Наложница для нетерпеливого дракона

Подспудно Робер ожидал, что Хлоя им восхитится; он очень надеялся, что она, встретившись с ним взглядом, на миг замрет, потрясенная, и на лице ее выпишется восторг, такой сильный, что она разожмет свои пальцы и просыплет под ноги листья и цветы, которые до того с таким тщанием собирала.

Но Хлоя не замерла, не залюбовалась черными глазами незнакомца, не потянулась к нему, как тянутся люди к чуду. Сурово нахмурила она светлые брови, рассматривая незнакомого ей юношу, напрягая память и стараясь припомнить, где же она видела его раньше.

— Кто вы? — спросила она, отгоняя вьющихся у нее над головой пчел. — Что вы делаете в моем саду?

Эти слова глубоко уязвили Робера, и враз пропало очарование святого утра. От ярости он едва зубами не заскрипел, с трудом сохраняя на лице выражение безмятежного спокойствия.

«Твой, стало быть, сад, — с лютой ненавистью думал он. — Давно ли ты стала хозяйкой всего?! Даже я себе такого не позволял, когда был управляющим! Дракону было плевать на то, что его окружает, он был дик, и даже если б в его саду валялась гора трупов — ему было бы все равно! Все это великолепие, эта роскошь, эти цвета и краски — это моя заслуга, мой труд! А ты, явившаяся из ниоткуда, никто, называешь все это теперь своим! И при этом воротишь от меня нос!»

— Я угольщик, — ответил Робер. — Привез вашим слугам свой товар на продажу. Добрые люди не отказали мне в ночлеге, не выгнали за ворота в ночь.

— Это делает им честь, — резко ответила Хлоя, — но кто пустил вас в сад?

В голосе ее слышалась тревога, глаза Хлои внимательнее всматривались в незнакомые черты, и было видно, что она изо всех сил старается припомнить, где она раньше их видела — и не может.

— Я сам пробрался в сад, — ответил Робер, стараясь придать своему преступному голосу мягкость и нежность, — чтобы полюбоваться самым прекрасным цветком королевства — вами. Слух о вашей красоте, пленившей сердце дракона, разнесся далеко; любой пожелает увидеть ту, что покорила монстра и научила его есть из своих рук…

— Эрик не монстр! — ответила Хлоя, отступая от странного незнакомца. Его слова, казалось, были ласковы и полны восхищения ею, но под ними словно черные ядовитые змеи копошились.

— Отчего же вы бежите? — так же ласково продолжал Робер, маленькими шажочками приближаясь к Хлое. Он не хотел ее напугать, напротив — думал, что его робкие попытки приблизиться убедят ее в его безопасности. Но эта жалкая поступь показалась Хлое знакомой; отчетливо она вспомнила черную, чуть сутулую фигуру, привыкшую часто кланяться, блестящие приглаженные волосы и внимательные глаза на бледном желчном лице…

— Робер! — в ужасе закричала она, прижимая драгоценный букет к груди. — Так вот отчего Эрик не может проснуться! Что ты сделал с ним, негодяй?!

Вмиг с красивого лица юноши исчезло сладкое, льстивое выражения, губы его цинично изогнулись, и Хлоя утвердилась в своей догадке.

— Он выпил святоцвета, — небрежно ответил он. — Проснется не скоро. Не кричи, Хлоя. Он тебя не услышит.

— Что тебе нужно, мерзавец?! — выдохнула Хлоя. Губы ее побелели и тряслись, глаза стали черными от расширившихся зрачков.

— Тебя, прекрасная Хлоя, — страстно ответил Робер, не скрывая больше своих мерзких желаний и планов. — Только тебя! Посмотри: я не забрал жизнь Дракона, хотя мог бы. Я не ограбил, не обобрал его — мне не нужно его золото. Я хочу только тебя! Посмотри на меня: ради тебя я даже изменился. Я вернул себе молодость, и скоро я верну себе корону. Я — Король Воронов. Разве ты не хочешь стать моей королевой? Я красив; я почти бессмертен! Одно твое слово — и бессмертной станешь и ты. Вместе мы возродим мой народ, вместе будем править и достигнем былого величия! Ну же, Хлоя! Соглашайся!

