Нам нельзя

Я выпучила на него глаза.

— Ник. Двое детей. Они маленькие. Ты уверен, что возьмёшь меня с таким прицепом?

Он неожиданно рассмеялся. И эхо в пустующем коридоре разносило его веселье.

— Киса, глупости не говори. Я ещё в тот раз, когда тебя у магазина встретил с младенцем на руках, подумал, что хочу тебя с этим ребёнком к себе в жизнь. А когда ты мне их фото выслала, я почему-то не сомневался, что они к тебе прилагаются. А значит, и ко мне. Будем с детьми.

— Трэш, ты какой-то, — я стала копаться в сумочке. — Таких не существует.

— Лучше бы в любви призналась, — тихо с обидой прошептал он. — Я весь горю для тебя, а тебе словно деваться некуда.

— Мне действительно деваться некуда. Не обижайся, мне не до амуров. Я попала.

— Но замуж согласна, — он потрогал деревянного котёнка на чёрном шнурке, что я ни разу не сняла с тех пор, как он мне его подарил.

— За тебя. И только за тебя, — откровенно призналась я, понимая, что разлука меня чуть не лишила самого близкого человека в мире.

— Да, Киска, из тебя клещами чувства не вытащишь, — буркнул недовольно.

— Я делами привыкла, — шепнула я.

— Знаю, ангел мой, — он опять прижал меня к себе.

Как будто не уезжал. Вот сижу на подоконнике в школе, и нет ощущения, что мы расставались. Ничего не произошло такого непоправимого, и мы вместе, как только это решили.

Это было похоже на сон. Я трогала его лицо. Рассматривала во все глаза. Он медленно накренился, склонив голову набок, и прикоснулся к моим губам. А его губы мягкие, пропитанные ароматом родного человека.

Так нежно!

Забытый трепет!

Языками сплелись, ласкаясь и вливаясь друг в друга.

Я невольно подалась к нему. А Никита не зажимал меня больше, и я своими ногами обхватила его. Руку одну уложила на широкую грудь. И в ладонь мою отбивало удары любящее меня сердце. Толчками билось, входило в мою душу, и вместе с моим сердцем билось в унисон.

Лобзанье жаркое, казалось, вот-вот началось, но время шло. Нужно было прерваться, а сил не было.

Как же сладко в его объятиях!

И выпускать не хотелось.

Чувствовала, как бьёт разрядами дрожь по кожи от его горячих пальцев. Он гладил моё бедро, выше забирался. Поцелуй становился огненным, опалил всё моё тело медовой истомой. И я горела, пылала от счастья и любви.

Задыхаясь, мы с трудом разорвали поцелуй.

— Нам уже можно, — шептал Никита мне в губы.

Глаза его голубые стали тёмно-синими, губы алыми от такого яркого поцелуя. И я чувствовала его сильное желание.

— Нам надо спешить? — я уже не помнила, надо или нет. Трэш мне затуманил всю голову. И я хмельная смотрела на него опьянённым взглядом. И только сильнее ногами обхватила. С силой руками обняла.

Моё! Не отпущу!

Как же больно мне было всё это время! И как же сладко получить долгожданную встречу.

— Не покидай больше, — вслух подумала я. Осознала, что расставание с ним для меня было настоящим испытанием. И я всё преодолела. С последствиями. Теперь я буду панически бояться разлуки.

— Навсегда вместе, — он проехался влажными губами от моей щеки до виска. А потом в ухо жарко шепнул, — не отвяжешься, Киса. Крепко держать буду.

Я опять вся в слезах. А он посмеивался. Вот так по-разному мы выражали свои чувства. Одно объединяло — любовь.

— Поехали, — неожиданно строго приказал он.

Подложил свои ладони мне под попу и подкинул вверх. Усадил на себя, и я с силой прижалась к нему, закопавшись носом в его ароматные густые волосы.

Мы спустились с лестницы к парадной двери в школе. Нас окликнули:

— Трэш! Тугара! Вы куда?

На лестнице стояла одинокая Сонька Лядина.

— На свадьбу не приедем, — крикнул ей Никита, даже не оглянувшись.

А я только рукой ей помахала через плечо любимого.

У школьной ограды, Трэш поставил меня на ноги. Так заботливо платье поправил. Волосы пригладил. Подмигнул.

Пальцы наши сплелись, и даже от этого дыхание замирало.

Вначале мы добежали до его квартиры. Нас встретила мама Лида. Очень недовольно на меня глянула. Это не утаилось от Трэша.

— Никиточка, я тебе ужин приготовила.

Она выделила слово «тебе».

— Мы уезжаем. И это моя жена, чтобы ты знала.

— Никиточка, — шла следом за нами Лида. — Рано жениться. Да и девочка мне не нравится.

— У тебя забыл спросить, — огрызнулся Трэш и открыл свою комнату.

Я вошла туда и сразу полезла забирать памятные вещи. Никита пререкался с матерью, которая сулила ему отличную перспективу лесоруба, а не какую-то потасканную дрянь с улицы. А я аккуратно забрала светильник с деревянными трафаретами и фигурками.

Трэш выставил мать за дверь и скидал все свои вещи в чёрный рюкзак. Снял белую рубаху, сверкнув передо мной обалденным торсом. Руки его были сильными, с развитыми предплечьями, на которых выделялись вены. Торс крепкий, ключицы выпирали.

— Офигеть, — тихо рассмеялась я. — Ник, ты качался?

— Ага, — самодовольно расплылся в улыбке мой любимый парень. — Чтобы тебе понравилось.

— Мне понравилось, — я подкусила нижнюю губу лукаво его рассматривая.

— Так может, не будем спешить? — шорохом поинтересовался он. — Ты новый диван купила. Обновим.

Не спешить? Меня, как холодной водой окатили. Перед глазами злая морда Сергея Линёва и липкий страх на душе.

— Ты обещал увезти меня, — я отвернулась и стала застёгивать его рюкзак.

Никита натянул чёрную футболку на своё шикарное тело и подошёл, чтобы обнять.

— Пацан обещал, пацан сделал, — смешок прямо в ухо. — Не бойся ничего. У нас всё будет хорошо, вот увидишь.

— Всё будет, — натянуто улыбнулась ему, млея от его ласковых поглаживаний.

Мы вышли из комнаты. Лида, сложив руки на груди, внимательно нас изучала.

— Ключи отдай ей, — мне почему-то нравилось, когда Ник был суров и говорил бескомпромиссным тоном. Создавалось впечатление, что у него всё под контролем. А с меня только поддержать всей его инициативы.

Я отдала Лиде ключи и покинула её квартиру навсегда.

Думала мы сразу к тёте Марине за девочками пойдём, а Трэш подвёл меня к большой чёрной машине, с которой слезла краска и выглядела она… не очень.

— У тебя машина? — удивилась я, когда Никита со скрипом открывал ужасную, помятую дверь. — Это безопасно?