Награда для Белоснежки

— Да, я струсил. А потом, когда понял, что увяз слишком глубоко в своем чувстве, уже не хотел говорить, это мне казалось своего рода предательством. Я хотел сначала разобраться с нею.

— Сначала я не думала, что твоя сестра Диана будет играть какую-либо роль, — призналась Эмма. — Я не собиралась надолго оставаться в Парагае и даже не предполагала, что у нас может что-то получиться. Я не знала, как поступить, но, когда ты… когда я поняла, что ты хочешь близости, я подумала: ну что ж, по крайней мере у меня будет хотя бы это. Наверное, я тоже струсила и решила уехать.

— Я не хотел, чтобы ты уезжала из Парагая, и ты знаешь это. Мне пришлось сначала возиться с Дианой, потом разбираться с матерью. Если бы я настаивал на женитьбе на тебе, мне пришлось бы порвать со своей семьей. Но сейчас это не важно! Я готов отдать за тебя свою жизнь, но ты!.. Ты не испытываешь ко мне ничего подобного!..

Потрясенная, осознав впервые, какие муки он переживал, Эмма широко открыла глаза.

— Ты ничего не говорил мне о том, что любишь меня! Даже после того, как разорвал отношения с Дженнифер, ты предложил мне всего лишь дружбу. Ты никогда не говорил, что любишь меня.

Кейн посмотрел на Лаки, который наблюдал за ним настороженными карими глазами, и улыбнулся.

— Я боялся.

— Почему? Ты должен был знать, что я чувствовала, — прошептала она. — И ты сам прогнал меня! — Она сделала несколько шагов вперед, оттолкнув Лаки в сторону, когда пес попытался вклиниться между ними. — Ты знал, что делал! Ты велел мне убираться вон!

Он резко выпалил:

— Но не из моей жизни, не из моего сердца! Я хотел тогда, чтобы ты просто ушла из дома. Мне нужно было разобраться с Дианой. Ты сильная и закаленная жизнью, у тебя есть воля, решимость и мужество. А у Дианы умерла мать, потом мачеха бросила ее, оставив на попечение ожесточенного горем и угрюмого отца, который спровадил ее в интернат. Она вышла замуж за молодого идиота, когда ей было восемнадцать, потому что хотела, чтобы кто-нибудь любил ее, но после двух лет брака он сообщил ей, что он гомосексуалист; брак оказался фиктивным. Я просто не мог бросить ее в таком состоянии! Она слегла, и нам пришлось отправить ее в больницу. Нет, сейчас все в порядке! У нее было нервное истощение, сильное переутомление и обезвоживание организма. А затем мне пришлось разбираться с матерью, которая жутко винит себя сейчас из-за того, что натворила. И когда я приехал к тебе в середине дня, ты уже исчезла…

Эмма проговорила, запинаясь:

— Я уехала, потому что действительно не верила, что ты сможешь полюбить меня. Я усердно старалась убедить себя, что не влюблена, что я всего лишь одна из тех многих женщин, которые легко влюбляются в тебя и надеются, что в состоянии пробить твою непроницаемую броню независимого человека.

Он взглянул на нее с явным волнением:

— Неужели это так?

Вздрогнув, она ответила:

— Нет. Мое бегство подсказало мне решение. То, что произошло со мной, не было простым проявлением страсти. У меня многое изменилось в душе.

— Да, — согласился он. — В конце концов решение оказалось простым, хотя и далось мне очень болезненно. Я взглянул на жизнь, которую придется проводить без тебя, и решил, что не вынесу этого. Ради тебя я готов расстаться со своей семьей!..

— А я бы не вынесла, если бы ты поступил так!

Она попытается с ними помириться, подумала Эмма, начиная наконец верить в это. Кейн не потеряет свою семью из-за нее, она просто не допустит этого.

— Диана постарается выбрать свой собственный путь, — сказал он, идя к ней через комнату и заключая ее в объятия. Его руки плотно сомкнулись вокруг нее. Уткнувшись в ее волосы, Кейн продолжал говорить: — Я люблю свою сестру и уверен, что она поймет: события семилетней давности канули в Лету, ты уже больше не тот страшный ребенок, использующий все имеющиеся средства для того, чтобы не потерять отца. Если она не поймет, если она никогда не напишет мне или я никогда не увижу ее больше, я буду сожалеть, но это стоит того, потому что моя жизнь без тебя теперь пуста и ужасна, Эмма! Я люблю тебя. Пожалуйста, не прогоняй меня!..

