Нам нельзя

Не желая впускать её к себе в дом, я быстро выбежала в прихожую. Тоже вступила в сапоги и накинула плащ, только серый. Пошла встречать нежданную гостью.

Егор уже проводил тестирование на предмет совместимости с нашими семейными запросами. Мама Ани работала в отделении банка, значит, мне дружить с одноклассницей можно. Мои родичи наивно полагают, что их мнение мне интересно.

— Привет, — первой поздоровалась Аня, заламывая пальцы на руках. — Сегодня выходной…

— Хочешь, покажу кое-что? — я выталкивала её в калитку.

Навязчивость её переходила границы. Не нравилась она мне.

— Недолго гуляйте. Дождь ведь, — крикнул на прощание Егор.

Я шла твёрдым шагом в лес. Анечка еле поспевала за мной. Надо было топор взять, чтобы со стороны выглядело, что я иду её убивать.

Это всё Трэш со своими чёрными анекдотами. Так меня завёл на чёрный юмор, что я шла и улыбалась.

Анька подумала, что у меня хорошее настроение, неожиданно взяла меня за руку и тоже стала лыбиться.

— А куда мы идём? — она глянула на табличку у ворот, которые мы обходили.

— Я покажу тебе секрет, — таинственно протянула я.

За воротами была узкая дорожка между сосен. Редко здесь кто ходил. Вся публика уже пробежала в конце августа за грибами и ягодами. Никому и дела не было до заповедника, кроме одного очень интересного человека.

— Так далеко идём, — забеспокоилась моя одноклассница.

— Так надо, — грозно отвечала я, всё ещё сожалея, что не взяла топор, тогда бы Анечка ещё и описалась со страха.

Когда я приехала сюда, то всё вокруг изучила. Мне нравилось одиноко скитаться по лесу. Посёлок в дали, здесь было даже безопасно.

Поляны закончились. Тропинка стала разветвляться, мы прошли несколько перекрёстков. Уже пробирались сквозь заросли и еловые лапы.

Я сделала Анечке знак, чтобы молчала и потащила её за собой.

Мы остановились у поваленной ели, что поросла ярко-зелёным мхом. Корни зловещи торчали вверх. Они были чёрными от дождя и почвы.

Перед нашими глазами появился склон, что от леса уходил прямо к реке. На чистой поляне стоял небольшой деревянный домик. Старый с шиферной крышей, на которой росли кусты. Маленькие окошки казались чёрными, прячущими что-то ужасное от людских глаз. Вокруг дома: брёвна, топоры и пилы.

Место с первого взгляда зловещее, особенно если не знать, что это биологическая станция, и местный егерь здесь прикармливает животных.

«Здесь живёт чудовище», — чесался язык сказать Анечке. Но я промолчала, спрятавшись между еловых веток.

Девчонка рядом тяжело дышала, во все глаза пялилась на домик.

Вдруг дверь заскрипела, Анечка вздрогнула.

На улицу вышел здоровый мужик в плаще по колено. Лицо его пряталось в тени глубокого капюшона.

— Это он, — дрожащим голосом прошептала я. И по правилам жанра тихонько заскулила.

Аня была на грани паники. Она так испугалась, что я пожалела о забытом в доме телефоне. Это надо было видеть. Никакого разума в глазах, чистый ужас. Как будто я действительно привела её чудовищу на съедение.

И тут весь кайф испортил наш биолог. Он откинул капюшон и взялся за топор.

Егерь на два месяца уехал, и Антон Иванович его подменял. Он не ходил мимо нашего дома, он объезжал тайгу по реке. Поэтому на берегу стоял его катер.

— Это же… — прошептала Аня.

— Он маньяк. Днём преподаёт в школе, а потом сюда приезжает. Знаешь, сколько девочек Анечек пропало до твоего приезда? Твоё имя заговорённое. Маньяк-ботаник вами кормит медведей и волков.

Чтобы не выдать Тохе Свину наше присутствие, я стала отползать обратно. А потом рванула между деревьев, слыша, как ломится за мной Анечка.

Я лопалась, как пузырь от немыслимого смеха. Выбравшись на тропу, захохотала, загибаясь. Слёзы из глаз брызнули.

— Ты обманула меня! — смеялась Аня рядом. — Подловила, да?!

Мы вместе угорали и долго не могли успокоиться. Она бы себя видела! Надо же было так погрузиться в атмосферу, что, даже узнав нашего преподавателя биологии, бледнела от страха.

Среде елей была небольшая опушка с группой рябин. Лиственные деревья жались друг к другу, стараясь оградиться от колючих и больших деревьев. Они были красивы. Огненно-рыжие листья прятали кроваво-красные грозди ягод.

Я подошла ближе к ним и дёрнула тонкие стволы. С листьев посыпались крупные капли.

Продолжая смеяться, я закинула голову вверх, подставляя под чистую воду, пропитанную запахом леса, своё лицо. Холодные капли трогали кожу, падали в рот, и я жадно их глотала.

В этот момент, я ощутила невероятную игривую лёгкость, как давно, в детстве. Бесконтрольный полёт беспечности. Никаких проблем, одна сплошная беззаботность.

Смеясь, мы с Аней качали рябины ещё и ещё, ловили губами влагу. Подпрыгивали и дотягивались до горьких ягод. Ели, потому что хотелось пробовать этот лес на вкус.

Анька вдруг подошла ближе. Она постояла напротив, глядя на меня в восторге. Обняла. А потом поцеловала в губы.

Блин, взяла, всё испортила, зараза.

— Ань, ты лесбиянка? — нахмурилась я.

— Нет, — лицо её стало ясным и открытым. Глаза горели и казались чище неба. — У меня никогда не было такой подруги, как ты. Ты самая лучшая, Кать.

— А-а, — протянула я, отправляясь в обратный путь. — Тогда ладно.

Мы шли молча, взявшись за руки. Уже подходили к воротам, как заиграл телефон у Ани в плаще. Она так перепугалась, хуже, чем у домика егеря. Руки её задрожали, и она выронила маленький дешёвый телефон в мокрые кусты черники. Выругалась. Вот так и скромница.

Совладала с собой и ответила на звонок.

— Да, мам. Я у Кати. У железнодорожного переезда? Пять минут? Я не успею. Хорошо, мам.

Отключала телефон на бегу.

Мне стало её жалко. Так жалко, что я готова была помочь, чем смогу. Так и знала, что там мамаша тиран.

— Стой, давай на велике, быстрее будет! — крикнула я ей, когда пробегали мимо нашего забора.

Я забежала в калитку и припустила под навес за велосипедом.

— Девочки, а чай?! — выглянула из окна моя мама.

— Ане срочно нужно уйти, — я села на велик и выкатила в калитку.

А Аня бежала со всех ног по дороге. Пришлось догонять. Она почти на ходу вскочила на багажник. Руль покрутило, но я справилась. Очень быстро поехала вперёд.