Начать заново

Быстро одев длинный махровый халат, я взяла тяжелый подсвечник для уверенности и без тапочек, чтобы не шаркать, отправилась наверх. Холодный щербатый потертый паркет холодил ступни, но тишина залог того, что неопознанный вторженец выдаст себя.

Дойдя до двери, я тихо приложила ухо и услышала копошение. И быстро помчалась к госпоже Борзае. Также негромко постучала, чтобы те, кто находились в комнате Джиа не испугались шуму.

Женщина с неизменно гладким аккуратным пучком открыла мне дверь и удивленно воззрилась на мой неприличествующей леди вид, да еще и с тяжелым подсвечником. Ее взгляд задержался на красноватых отметинах на шее.

— Айрис?

Я приложила палец ко рту и показала пальцем наверх:

— В комнате Джиа кто-то есть. Но я не слышала, чтобы кто-то входил. Она осталась дома?

Ее темно-седые брови съехались на переносице. И женщина стала вспоминать хронологию событий и довольно быстро ответила.

— Она не спускалась и никто, кроме вас с Марко не приходил. Где, кстати он? Торренс мне еще должен ренту оплатить за прошлый месяц. Избегает меня негодник! — проворчала арендодатель. — Тилайна ушла с утра.

— Проверим? — кивнула я наверх, и дама шустро пошла за запасным ключом.

Женщина шла впереди меня бесшумно, она вообще как-то так ловко передвигалась, точно тренировалась, чтобы вот так внезапно настигнуть подозрительного квартиранта. Когда мы встали перед дверью, то она быстро провернула ключ и мы вошли, желая застать взломщика на горячем. В соседнюю комнату хлопнула дверь. И Борзае громко и твердо произнесла:

— Выходите, стражи будут с минуту на минуту! — мне бы ее уверенность.

Мы затаились, сердце забилось от неизвестности. И тетушка взяла здоровенный подсвечник с комода на мой манер, понимая, что стражей-то мы ни разу не вызвали. А аргументировать свои приход придется! И латунный канделябр явно придавал уверенности женщине условно средней комплекции.

Шустрый шум раздался за дверью, и створка резко открылась, мы с хозяйкой дома слаженно замахнулись, готовые к возможной атаке.

А в проем высунулась бледная голова девушки, запахнутая в уличный серый плащ.

— Джиа? — охнула мадам Борзае, хватаясь за сердце, опуская канделябр. — Чуть до приступа не довела, девочка!

— Госпожа Борзае? — ее темные глаза тоже выражали удивление. — Айрис?

— Думали, к тебе вломился кто. Ты же ушла еще вечером. Слышала, как ты стучала каблуками и обратно не возвращалась. — сощурилась домоправительница, пытаясь заглянуть за дверь. И Джиа поняв, что ее пытаются уличить в собаках или мужиках, распахнула более открыто створку. Оказывается, за еще одной дверкой скрывался узкий кабинет с окошком.

— Все в порядке. — сдавлено проговорила девушка точно ей было нехорошо. Всегда смуглая кожа приобрела сероватый оттенок.

— Тебе не здоровится? — спросила я.

— Да. — слабо проговорила она, точно я сама подсказала, что следует озвучить.

— Раз так, — поставила Борзае подсвечник на комод, — пойдем, Айрис, дам тебе свою аптечку.

— Да не надо. Все в порядке. Сейчас отлежусь и все пройдет. — выдавила слабую улыбку девушка. Но мадам уже не слушала ее, и мы вышагивали вниз по лестнице.

— Иди проверь, эту беспечную девицу! В вашем возрасте всегда воспринимаешь болезнь, как что-то несуразное, не стоящее внимания, а потом раз! — резко повернулась она, да так, что я вздрогнула. — И разогнуться не сможешь или еще что похуже… А потом ищи новую постоялицу. — проворчала она и я промолчала на ее 100% прагматичный подход. Действительно лучше пожертвовать лекарством в пару медяшек, чем потом привыкать к новому лицу, полному подозрительных повадок и привычек.

