Наёмники Гора

Регент показал жестом, что я должен приблизиться к нему.

— Спасибо, — сказал он. — Я ждал этого уже в течение долгого времени.

— Это — пустяк, — ответил я.

— Подождите, — остановил он меня, видя, что я разворачиваюсь уходить, и в мои руки посыпались монеты, медные тарски.

— Благодарю, Ваше Превосходительство, — снова поклонился я, с благодарностью, как если бы я, возможно, был одним из обычных просителей.

— Слава, Гнею Лелиусу! Регенту слава! — услышал я, приветственные крики толпы, прославлявшей великодушие регента.

Я тогда развернулся, и покинул возвышение перед Центральной Башней.

24. Происхождение Боадиссии

— Значит, это было на твоей шее, когда алары нашли Тебя, ещё ребёнком, среди обломков разграбленного каравана? — спросил он.

Мужчина стоял вплотную к ней, и разглядывал медный диск, держа его в пальцах и повернув к свету. Кулон, кстати, всё ещё оставался на шнурке, на её шее.

— Да, — кивнула Боадиссия.

— Это было именно на твоей шее? — уточнил он.

— Да, — ответила Боадиссия. — И я продолжала его носить.

— Понятно, — сказал он.

* * *

— Вы знакомы с молодой женщиной внутри? — спросил охранник у дверей.

— Да, — ответил я. — Я думаю да.

— Именно сюда она собиралась войти, — подсказала мне Фэйка.

— Да, — уже уверенно сказал я.

— Входите, — пригласил нас охранник, и мы проследовали за ним через внутренний двор засаженный деревьями, мимо фонтанов и тенистой беседки под своды дома.

* * *

Мы с Хуртой я возвратились от Центральной Башни к инсуле уже ближе к полудню. Войдя в маленький, тускло освещённый вестибюль инсулы, мы сразу увидели Фэйку.

— Господин, — воскликнула она, нетерпеливо вскочив на ноги.

Она было дёрнулась подойти к нам, но резко остановилась. Браслет с цепью на её левой щиколотке, надёжно удерживал её у кольца вмурованного в пол. Рабыня опять опустилась на колени.

— Господин, — позвала она.

— А где Боадиссия? — спросил я. — Я думал, что она оставит Тебя наверху.

— Так и было, — кивнула женщина. — Но Госпожа вернулась и забрала меня. Она нашла нечто, что очень взволновало её, и сказала, что я должна пойти с ней, чтобы узнать место, а затем, когда Вы возвратитесь, отвести туда Вас.

— Именно поэтому Ты прикована цепью здесь? — уточнил я.

— Возможно, Господин, — ответила Фэйка. — Но возможно, Госпожа также, подумала о комфорте рабыни.

Я даже улыбнулся этому заявлению. Боадиссия не была тем видом женщины, который будет думать о комфорте рабыни. Скорее, она считала, что рабынь нужно рассматривать с большой строгостью, и подвергать их безжалостным и бескомпромиссным наказаниям.

— Почему она не дождалась нас? — поинтересовался я.

— Похоже, она не могла ждать, — объяснила Фэйка. — Она очень спешила вернуться туда.

— Куда именно, и что это всё означает? — спросил я.

— Она думает, что, возможно, нашла дом своей семьи, — сказала Фэйка, — в который она могла бы войти, и что невероятное состояние могло бы принадлежать ей, и что она окажется в состоянии потребовать своего наследства.

— Я так понимаю, что это был весьма примечательный дом, — предположил я.

— Я думаю, что он очень красив, — признала Фэйка. — Я лишь мельком, через открытую дверь видела сад с беседкой во внутреннем дворе, и дом, большой прекрасный дом. Тот, кому он принадлежит, должно быть очень богатый человек.

— И что заставило её думать, что это мог бы быть дом её семьи? — спросил я.

— Крошечный знак около веревки для звонка, — сообщила Фэйка. — Это была буква «Тау», очень похожая на ту, что была на её медальоне.

— Форма «Тау» была точно такая же? — уточнил я.

— Очень похожая, — ответила она.

— Абсолютно идентичная? — спросил я.

— Не совсем, — признала рабыня.

— Но очень похожая? — переспросил я.

— Да, — кивнула она.

— Значит, некая подсказка относительно её происхождения, может быть там, — признал я.

Гореане обычно довольно щепетильны в отношении таких вещей как гербы, знаки, семейные эмблемы и тому подобные символы. Иногда такие вещи регистрируются и на законных основаниях используются только данным родом.

— Я тоже думаю, что это возможно, Господин, — согласилась со мной Фэйка.

— Если всё так хорошо, — сказал я, — то можно только порадоваться за Боадиссию и пожелать ей удачи.

— Это похоже на богатый дом? — полюбопытствовал Хурта.

— Да, Господин, — ответила Фэйка.

— Боадиссия будет довольна, — усмехнулся он. — Она всегда была избалованной, жадной и молочной особой. У неё не вызовет неудовольствия быть богатой.

— Думаю, что семья, если у них есть прекрасный дом, и территория, может быть влиятельной и высокопоставленной, — предположил я.

— Против этого она тоже возражать не будет, — заверил меня Хурта.

— А где находится этот дом? — осведомился я.

— Совсем не далеко, Господин, — ответила Фэйка.

— Интересно, — протянул я.

— Я видел в этом районе несколько красивых зданий, — заметил Хурта, — особенно в нескольких кварталах отсюда. Мы их вчера видели.

— Верно, — согласился я.

Ар, как и многие другие города, порой удивляет своими контрастами, когда в удивительной близости друг от друга можно встретить казалось бы несовместимые вещи. Например, проспект Турии, находившийся поблизости, был одной из прекраснейших улиц Ара. А, позади него, притаившись в щели между зданиями, всего в паре енов неспешной ходьбы, находился переулок Рабских Борделей Людмиллы.

— Где ключ от твоих кандалов? — спросил я.

— Там, Господин, — указала Фэйка, на крюк около двери, которая вела к апартаментам Ачиатэса, и где это могло бы быть удобно для арендаторов или посетителей.

Я сходил за ключом и, встав рядом с её коленопреклонённой закованной фигуркой, посмотрел на неё сверху вниз. Интересно, не будет ли забавно взять её, прямо здесь, внезапно, на полу вестибюля инсулы, перед тем как я раскую её. Всё же она была невероятно соблазнительна.

— Господин? — удивлённо спросила она.