Нам нужна великая Россия

Кутепов вернулся к своему отряду.

– Пойдем Шпалерной, Захарьевской, Сергиевской, Фурштатской и Кирочной. Вам - по Кирочной, мы же остальные, узкие, расчистим.

– Будет исполнено, - короткое воинское приветствие и шелест удаляющихся шагов.

Столыпин поскреб козырек, и тогда-то обнаружил в нем дыру.

– А зачем?
– удивился вопросу Занкевич бывший премьер.
– Сидеть в Зимнем на телефонах, которые больше не работают? Командовать войсками через курьеров, которые или будут перехвачены, или не смогут найти в пучине событий отряды? Запоздать с приказами? Или, может, половину отряда выделить на охрану открытого всем ветрам Зимнего, а пуще всего - пушкам Петропавловки? Помните, как Николай Павлович, в первый день своего царствия, командовал подавлением восстания? Он подал нам изумительный пример того, что необходимо быть на самом острие атаки, личным примером вести войска. Только так и сможем сейчас победить.

– И все-таки...

– Желающие проиграть - пусть отсиживаются в отрезанном ото всякой связи с внешним миром штабе. Я же предпочту победу над революцией удобству и мнению о том, что человеку моего положения "не подобает", - Столыпин произнес это через плечо, бодро двигаясь в сторону Прачечного моста.

По дороге он опустился на колени перед телом погибшего командира музыкантской команды и закрыл ему глаза. Большего, к сожалению, сделать он не мог.

– Спасибо тебе. Спасибо. Обещаю, что это было не зря.

Столыпин поднялся, и больше не оглядывался. Впереди ждал самый важный этап сражения за Петроград.

Здесь уже вовсю чувствовалась близость штаба революции. Люди бегали туда-сюда, при виде правительственных войск скрываясь в переулках. То и дело из подворотен раздавались выстрелы. Неприятные, они жалили больно: то ранят кого-нибудь, то убьют. Но бывали и удачи: на углу Гагаринской и Шпалерной присоединились сотрудники Охранного отделения.

Уже ставший привычным адъютант доложил о подкреплении.

– Проверенные люди. Сами увидите, Петр Аркадьевич. Из охранного отделения, - так отрапортовал уже совсем ставший "самокатчиком" храбрец.

– Замечательно, - Петр Аркадьевич понимал, что вряд ли численность их велика, но хоть так!

Пока стрелки занимались проверками подворотен (снова один из нижних чинов погиб от случайной пули), на виду у Столыпина показался бойко двигавшийся отряд человек из тридцати-сорока. Кто-то был в штатском, иные не побоялись показаться на улицах в мундирах. Позади них шли солдаты, в которых, при приближении, Столыпин узнал лейб-гвардейцев из Петроградского полка.

– Но они же должны охранять...Проклятье! Вспомнить бы!
– буркнул Хабалов. Этого, кажется, ничто не могло заставить позабыть об уставе и дисциплине, которые, впрочем, в гарнизоне он сохранить не смог.

– Позвольте представить...
– начало было Хабалов, но стушевался:

– Константин Иванович мне уже давно представлен, - с улыбкой произнес бывший премьер.

Лихой вид этот человек, с постоянно запрокинутой головой (уж слишком тугие воротники носил - и привычка эта сохранялась даже при ношении штатского), кажется, не терял никогда. Он оценивающе поглядывал на каждого встречного: люди шептались, что от подозрительности. Столыпин знал, что это почти правда: Глобачеву по должности полагалось помнить описания большинства революционеров или агентов (хотя, впрочем, часто это был один и тот же человек).

– С документами по циркуляру поступили?
– вместо приветствия спросил Столыпин.

– Обижаете, Петр Аркадьевич, - против ожидания, Глобачев улыбался.
– Все, как положено. И где положен, - добавил он приглушенно.
– Вот, привел, кого смог.

– И то хорошо. Есть ли где опорные пункты поблизости? Давно уже не входил в курс подобных дел, - Столыпин тоже понизил голос.

– Да как сказать. Такая возможность имеется, - кивнул Глобачев.
– Только надо подумать.

"Значит, где-то здесь опорный пункт с запасами оружия и патронов. Хорошо" - расшифровал слова начальника Петроградского охранного отделения Столыпин.

– Дайте хоть руку пожму, Петр Аркадьевич!
– внезапно произнес Глобачев.
– А то вдруг привиделись Вы мне!

– Отчего же! Живой! Царь на службу вновь призвал!
– позволил себе улыбку бывший премьер.
– Диктатор, можно сказать, в Петрограде.

– Давно назревшее решение, - кивнул Константин Иванович.
– Располагайте нами.

– Этим я и собирался заняться. Не забыли еще опыт службы в кекгсгольмцах?
– прищурился Столыпин.

– Снова обижаете, Петр Аркадьевич, - улыбнулся Глобачев.
– Вот сейчас его усиленно проверяю.

– Хорошо. Лишним не будет, - цепи вышли к Литейному. И остановились.

Народу здесь была - тьма! Издалека слышался звон разбитого стекла: громили лавки. "Хвосты" естественным образом превратились в банды, стоило только воцариться анархии. То тут, то там слышались одиночные выстрелы. Это либо "хвостатые" предъявляли права на украденное, либо громили оружейные лавки. На беду отряду Столыпина, здесь еще в пятом году велась активная торговля огнестрельным. Несмотря на все усилия премьера, прикрыть ее не удалось. Вот теперь предстояло пожать плоды победы рубля над порядком.

О приближении правительственных войск толпы узнали, что внесло еще больший хаос. Простор Литейного сейчас полнился криками и топотаньем. Люди бежали. Думая, что их сейчас всех постреляют из пулеметов.

– Пустили же слух, - сквозь зубы пробурчал Глобачев.

– Ничего, для нас же сейчас такой слух лучше. Желающих сражаться поубавится, - отмахнулся Столыпин.
– А как насчет прямого провода с Зимним? Может быть...

– Потеряны, - развел руками Глобачев.
– Трехтысячная толпа приближалась к Охранному отделению со вполне ясными намерениями. Их кто-то направлял: громили целенаправленно отделы и посты. Я решил сохранить людей. А полуроту Третьего стрелкового направил сюда. Уж сведения о вашем продвижении я с каждым разом ожидал с превеликим жаром.

– А могла полурота перекинуться к восставшим?
– лишенным эмоций голосом спросил Столыпин.

Сделав еще несколько шагов, они сами вышли на Литейный.

– Командир не стал поручаться за солдат, но я решил, что близость к основным, боевым, так сказать, частям все исправит, - горячо заверил Глобачев, проверяя "наган".

– Что ж. Надеюсь, они присоединились к Кутепову.

За прошедшие часы уже несколько небольших отрядов полиции и жандармов, офицеров и даже (что было для премьера, сказать по правде, удивительно) солдат влились в их отряд. Получалось, что их небольшой кулак служился точкою притяжения для всех, желавших сохранить порядок в столице.

– Жаль, что другие отсиживаются, ожидают, чья возьмет, - озвучил мрачные думы Глобачев.

– Люди слабы, - пожал плечами Балк. Он подобрал трехлинейку после боя на Марсовом, чем кажется, изрядно гордился.

– В "кукушку" играть собрались?
– Глобачев бросил взгляд на смешно смотревшегося Балка.

– А может, и так. В молодости, помню, лучшим в нее игроком был!
– не без гордости заметил Балк.

– Ну да ладно, - только и ответил Глобачев.
– Вокруг Таврического есть несколько оборудованных загодя складов...