Яростный лай Лаки и последовавший за этим стук в дверь и окрик: «Эй, куда нам выгружать мебель?» — заставили их оторваться друг от друга.

* * *

Небо на западе ярко пламенело, затем краски стали тускнеть, мягкий вечер тихо опускался на землю.

Эмма отняла голову от груди Кейна и спросила с хрипотцой в голосе:

— А когда ты впервые понял, что любишь меня?

Его губы повторили овал ее подбородка, добравшись до скулы.

— Думаю, когда первый раз увидел тебя. Это был шок — как будто меня ударили в солнечное сплетение.

— Меня тоже, — призналась она. — Солнце светило тебе в спину, и ты выглядел величавым и решительным, как персонаж из героической саги, и я подумала: о черт, это нечто, с чем я никогда не сталкивалась в жизни!

— Отлично, — произнес он с холодным торжеством.

— Но ты знал это! Ты знал, что сможешь соблазнить меня!

— Разве тебя до сих пор это мучает? — Он тихо засмеялся и дотронулся губами до мочки ее уха. — Вожделение — это лишь физиологическая реакция. Я чувствовал, что теряю голову, когда мы ехали на лошадях через кустарник и с нами был Лаки. А ведь я потратил кучу денег, чтобы превратить кусты в плотное ограждение и не дать прохода собакам, которые могли бы уничтожить целую популяцию киви. Я совсем забыл о Лаки, потому что меня занимала только одна мысль: что будет ощущать твоя нежная кожа под моими губами и понравится ли тебе жизнь в таком маленьком городишке, как Парагай?

— Мне понравится жить с тобой! — просто ответила она и добавила: — Хотя я и не привыкла развлекать и принимать у себя премьер-министров и младших членов королевских семей.

— О чем ты?

— Аннабель говорила, что Дженнифер привычна к светской жизни.

Кейн нахмурился.

— Да, иногда такое случается, но у тебя получится. Что касается Аннабель, она ужасная зануда! Но ты видела ее не с самой лучшей стороны. А в целом она славная девчушка.

Эмма кивнула.

— Мне ужасно ее жаль, потому что она страдает.

— Ты, должно быть, думаешь, что я из какой-то ужасной семьи. Так вот: не считая родителей Аннабель и Рори, которые очень богаты и действительно слишком заносчивы, остальные — вполне нормальные люди.

— Прекрасно, — сказала она. — И конечно же, я научусь общаться с нужными тебе людьми.

— Я знаю, ты справишься! — Он хотел еще что-то сказать, но через открытую дверь донесся лай.

— Придется пойти и покормить их, — сказала Эмма, встав с кровати и встретившись с карими глазами Бейб, с упреком смотревшими на нее. — Перед тем как приехать в Парагай, у меня была веселая, беззаботная жизнь — никаких собак, которых надо нянчить, никаких мужчин, которые смущают мой покой! Все шло как по маслу. Теперь я уже не няня этим собакам, они стали моей собственностью, а свою жизнь, сердце и душу я отдала другому человеку.

— Не отдала, — сказал Кейн, не спеша, с наслаждением целуя ее, полный решимости добиться отклика. — И никогда не отдашь, любимая, счастье мое! Просто твоя жизнь соединится с моей.

— Когда тебе нужно уезжать? — прошептала она, дотронувшись до его массивного подбородка и с трепетом обнаружив под шелковистой щетиной тонкую нежную кожу.

— Я пробуду здесь столько, сколько понадобится, — ответил он. — Во всяком случае, не уеду отсюда до тех пор, пока не увижу обручального кольца на твоем пальчике и пока мы не обсудим наши будущие планы. Я люблю тебя, — сказал он голосом, который сразу же стал и нежным, и грубоватым от желания. — Больше своей собственной жизни. Когда ты поедешь на север, чтобы выйти за меня замуж?

— Мне придется подать заявление об уходе.

— Через две недели?

— Скорее всего, это займет целый месяц. Они, наверное, подумают, что я сумасшедшая! Я ведь даже еще не успела приступить к работе!

Его глаза блеснули, когда он посмотрел на нее: из золотисто-топазовой глубины проглядывала ленивая страсть, гипнотизирующая ее.

— Но ведь ты же постараешься сделать это побыстрее?

— Да, — сказала она.

— Отлично, — нетерпеливо произнес он, развернув ее к себе, чтобы снова поцеловать. Однако раньше, чем ей бы хотелось, он спросил: — Ты будешь скучать по своей работе?