Нам нужна великая Россия

Он уже был в кителе, застегнутом на все пуговицы, и, кажется, даже в начищенных сапогах. Но она-то ведь помнила, что совсем-совсем забыла пройтись по коже ваксой, хотела сейчас этой сделать. Дуня от неожиданности отпрянула назад, прикрывая рот ладошкой. Морщинистой ладошкой: от постоянных стирок одежды и домашних дел кожа ее, некогда нежная, вконец огрубела.

Кутепов ринулся к телефону. Тратить время на расспросы, что это за такой "самый главный генерал", было никак нельзя. Секунда, нет, две секунды скрипа половиц - и вот уже уверенный, но тихий ответ в трубку:

– Кутепов у аппарата! Ваше Превосходительство?! Так точно! Прибуду! Уже на улице!

– и гудки на той стороне.

Лицо полковника мигом озарилось. Хоть какое-то действие! Хоть что-то! Только не тягостное ожидание!..

Он оказался на улице меньше через минуту. Ноги сами несли его по Биржевому проезду. Но Господи, сколько же народу! Узкий переулок между зданиями университета полнился институтками, студентами и профессурой. Последних можно было узнать по воздетым к небу рукам и придыханию в речах.

– Господа! Вот она, заря свободы! Господа, долой гнилой режим! Долой власть тьмы! Долой распутинщину! Долой! Свобода!

– Сво!бо!да! Ура ! – кричала экзальтированная толпа.

Прохожие, простые прохожие - а оказывались и такие - просто застывали при этих звуках и ничего не говорили. Нет, многие, конечно, были против, но - молчали. Они не решались ничего сделать. Они стояли - и просто смотрели, как толпы скандировали:

– Сво!Бо! Да!
– и только где-то вдалеке, на самой грани, за окоемом, слышалось: - Без Бога...Без Бога...

Далеко-далеко. Но никто не знал, насколько близко. Так близко...

"Где же полиция? Где городовые?!" - едва не вскричал во все горло Кутепов. Руки его сжимались в бессильной ярости. Город погружался в хаос, и, похоже, никто не собирался этому препятствовать. Так, во всяком случае, ему казалось в ту минуту.

Он каким-то чудом добежал до Дворцового моста. От сердца отлегло. Здесь, со стороны Зимнего, растянулась цепочка солдат, офицеров и городовых. Но - Боже!
– как их мало...Двадцать, много, тридцать. А тех? Только тех крикунов - сотен шесть, а может и все девять. Черт их разберет, сколько, в общем!

Офицер, командовавший цепочкой, предупредительно поднял руку вверх. Кутепов распахнул шубу: по опыту пятого года он знал, что офицерам-одиночкам лучше не сверкать погонами и даже пуговицами кителя, - Георгий все сказала за Александра Павловича. Офицер радостно кивнул и опустил руку.

– Слава Богу, нашего полку прибыло! Ура!

Никто из засевшей у невского гранита цепочки не поддержал командира. Молчали.

Кутепов еще быстрее пронесся по Дворцовой площади и оказался на углу Гороховой. Вот оно, белое четырёхэтажное здание. Прежде тихое, затерявшееся в тени дворцов, сейчас оно ощетинилось десятками винтовок, и, кажется...Да, точно: из окна второго этажа торчал " виккерс-максим ". Ну хоть сюда поставки прибыли...Кутепов в глубине души позавидовал охране градоначальства: в Преображенском-то полку, гвардии!

– и то единицы таких.

И только потом, полюбовавшись на "виккерс-максим", Кутепов понял: ни души. Точнее, как: караулы-то есть...Но больше из людей - никого! Даже публики! И это в половину десятого утра! А там, на Васильевском, и наверное, еще в десятках мест - толпы. Это значит...Что бунтовщики или только придут...Или идут в другое место. Или места. Но куда?..

За раздумьями Кутепов и сам не понял, как оказался внутри градоначальства. По коридорам сновали люди с лишенными даже единой кровинки лицами. В глазах их читался страх. Невероятный страх. Если охрана моста еще не знала всей картины, то здесь, в сердце города, все понимали...и потому боялись. Даже боевому офицеру Кутепову с трудом удалось отогнать от себя страх.

– Как мне попасть к Хабалову? Он меня вызывал!
– полковник окликнул совсем уж побелевшего адъютанта.

– На второй этаж! И направо! Там увидите! Большая дверь!
– отрывисто выпалил адъютант и заспешил в самое нутро градоначальства.

В человеческом водовороте никто не спрашивал Кутепова, куда тот идет и зачем. Казалось, что никому до этого просто нет дела. Его остановили только один раз - у самых дверей кабинета, где должен был находиться Хабалов.

Но имя Кутепова раскрыло и эти двери.

В просторном кабинете, одну из стен которого почти целиком занимал портрет государя, за столом с наспех разложенной и даже местами протертой (порванной?) картой склонилось шесть человек. Так...двое жандармов, которых Кутепов никогда не видел. А вот генерала Балка - градончальника, Хабалова, Павленкова и Тяжельников он помнил: с последними он даже как-то бок о бок маршировал на одном из августейших смотров. Всех шестерых объединяла растерянность, которой уже насквозь пропитался кабинет. Хабалов, до того переговаривавшийся с Балком, повернулся к вошедшему Кутепову.

В первую секунду полковнику показалось, что командующий округом вздрогнул. Испугался? Неужели подумал, что за ним "пришли"?.. Куда же все катится? Неужто даже здесь, в сердце города, боятся самого худшего развития событий? Но ведь только у них есть власть все остановить! Почти миллион солдат в округе! Почти миллион! Двести тысяч в самом Петрограде! Да в пятом году Дубасов - моряк!
– со считанными тысячами солдат подавил московское восстание! А эти...Двести тысяч! Это же сколько корпусов!..

– Как Вас зовут?
– обратился к Кутепов у Хабалов.

Нижняя челюсть генерал-лейтенант дернулась.

– Гвардии полковник Александр Павлович Кутепов в Ваше распоряжение прибыл!
– отпрапортовал и взял под козырек.

– О, замечательно, быстро же Вы!

Нижняя челюсть Хабалова дергалась. От страха. Он - боится? Проклятье, да что же здесь происходит!