Снарядив железным ящичком, Борзае отправила меня к девушке.

Я постучала в дверь, но было тихо. Не слышит, что ли? Может, уснула? Я было развернулась, но услышала глухой звук, будто что-то упало. Сама не знаю почему, но повернула ручку. Дверь кабинета была чуть приоткрыта.

— Джиа? — позвала я девушку и аккуратно заглянула в маленькое помещение.

Соседка валялась на полу, полы плаща ее разошлись и на боку коричневой рубашки, заправленной в брюки. горело бурое пятно, ткань была порвана или порезана.

— Стихии! — ахнула я и бахнула железный ящичек рядом, спешно расстёгивая ее рубашку. Но девушка не пришла в себя. Я не думала, просто действовала, как когда-то на практике в лечебнице. Свежее глубокое ранение хорошо пропитало кровью ткань. Обработала края и, Слава всем Создателям этого мира, нашла заживляющую магмазь. Дорогущая, но что-нибудь придумаю потом для Борзае. Быстро наложила густую субстанцию, которая в миг стянула края. Шить я не любила, делала это из разряда вон плохо и начинать не собиралась. Лекарство было спасением и для меня, и для девушки.

Похоже Джиа лишилась сознания от боли или потери крови. Я встала и очень тупо уставилась на тело. Стоило отбуксировать ее в сторону кровати. Не бросать же соседку на холодном полу. Тут же ощутила этот пронзающий льдом сквознячок по лодыжкам. А мои ступни уже мечтали окунуться в тёплую воду или одеть шерстяные чулки. Проблема в том, что пострадавшую по-хорошему нельзя сейчас трогать. А то рана опять будет кровоточить.

Оглядела комнату в поисках подручных средств для переноски. Кровать была застелена шерстяным покрывалом и я, стянув его, постаралась аккуратно переложить туда девушку и, протирая им благо небольшую комнату, дотащила до кровати. Связав ее в узел, я как пресловутый аист, про которого в Россарии ходили абсурдные байки, что якобы птица носит младенцев, подтянула девушку с отчаянной натугой наверх.

Кто придумал эпистолярный образ, остаётся загадкой. Подозреваю, что миф сочинили, чтобы деткам не объяснять конфузные вопросы: «откуда же берутся дети?». Но кто облает столь бурной фантазией, до сих пор остается народной загадкой. Потому что я почувствовала себя пресловутой птицей, которая просто упахалась, если бы подняла ребёнка весом, как она сама. Сюр да и только.

Сделав последний рывок, угнездила девушку на центр кровати, которая даже не думала приходить в себя и хоть как-то помочь мне и себе родимой. Прислушавшись к пульсу и завернув ее в плед, я посчитала миссию выполненной и поспешила убраться из комнаты не очень-то приветливой соседки.

С наслаждением натянула шерстяные чулки и закуталась в вязанный тёплый кардиган поверх тёплого платья. И устроившись на кровати, погрузилась в розовые страдания меланхоличной девицы, которая все никак не могла определиться, хочет она быть с этим Эдвардом или нет. Книгу дала Тиль, которая романтично вздыхала о приключениях сумасбродной, истеричной девицы, которую метало из одной стороны в другую. Нет, романы — однозначно не мой жанр.

К вечеру я проголодалась и спустилась вниз, пожарив себе простенькую яичницу с серым хлебом и заварила кипрей в общем чудесном заварнике. Покрутила посуду. Глина цвета сепии с вкраплениями была невероятно гладкой и ровной. Ее хотелось касаться, оглаживать пузатые бока. Хм, что-то мне это напоминает. А когда взяла кружку и перевернула, обратила внимание, что внизу поставлено клеймо: птица в круге. И до меня дошло, что такие идеальные формы я видела в мастерской, куда Марко принёс меня на закорках.