Наёмники Гора

— Да, — усмехнулся я и, перевернув её, снова уложил рабыню животом на циновку.

— Ой! — вскрикнула она.

— Да, клиенты, — прорычал я ей прямо в ухо, — и я — один из них.

— Да, Господи-и-ин! — простонала она. — О! О-ой! О-о-оххх!

— Превосходно, — выдохнул я.

Я видел, как её ногти царапали по циновке. Положив руку около её лица, я отметил, что ткань промокла от её слез.

— Господин хорошо знает, как использовать рабыню, — простонала Луиза.

— Ты хорошо отдалась мне, — похвалил я её.

— Я ничего не могу поделать с собой, — призналась она. — Я — рабыня.

— И только это? — уточнил я.

— Да, Господин, — вздохнула Луиза.

Я аккуратно разделил волосы девушки, изящно раскладывая пряди по обе стороны от её шеи. Так мог видеть ошейник, запертый на её шее на маленький, крепкий замок, оказавшийся прямо у меня перед глазами.

— Интересно, кто действительно любит себя и женщин, — прошептала Луиза, — тот, кто настолько верен себе и своей природе, что отказывается отрицать это и притворяться, что этого не существует, принимая женщин, такими, какими они созданы природой, или тот, кто предает себя, кто лжёт себе и кто отрицает истинные потребности женщин?

— Это верно, — ответил я. — Есть два пола, и они очень отличаются друг от друга.

— Это ли не ересь, для мужчины с Земли? — улыбнулась она.

— Это — Гор, — сказал я, и немного потянул её за ошейник. — Разве Ты уже забыла об этом, рабыня?

— Нет, Господин, — ответила Луиза. — Я помню об этом.

— В мире, где природа свободна, мире, не склонившемся перед идеологической отравой, мире, где природу не ломают и не противостоят ей, где должно быть место женщин? — спросил я.

— У ног мужчин, Господин, — ответила рабыня.

— А где находишься Ты, Луиза? — уточнил я.

— У ног мужчин, — прошептала она.

— Конечно, это не доказывает, — заметил я, — что Гор — идеальный мир, но это указывает, что Гор обладает, по крайней мере, одной особенностью идеального мира.

— Да, Господин, — согласилась она.

— Безусловно, и здесь нет ничего необычного в женщинах, свободных женщинах, конечно, ищущих власти, — признал я.

— Подобные устремления, мне кажутся отвратительными и противоестественными в женщине.

— Так и есть, — кивнул я. — Но думаю, их можно простить, если мужчины отказываются от своих обязанностей. Возможно, в этой ситуации им было бы разумно уничтожить таких мужчин.

— Нет, Господин! — воскликнула она.

— Почему нет? — удивился я.

— Ведь тогда мы не сможем быть действительно женщинами, Господин. Уравнения природы будут нарушены. Это будет безумие и страдание. Это будет означать конец мира.

— Как Ты думаешь, что произойдёт, если Ты захочешь власти, Луиза? — спросил я.

— Несомненно, меня выпорют и изнасилуют, — ответила рабыня, — а затем бросят голой, закованной в цепи, в тесную клетку или рабский ящик, и будут держать там, пока я не извлеку своего урока, и не начну умолять о подходящей неволе для меня. А могут и убить.

— Да, — согласился я, — но, конечно, это потому, что Ты — рабыня.

— Да, Господин.

— Ты не свободная женщина.

— Нет, Господин, — кивнула Луиза.

— А это понятия абсолютно противоположные, — заметил я.

— Да, Господин.

— Они делают всё, что им нравится, — сказал я, — даже если их конечной целью может оказаться ниспровержение законов природы, влекущее за собой подавление и деградацию своего собственного пола, преступлению, отвратительней которого, кажется, не может быть ничего.

— Насколько же переполненными ненавистью они должны быть, — заметила она.

— Возможно, — согласился я.

— Неспособные сами стать мужчинами, они пытаются уничтожить их, — покачала головой Луиза. — Они что, не понимают, что они сами потом окажутся не в состоянии быть женщинами?

— Возможно, — ответил я. — Я не знаю.

— Они пытаются использовать закон, — сказала она, — натравливая мужчин против мужчин, используя их как простофиль в качестве своих инструментов, пока последний мужчина не будет уничтожен.

— Именно это кажется их намерением. Они этого даже сильно не скрывают.

— Да, Господин, — согласилась Луиза.

— Это — интересная идея, — заметил я, — что можно было бы принять закон против мужественности. Это всё равно, что попытаться приказывать природе, объявить незаконной действительность. Конечно, здесь возникает своего рода путаница категорий. Законы не могут правомерно быть приняты против фактов. Любой такой закон автоматически не имеет законной силы. Это как с тем английским королём, который, по легенде, придя на берег и захотев войти в море, запретил волнам касаться его одежд.

— И что с ним произошло? — заинтересовалась Луиза.

— Вымок, — усмехнулся я. — Кстати, он, кажется, ещё приказал высечь волны, но океану было глубоко наплевать на это.

— По крайней мере, он догадался повернуть назад до того, как утонул, — хихикнула девушка.

— Будем надеяться, что все короли, какими бы глупыми они не были, по крайней мере, не теряли бы здравого смысла.

— Конечно, надеюсь так и будет, — сказала она.

— Не обязательно, — сказал я. — Если они будут достаточно глупы, и поставлены в жёсткие обстоятельства, закрывшие их умы от других альтернатив, они могли бы считать, что остаются правыми в своих заблуждениях, продолжаясь уверенно двигаться к своей водяной могиле. Такие истории отнюдь не редкость. Многие люди отдали свои жизни за бессмысленные идеи. Некоторых из них называют героями.

— Думаю, по крайней мере, некоторые из них были идиотами, — заметила она.

— Это могло бы показаться справедливой оценкой, с научной точки зрения, — признал я. — Но всё же люди сожалеют о произошедшей трагедии, даже в случае идиота.

— Да, Господин, — согласилась Луиза.

Я встал на ноги.

— Господин уходит? — разочарованно спросила рабыня.

Я пощекотал её талию и бедро пальцами ноги. Она немного дёрнулась, отпрянула и перекатилась с живота на бок. Как неописуемо красивы бывают женщины! Я поставил на неё ногу, давая её почувствовать небольшую часть моего веса, совсем немного, а потом, слегка толкнув тело рабыни вниз, отступил назад. Как восхитительно выглядела её отвергнутая нежность, лежавшая передо мной на циновке с цепью на шее.

— Я закончил с Тобой, — бросил я. — Надсмотрщица скоро приедёт, освободит Тебя, и отправит назад к месту ожидания. Ключ на гвозде.

— Значит, Вы оставляете меня? — спросила Луиза.

— Да, — ответил я, осматривая зал.

За соседним столиком, мужчина всё ещё был без сознания, но уже начал показывать некоторые признаки восстановления, к его рабскому кольцу, была привязана наполовину голая свободная женщина, Леди Тутина.

— Господин! — окликнула меня девушка.

— Оставайся на животе пока тебя не освободят, — приказал я.