— Ты не красив, — прорычала Хлоя сквозь сжатые зубы, отступая от тянущего к ней руки Робера, — ты омерзителен! Ты жалок и смешон, старый ворон! Думаешь, в красоте и молодости дело?! Нет! Эрик готов был любить меня даже такую — смертную, стареющую! А ты готов нацепить на себя бутафорскую корону и разноцветные тряпки и гордиться этим!

— Ах ты, дрянь, — взревел Робер, бросаясь к Хлое. Но у той в руках внезапно оказалась лопата; нерадивый садовник позабыл ее возле розового куста, и Хлоя, лихорадочно выискивая, чем бы защититься, нащупала ее черенок. С криком она размахнулась, послышалось густое «бам!», и Робер с жалобным криком рухнул ей под ноги.

— Помогите! — выкрикнула Хлоя, рванув по дорожке прочь из сада. Свой букет она растеряла, пальцы ее судорожно сжимали лопату, и потому Анна, внезапно выступившая из зелени кустов на залитую солнцем дорожку, тоже заработала свой удар, не много, ни мало — по лицу, отбросивший ее прочь как крепкая оплеуха.

Хлоя, воинственно сжимая свое оружие, яростно сопела от натуги, наблюдая, как поверженная соперница неуклюже ворочается в кустах, стараясь встать.

— Негодяйка, — рявкнула Хлоя, потрясая лопатой. — Так вот кто все это задумал, вот кто устроил! Вот кто сговорился с этим недоноском! Вздумала занять мое место?! Не выйдет! Эрик мой, поняла?! Он же сказал тебе «нет», неужели в твоей голове недостаточно мозгов, чтобы понять это!?

С грозным рычанием Хлоя снова размахнулась и со всего маха перетянула Анну лопатой по спине, отчего та заорала, выгибаясь и тараща глаза. От боли она мало что соображала, и, наверное, следующий удар вышиб бы из нее сознание, если б не подоспел Робер.

Его пальцы, словно железные оковы, сомкнулись на запястье Хлои, причиняя боль. С криком Хлоя обернулась, и зеленые фосфоресцирующие глаза страшным взглядом обожгли ее сознание.

— Ты перестанешь сейчас кричать и сопротивляться, — прошипел Робер, нависая над Хлоей. Его нечистое колдовство подобно отравленному отвару вливалось в девушку, подавляя ее волю, заставляя забыть об опасности. Пальцы ее разжались, лопата, которой она так ловко орудовала, выпала из ослабевших рук, и Робер, вкладывая в свой взгляд весь огонь, всю силу, что отвела на его счет природа, шептал все горячее: — Ты пойдешь со мной и станешь моей королевой, Хлоя!

— Никогда, — тихо ответила девушка, изо всех сил сопротивляясь его колдовству. — Никогда я не стану бессмертной для тебя. Никогда не разделю с тобой вечность. Никогда…

— Это не тебе решать, — мерзко усмехаясь, ответил Робер.

Девушка, сопротивляясь колдовству из последних сил, старалась отвернуть лицо, вывернуться из цепких рук ворона, но тот держал ее крепко. В его пальцах, занесенных над ее лицом, что-то ослепительно сверкнуло, словно маленькая комета. Хлоя ощутила теплое прикосновение к губам маленького округлого предмета, нагревшегося в руке Робера, и постаралась сжать зубы, но было поздно. Крохотное яйцо уже скользнуло в ее рот, и она прикусила его, раздавила волшебную золотую скорлупу зубами. Робер зажал сопротивляющейся Хлое рот ладонью; сердце его бешено колотилось, когда волшебство пролилось в горло Хлои, впиталось в ее кровь, разнеслось по телу, и кожа девушки просияла золотом.

— Моя, — шептал Робер, вынимая из расслабленных губ девушки бесполезный теперь кусочек золота. — Моя!.. Как только ты разрешишься от бремени, ты будешь моею всецело. Навсегда. Будешь моей Королевой Воронов!

Анна с ревом выползла из кустов, почесывая побитые бока.

— Дай! — верещала она злобно, потрясая кулаками и сверкая злыми глазами. — Дай мне ее сюда!

Но Робер ловко подхватил на руки свое сокровище, прижал к себе безвольно лежащую в его объятьях Хлою:

— Только попробуй ее тронуть, дочь сатаны! — огрызнулся он, дрыгая в сторону разъяренной драконицы длинной ногой. — Это моя добыча, и черта с два я позволю тебе прикоснуться к ней!