Начало всех начал

– Я, оставшись в одиночестве, читала… и ещё мечтала, чтобы у меня было много братьев и сестёр.

Психолог оторопел от моих слов, но сразу нашёлся:

– Зачем же брать в пример такие крайности? Один ребёнок в благополучной семье и множество без неё?

– Вот и не берите! Не так ужасна жизнь в коллективе, не так идеальна жизнь единственного ребёнка. В каждой есть плюсы и минусы.

– Возможно, что вы правы.

– Но пока никто не нашёл золотой середины, – подвела я черту.

Психолог кивнул и поспешил к своей машине, а я направилась к машине Фила, мысленно продолжая тему разговора. Я и без психолога знала, что даже в нашем благополучном приюте на Алтае дети мечтали об усыновлении. Да, каждый ребёнок хотел, чтобы любили именно его. Поэтому семейный патронат давно практикуется в западных странах. Главная проблема для воплощения этой идеи в нашей стране – проблема жилья. Можно построить в Зелёной зоне домики с приусадебными участками, один большой учебно-развлекательный центр… Найдутся ли желающие жить в них с приёмными детьми? Надо провести мониторинг, как говорят сейчас. Идея такого необычного проекта занозой сидела в голове, периодически напоминая о себе. Для её воплощения нужен был спонсор. Судьба очень кстати расщедрилась, предлагая мне жить с состоявшимся и состоятельным мужем. С его помощью возможно реализовать задуманный проект. Только приму ли я все эти дары? Я, со своей провинциальной, изъязвлённой нищетой и очень уязвимой с моральной точки зрения личностью, совсем не пара самоуверенному состоятельному Сергею. Недавно я была счастлива уже от того, что нашла свою привычную работу, своё место. А тут новый подарок, и надо делать выбор между хорошим и отличным вариантом. И этот выбор я доверила судьбе. Тоже мне подвиг… Посмотри на этих несчастных детей! Им приходится выбирать между голодной свободой и далеко не золотой клеткой.

Мысли метнулись в прошлое. На Алтай. К нам привезли детей с улицы, тех самых необратимых бродяжек. Коллектив сделал всё для их полноценной адаптации. Казалось, дети вновь становятся детьми, и все педагоги расслабились, пока новенькие не преподнесли сюрприз.

– Евгения Викторовна! Новенькие собрали малышей и заставляют насильно курить! Смотрят и хохочут, как ненормальные! Вашему сыну стало плохо, – сообщили мне девочки из средней группы.

Тогда мне хватило силы воли не сорваться, зато ночью ревела белугой – за что, почему? Потому что неокрепшему слабому детскому сознанию достаточно года непосильных испытаний и унижений, чтобы никому никогда не верить, даже искреннему доброму приёму взрослых и детей. Весной трое из них снова сбежали. Они боялись поверить. Сегодня я понимаю их как никогда. Потерянное поколение, пятая колонна изуродованного детства повзрослеет и отомстит. А моя идея семейного патроната решит две проблемы. Она объединит малышей, ждущих маму, с бездетными женщинами, жаждущими отдать неизрасходованное тепло материнства. Соединить их вместе, дав жильё и помощь… проект на несколько миллионов… Мысли прервал голос Фила:

– Я договорился с ментами о совместном участии в рейдах. Из отснятого только один кадр подходит: оскаленная мордочка ребёнка, готовая укусить, и стеклянные глаза милиционера. Нужно снимать в реальной и привычной для бедолаг обстановке. Садись в машину, мне нужно с тобой серьёзно поговорить.

Мы сели в машину. Фил посмотрел на меня:

– Дрожишь, ты случайно, не заболела?

– Это нервное. После того, что увидела, хочется выбежать на площадь и закричать: «Помогите!» Как можно сохранить что-то светлое в душе, когда рядом такое? Нет войны, на пороге двадцать первый век! Неужели ни один миллионер, захвативший общенациональное достояние, не носит в себе вину за обворованных им, униженных и оскорблённых? Если совесть нации не проснётся, в результате ею будут править мутанты, больные физически и психически. Все мировые проблемы оттого, что детям не хватает любви.

