Нам нельзя

— После школы пойду, — посмотрела на него зло. А он махал моим направлением на рентген, как веером. — Бумагу отдай.

— Со мной пойдёшь, — строго заявил он.

— Придурок, — фыркнула я и продолжила путь наверх.

Физичка что-то шепелявила первым партам. Там сидели те, кому нужна физика для поступления.

Весь остальной класс был зоной отчуждения.

Сонька красилась, Ложка фоткалась. Парни с девчонками на поцелуи играли в карты, при этом карточных столов было несколько.

Васин спал.

Анечка хмурилась, кривила брови, пытаясь въехать в тему. Чутко прислушивалась к гундосой физичке, которая не напрягалась в нашем классе. На последней парте не получится что-то усвоить из материала.

Я перевязанной правой рукой пыталась научиться писать. Получалось, но почерк стал корявым. Подняла взгляд на Трэша, который сидел на другом ряду и перочинным ножиком вырезал что-то прямо на парте. Парты были из массива, ДСП он бы портить не стал. А так его опять заставят парту зачистить и покрасить. Вот таким вот дебильным образом, дебил Никита находил себе внеурочные занятия.

В класс вошла директриса. Карты, телефоны, ножи были в момент спрятаны под столы.

У директора очень широкая задница, просто необъятная, как у латиносов, только круче. И она всегда носит начёс из волос цвета баклажана, с «кубышкой» на макушке. Большая голова и большая попа, поэтому её прозвали Жопа-Голова.

Жопа-Голова сразу устремила взгляд на Трэша. Он её наказание.

Как я её понимала!

— Обстругать и покрасить, сегодня же, — велела она парню, тот кивнул в знак согласия. Она посмотрела на класс и достала свой блокнот, — Из краевой больницы приехали врачи. На медосмотр в нашу поликлинику идут: Тугарина, Лядина, Ложкина, Верещягина, Савинов, Васин и новенькая Куго. Сейчас тихо выходите, возвращаетесь после медосмотра.

Мы с Анечкой поднялись и вместе с «больными на всю голову» отправились на выход. Проходя мимо парты, где сидел Трэш, я глянула на его «творчество». Было написано «Тугарин Змей» и нарисован женский профиль. Всего несколько чёрточек, а я узнала себя.

Трэш художник. Это неоспоримый факт, и очень талантливый. Потому что умудрялся заметить в лице такие черты, которые выдавали сходство с оригиналом.

Наши здоровые, сильные спортсмены успели втихаря покурить. Верщагина и Васин немного отстали от нашей молчаливой варницы, во главе которой шагал вожак.

Трэш не оглядывался, шёл спокойно. Я смотрела на его широкие плечи, прожигала дыру взглядом в его спине.

— Направление верни, — велела я.

Неожиданно он вытащил из кармана направление на рентген и кинул его на влажный асфальт.

Я подобрала. Я не гордая, даже слова не сказала. Что с уродами связываться.

Здание больницы было очень старым. Фасады красили, а вот внутри была такая мрачная заскорузлая древность, что, казалось, из кабинетов не медперсонал выйдет, а раненые партизаны второй мировой.

На первом этаже мы остановились у белой двери с временной табличкой «Психиатр Психолог».

Если для всей нашей компании ничего странного не было, то я и Сонька зависли над таким странным названием. Я в курсе, Сонька всё лето проработала в городе санитаркой, поэтому относительно всех учеников в школе, можно было считать её полноценный медиком.

— Прикинь, Тугара, новый врач появился Психиатр-Психолог. Я бы поняла, если бы психотерапевт или психоневролог. Ты видала такого зверя? — Лядина вскинула бровь и глянула на меня.

— Ага, видела, офтальмолог-гинеколог, — улыбнулась я.

— Стоматолог-проктолог, — хохотнула Сонька и села напротив кабинета.

В закутке у окна стояли стулья. Одного, для меня не хватало, и я осталась стоять.

— Садись, киска, — Трэш похлопал себя по коленям. Лукаво щурил на меня свои синие глаза.

При этих словах поднялся Васин. Настоящий мужчина, не то что некоторые.

— Спасибо, Вась, — я прошла и села напротив Трэша.

Могла бы отказаться, мне ещё рентген делать, но надо же было уколоть Савинова.

— Спасибо, Вась, — скуксился Трэш.

Самое интересное, я не вспомнила, как Васина зовут. Но не Вася точно.

Трэш стал пинать мои кроссовки, я убрала ноги под стул. Принялась завязывать волосы. С больной, перевязанной рукой, это было сделать сложно.

— Тебе помочь? — улыбался парень, склонив голову набок.

Любовался мной.

— Чтобы лысой остаться? — окрысилась я. — Держись от меня подальше.

— Вот так? — он резко, вместе со стулом, подсел ко мне, обхватив своими твёрдыми коленями, мои колени.

Я уставилась на него и замерла. Опять накрыло жаром, когда его запах пробрался в ноздри. Странно я реагировала, словно ничего не происходит. Знакомый рядом, в порядке вещей такое поведение.

— Пипл, а давайте, прогуляем историю и обществознание, — толкнула идею в массы Верещагина.

— Я за, — вдруг отозвалась Ложка, оставив своё телефон в покое.

— И я за, только мне до автобуса ещё где-то шляться, — пробасил Васин.

— Я знаю отличное местечко, — повёл бровями Трэш, не давая мне вытащить сжатые ноги из своих колен. Хуже того, взял меня за руки. От его прикосновений становилось ещё теплее, ещё мучительнее. — Нужно купить сосиски и хлеб. Чё, Белая Плесень, стуканёшь на нас?

Анечка испуганно замотала головой в знак отказа.

— Я тоже пойду, — Лядина достала из кармана наличные. — Скидываемся.

Трэш стал печальным. Всем известно, что он совсем без денег.

Я такой шанс не упустила. Слазала в сумочку и достала приличную сумму. Победоносно смерила Савинова взглядом. Так что он со своим стулом отвалил обратно.

Анечка тоже оказалась на мели. Мамаша у неё такая, что сдавалось мне, у задрочки номер один в нашей школе денег не бывает никогда.

Вася отвалил мелочь, Верещагина тоже. Ложка кинула в общак солидную купюру:

— Возьмём ещё сока. Бухла не берите, меня мать спалит.

— Тугарина, — позвали меня.

За дверью оказалось два кабинета. Один для настоящих психов, другой к неврологу.

Со мной разобрались быстро. Как и обещали, сняли с учёта и отправили на рентген. Там установили, что у меня растяжение, наложили очередную тугую повязку, пообещав скорое выздоровление.

Выходила я из больницы одна. Мои одноклассники уже успели затариться. Всю провизию забрал себе Трэш, как самый голодный, даже с Васей не поделился. Повёл нас к берегу реки.