяком случае это был русский.

— Как тут у вас? — спросил я. — Каха хан не беспокоит?

— Нет. Тихо, — ответил колонист.

Мы на всякий случай притопили лодку и я поднялся вдоль речки к крепости. Там все тоже оказалось в порядке. На хозяйстве остался большерецкий письмоводитель Спиридон, а Фёкла на всякий случай приглядывал за ним. Отдав клерку письмо Степанова, я сказал, что заберу ответ завтра, а сам отправился в гости к Петале.

Дочка на этот раз не спала. Я подарил ей шелковый платок и медный браслет с чеканкой. Здесь и женщины и мужчины носили браслеты на руках и лодыжках. Но медный выглядел необычным.

Девочка убежала, а я, развернув второй платок, повернулся к Петале. Сперва я повязал платок ей на голову, но сразу понял, что вышло карикатурно. Тогда я снял её юбку из местной грубоватой ткани и повязал шёлк на бёдра.

В общем-то мне не следовало бы привыкать к женщине. Но не мог же я вернуться на южный берег через несколько часов после отплытия? Да и выспаться давно не мешало.

Отступление II. Бенгалия

Отступление II . Бенгалия

Они прошли Малаккский пролив, избежав внимания голландцев, бурь и пиратов, но затем потеряли ориентировку. Бенгальский залив встретил их спокойной погодой. Ураганы покинули море, переместились вглубь материка. Там, далеко на севере по ночам сверкали молнии. А на побережье ветер стих, и всё чаще пространство накрывало туманом или мелким тёплым дождем. Более двух недель Яшка не мог провести обсервацию, а шхуны отводил подальше от незнакомого берега, чтобы не налететь на мель.

Когда прояснялось флотилия приближалась границе воды и суши, которую берегом можно было назвать только условно. Затопленный мутной бело-коричневой водой лес начинался прямо посреди моря. Бесконечный зеленый лабиринт мангровых зарослей не мог быть ничем иным, как обширной дельтой великих рек. Если добавить к пейзажу частые дожди, то казалось, будто три стихи — земля, вода, воздух — смешались здесь в единую сущность.

Однажды прилив, усиленный небольшим ветерком, потащил флотилию под кроны этих сказочных дебрей. Увидев широкую протоку, которая могла быть рекой, Тропинин решился покориться приливу и углубиться внутрь материка.

Рукава неизвестной реки поначалу были широкими, но чем выше по течению (оно не ощущалось из-за прилива и высокой воды), тем больше ветвились, сужались. В некоторых местах затопленные деревья, точно живые изгороди, полностью перегораживали надводное пространство, в других — кроны нависали над водой и смыкались в подобие арок. Яшка приказал убрать паруса, опасаясь за их сохранность. Так же поступил следующий за флагманом Нырков. Там где становилось узко и мелко, а течение ослабевало, матросы прекращали бросать лот, а брались за шесты и отталкивались от берега или дна, если удавалось его нащупать. В остальное время небольшое приливное течение позволяло маневрировать, хотя мачты иногда всё же касались ветвей. Ванты, точно струны триммеров, сносили ветки и листья, которые падали на палубу и за борт. Корабль с прямыми парусами и далеко выступающими реями наверняка застрял бы, но шхуны протискивались даже в очень узких местах. Затонувшие деревья скребли по бортам ветвями, но эти звуки можно было услышать только в трюме. На палубе они полностью растворялись в какофонии затопленного леса.

Движение шхун сопровождалось криками, воем, ревом, писком. Птицы, насекомые, жабы, звери — все вносили лепту в общий несмолкаемый шум. Тропинин прислушивался к звукам, рассматривал местную флору, пытаясь определить, в какое же всё-таки место их занесло. Неожиданно на палубу вместе с очередной ветвью плюхнулась змея, затем ещё одна. Обе были ядовито-зеленого цвета. Только случайно они не попали кому-нибудь на голову. Поднялся крик. Лёшка схватился за пистолет, другие потянулись к ножам. И то и другое выглядело слабым оружием против вёртких гадин. Тогда молодой Чижов перехватил шест и ловко спихнул в воду сперва одну змею, а потом и другую. Эта пара оказалась предвестником настоящего нашествия. Как только лес подступил ближе, а мачты стали чаще задевали за ветви, змеи повалили на палубы скопом.

Народ по примеру Чижова вооружился палками и абордажными саблями. Змей спихивали, рубили, некоторые ловкачи умудрялись сбивать их еще на лету. А потом вдруг все кончилось. Ветви продолжали падать на палубу, но змеи пропали.

— Смотрите же! — воскликнул кто-то.

С маленького островка из наносов грязи в воду резво забежал огромный крокодил. Северяне увидели такого монстра впервые. Даже верный пёс Чижова перестал изображать из себя охотника и предпочел укрыться в казёнке.

— И это посреди дня, — проворчал Тропинин. — Я бы не хотел оставаться здесь на ночь.

— А как мы теперь отсюда выберемся? — спросил с опаской Слон.

— Будет отлив, выберемся, — спокойно произнёс Яшка.

— Лодка! — крикнул Босый от бушприта. — Ещё одна.

Они увидели плоский берег. Ближе к воде во влажной грязи лежало несколько лодок с поднятым носом. Некоторые из них явно требовали починки. Чуть глубже стояли шалаши или хижины. Кое-где поднимался дымок.

На индийскую территорию Тропинин ступил с восторженным криком «хинди, руси бхай, бхай!». Он исполнил детскую мечту, но его приветствие напрасно сотрясло воздух. Никто не подхватил Лёшку на руки, его не принялись подбрасывать к небу, и не наградили гроздью бананов. Жители небольшого рыбачьего поселения частью попрятались в тростниковые, обмазанные местной грязью хижинки, а те что остались на виду, смотрели на пришельцев с опаской, словно имели уже печальный опыт подобных десантов.

Небольшой остров среди затопленного леса стал первым клочком суши, обнаруженным экспедицией за почти неделю ежедневных заходов в прибрежные заросли.

Торжественной встречи не вышло. Жители косились на пришельцев, готовые случись чего прыгнуть в свои хлипкие на вид лодки или разбежаться по острову, а гости не оставались в долгу и большей частью оставались на кораблях, держа под руками ружья и сабли. Тогда, выбрав одного из рыбаков, что показался ему менее пугливым, Лёшка попытался установить контакт.

— Бенгалия? — спросил он.

— Бангала, — подтвердил житель.

Лёшка вздохнул с облегчением. Хотя возможно тот просто повторил его слово. С другой стороны, промахнуться мимо Бенгалии было почти невозможно.

— Банкибазар, — произнёс Тропинин, изобразив мимикой вопрос.

Рыбак не ответил. Лёшка достал монету и, зажав между пальцами, повертел ею перед глазами бенгальца.

— Банкибазар, — повторил он.

Судя по реакции, рыбак с шиллингами был знаком, но ответа всё равно не последовало. Вместо этого на окрик примчался мальчишка с круглой корзиной в руках. Корзину доверху заполняла рыба, похожая на леща. Прочие жители тоже осмелели и потянулись к берегу. Кто-то занялся ремонтом лодок, кто-то рассматривал корабли, самые предприимчивые тащили всякую снедь, главным образом рыбу и зелень.