– Её никому не хватает. В жизни даже благополучного человека больше печалей, чем радостей. А если ещё и профессия заставляет окунуться с головой в чужую боль и несчастья, тогда психика не выдерживает. Я наблюдал за офицером, у неё мёртвые глаза. Наверно иначе и невозможно, потому что появляется естественный защитный барьер. И твои глаза… На тебе до сих пор лица нет. Зачем ты влезла во всё это и меня за уши притянула? Меня, у которого нет никакого желания соприкасаться с этим адом, его хватило когда-то в Афганистане. Мне привычнее красота… Счастье, что моя профессия позволяет наслаждаться ей. Я только несколько месяцев в России, и уже депрессия накрыла. Женя, отпусти, Христа ради!

– Найди позитив: сравни своё положение с положением этих детей.

– У меня другие сравнения, прости… – Фил опустил стекло, закурил. – От меня впервые ушла женщина, до этого момента я считал себя «самым-самым»! И ладно бы сменила на более достойного. Нет! Переметнулась к самому ничтожному представителю золотой молодёжи, к павлину, прожигающему жизнь за широкой папиной спиной. Единственный сынок, наследник – всё для него! Но почему и самая прекрасная женщина тоже? Давлю обиду. Надо снова карабкаться вверх, чтобы стать самым достойным для самых достойных. Неужели в этом внутренняя сущность человека? Слава, власть, деньги, самая прекрасная женщина.

– И соблазны, соблазны. И чем выше возможности, тем глубже их прорва. И летят тормоза внутренних табу на крутых спусках…

– Ты права, мои тормозные колодки уже дымятся. Совесть не исключается, но очень мешает. Почему одни летят на серебристом лайнере на экзотические острова, а я должен спускаться в канализационные люки?!

– И мечется человек между вожделением и отвращением…

– Мечется. И хочется плюнуть на всю эту гонку и жить тихо и мирно в ладу с собой и при совести, как ты. Это – с одной стороны. С другой стороны, хочется завоевать любыми путями то, что жаждем.

– А жаждем, в данном конкретном случае, женщину. Всё остальное у тебя есть. Прости. Глупо с моей стороны утешать страданием миллионов. Для тебя это статистика. Твои личные муки – трагедия. Искренне сочувствую и понимаю. Гнетёт внутреннее ощущение несправедливости, что ты не единственный Адам! Смирись. Я – не единственная Ева. Ах, как жаль, что все мужчины мира любили не одну меня! Мы не в силах изменить этот прискорбный факт. У Цветаевой: «…пытки, что все любили не одну меня». Поплачем? Или вопрос закрыт?

– Закрыт. Оплеуху получил. Тогда ответь с такой же лёгкостью, почему вершителей судеб, облечённых властью и богатством, совесть так не достаёт по поводу всех этих несчастных сирот?! Кругом кричат, что несправедливо наслаждаться жизнью, если рядом несчастные нищие и брошенные дети, а им по барабану! От одного туза как-то услышал: «Да, мне жалко! Особенно всех…» и заржал…

– Не все жлобы…

– Женя, у тебя, наконец всё складывается, переключись на семью. Или тебе нужна Медаль за заслуги?

– Я себя освободила от излишних амбиций, в отличие от тебя. Меня устраивает крепкая середина – мост через пропасть между богатством и нищетой. Я на мосту со спасательным кругом. Зачем-то судьба поставила меня на этот рубеж? И страдать недосуг: успеть бы порадоваться тому малому, что сделала. И ты, если поможешь, порадуешься, как Буратино, в отличие от бледного и несчастного Пьеро. Помнишь душераздирающую песню: «Сбежала Мальвина, невеста моя…»? Поверь мне, ты был и останешься для женщин «самым-самым»! В своём разряде. Вы впереди, мужи славы, власти и бизнеса, так помогите!

Фил повеселел, но начал зачем-то оправдываться:

– Вся мощь и все возможности у власти и бизнеса, близнецов братьев. Пока они разбираются между собой, а вот когда укрепят свои позиции на захваченных плацдармах, тогда и посмотрят вниз. На чьих плечах стоим? Ослаб народ? Надо подкормить!

– А ты не муж, а всего лишь дитя, и не славы, а известности, поэтому ничего не можешь изменить. Ждём-с. Допустим, дождались, но поздно: кто за гранью нищеты, кто на погосте.

– Вот тогда и помогут: придумают понятную всем национальную идею, построят церкви и детские приюты.