Начальник Америки

Таковым оно было и на Оху. Я пропускал два дня из трех, скрадывая остальные во время предполагаемых лодочных прогулок на другой конец острова. И лишь раз в неделю проводил ночь в крепости, отсыпаясь по-настоящему.

Как раз после одной из таких ночей рано утром поднялась тревога. Я лежал в гамаке, в хижине, что служила временным прибежищем для гвардейцев Ватагина, когда во дворе форта послышался приглушенные голоса: «Идут». Разбуженные шумом захрюкали в загоне свиньи, которым мы скармливали не особо вкусные местные корнеплоды.

Степанов распорядился не бить в колокол, когда в этом нет необходимости, то есть, когда большая часть людей находится внутри форта. Факторию и корабли на якорной стоянке должны были предупредить посыльные на байдарках. А крадущийся враг пусть думает, что застал гарнизон врасплох. Всегда хорошо иметь туза в рукаве.

Поэтому будили друг друга по-тихому, и вскоре весь гарнизон оказался на ногах.

Когда я вышел, свиньи притихли, получив корм, возле стен уже тянуло дымком от фитилей. Ядра протирали тряпками от выпавшей утром росы. Байдарка с вестовым отправилась к нашим шхунам. Команды спустились в баркасы, что отстаивались прямо под стеной в узкой гавани, отгороженной от моря небольшим рукотворным молом. Они были готовы поддержать крепость с моря.

Я осторожно высунулся из-за парапета и осмотрел окрестности. Многое до поры скрывал туман, а когда он полностью развеялся, стали видны масштабы угрозы. Со склона горы на востоке спускалась длинная колонна вооруженных туземцев. Небольшой отряд двигался по направлению к нам вдоль берега Вайкики. Ещё один отряд гораздо крупнее двух первых, выдвигался и из зарослей, что лежали западнее бухты. На другой же её стороне собирались бойцы уже знакомого нам местного вождя. На этот раз он оказался не один. Рядом стоял молодой предводитель в ещё более цветастом плаще.

— Каха Хан! — доложили мне.

Всего на берегу гавани собралось несколько сотен воинов и нечто вроде двора — женщины, рабы-носильщики, прочая обслуга. Здесь же появился с собственной чисто мужской свитой верховный шаман Кау Пулу-пулу.

Остальное население острова не осталось в стороне. К гавани и на пляж рядом с нами из неведомых схронов доставили дюжины две каноэ, кроме того натащили множество древесных стволов, из которых принялись ловко сооружать совсем уж крупные лодки. Рядом прямо на земле кроили паруса из местной растительной ткани.

Стало понятно, что правитель острова не готовил нападение на нашу крепость. Нам соизволили сообщить об этом в последнюю очередь. Прибежал посыльный и показав пальцем на Степанова позвал за собой. Тот отправился, прихватив толмача из своих канаков.

— Не боитесь к такой толпе идти? — спросил я.

— Нет, подобное вероломство им не свойственно. Хотели бы убить или пленить, явились бы сюда сами.

Он оказался прав. Проговорив с вождем не более пары минут, он вернулся целым и невредимым. А тогда и рассказал, в чём собственно дело.

— Каха хан вздумал напасть на Молокаи, а возможно, что и на Мауи, пока тамошний вождь Кахе Кили на Хавайи с войском уйдёт.

— Хитро.

— Да. Но это палка о двух концах. А если не уйдет? А если успеет вернуться?

— Так что, Кахахан вас с собой кличет?

— Нет. Я строго настоял, что на чужбину не пойду, — Степанов вдруг фыркнул. — Вот ведь, уже чужбиной соседний остров зову, а этот как бы и родной, получается. — Он мотнул головой. — Нет. Решил наш Каха хан, что остров теперь мы охранять будем, а раз так, то можно побольше войска с собой взять, не опасаясь удара в спину.

— Вот как? А не боится, что мы можем власть тут перехватить, пока он на стороне промышляет?

— Ха-ха, нет. Мы же по их понятиям люди безродные а стало быть их бог Ку, или как его там, ни за что нам помогать в вероломстве не станет. Ещё Беньовского он может и побоялся бы в тылах оставлять, тот вроде как каикунане, то бишь в свойстве с вождями состоял. Ну а мы… — Степанов махнул рукой. — До сей поры наш-то князец слабым среди прочих считался, не опасаются они его. Да он бы и не посмел на соседе напасть. А тут нашу крепость увидел, да осмелел.

Я задумался. Что если именно наша активность послужила поводом к обострению в местной войне? Развязала руки одному из вождей, а там пошло-поехало, как костяшки домино все попадают. Хотя теперь уже поздно «Боржоми» пить. А вот воспользоваться ситуацией для укрепления авторитета лишним не будет.

* * *

Столпотворение на берегах продолжалось несколько дней. По ночам со стороны туземного лагеря звучали крики, и некоторые из камчатских утверждали, будто это верховный шаман приносит ради удачи в походе человеческие жертвы. Впрочем наши союзные канаки такой вариант отрицали. Жертвы следовало приносить в специально отведенных местах.

Наконец великий день наступил. Большие каноэ были спущены на воду. Тихо, без речей и молитв в них погрузились воины и также тихо отправились в океан. Шаман и несколько его приспешников остались на Оаху.

Вроде и не мы на войну отправились, а на душе у многих кошки скребли.

— Нужно усилить оборону, начальник, — сказал на совещании Ватагин.

— Как? — спросил я.

— Снять пушки с кораблей, — ответил он.

— Ну уж нет! — возмутился Чихотка. — На корабле мы сможем весь берег простреливать, если надобность будет, а с крепости только пару ближних кос.

— Есть же баркасы с пушками, — возразил Ватагин. — Их хватит.

— Баркасы для другого дела, — упёрся Чихотка.

— Что думаете Ипполит Семёнович? — спросил я у Степанова.

Тот ещё не привык с чукчами да коряками военные советы на равных устраивать, поэтому всё больше молчал, а после вопроса долго собирался с мыслью.

— Вы уверены, что успеете вывести шхуны, случись что? — спросил, наконец, он у Чихотки.

Что именно могло случиться мы не знали, но туземные войны редко заканчиваются однозначной победой одной из сторон. Всегда находились кровники, жаждущие возмездия. А в нашем случае сторон было четыре. Это если не считать мелких князей, которые никогда не пренебрегали возможностью ударить в спину. Добавляло тревоги и подозрительное поведение шамана. Почему не ушел вместе со всеми? Кто-нибудь, не тот так другой, мог воспользоваться отсутствием местного князца, затеять смуту. И наша крепость была первой целью, случись заварушка.

— Переставим шхуны ближе к проходу, — Чихотка ткнул пальцем в разложенную на столе карту. — Заранее верпы заведем. И тогда сможем выйти при любом ветре. Да хоть и в темноте.

— Хорошо, — кивнул Степанов. — Но обе шхуны нам всё равно не понадобятся. И на одной из них слабое вооружение. А мне люди нужны на баркасах.

— Оставим на якоре «Колумбию», — неохотно согласился Чихотка. — Пойдём на «Афине».

Он посмотрел на меня, возможно надеясь, что я прикажу выводить оба корабля. «Колумбия» была его судном и ему очень хотелось пойти в бой капитаном. Но я не собирался снимать с Чихотки груз ответственности. Пусть привыкает.