Написано с сожалением

Я: И не говори гадостей! Это было до смешного мило. И он сказал мне, что я часть его семьи. Конечно, это было сказано обходными путями. Но он сказал это. И он как будто знал, как сильно я нуждаюсь в том, чтобы почувствовать это снова.

Я: И он такой забавный. Даже когда не пытается. Когда в последний раз мужчина заставлял меня смеяться, Бет? По-настоящему смеяться? Боже, я больше так не могу. Мне кажется, что я тону в зыбучих песках, ходя вокруг него на цыпочках, хотя на самом деле я хочу лишь заползти к нему на колени и никогда не уходить.

Я: Ты была чертовски неправа той ночью. Я должна была поцеловать его в той ванной. Я поклялась всей своей семье, что буду жить по секундам. Я не позволю еще одной пройти мимо меня.

Я набирала очередное сообщение, перечисляя все, что мне следовало сделать с Кейвеном за последние несколько месяцев, когда сверху на экран упало еще одно текстовое уведомление.

Бет: Хорошо. Не рассказывай мне о своей ночи. Мне все равно. Шучу… Напиши мне все подробности до утра, или я вышибу твою дверь. Спокойной ночи.

Мое сердце остановилось.

Я перечитывала ее сообщение снова и снова, в животе поселился ужас. Если сообщение Бет появилось в виде уведомления, то кому, черт возьми, я только что выложила все начистоту?

Но я знала ответ.

Нервы и смущение бушевали во мне, как ураганные ветры.

С тяжестью в груди я очень медленно свернула уведомление, чтобы открыть имя под ним.

Кейвен.

О, блядь, блядь.

Кейвен.

Мой разум перешел в режим иррациональной паники. Ну, не то, чтобы паника была иррациональной. Это было очень, очень рационально после того, как я только что случайно открыла свое сердце мужчине, к которому меня влекло. Но идеи, которые мой мозг подбрасывал, чтобы исправить это фиаско, были совершенно и абсолютно иррациональными.

Такие вещи, как: Может быть, он не читал сообщения.

Потом я вспомнила, что он начинал отвечать, скорее всего, чтобы сказать, что я написала не тому человеку. Ну, знаете, как порядочный человек. Но я сказала ему, чтобы он перестал печатать и просто слушал.

Потом я подумала, что, возможно, он перевернулся на спину, положил телефон, и уже уснул. Таким образом, у меня было время пробраться к нему домой, найти его телефон, удалить сообщения, а потом вернуть его.

Потом я вспомнила о камерах.

Наконец, мой мозг остановился на самом иррациональном, но в какой-то степени правдоподобном оправдании.

Я: Черт. Прости. Это для Бет. Я рассказывала ей о другом знакомом парне по имени Кейвен. Странно, правда? Кто бы мог подумать, что это такое распространенное имя?

С завязанным в узел желудком я бродила по гостиной, наблюдая за нижней частью этого текста в течение более пяти минут, но ответ так и не появился. Тогда я решила попробовать еще раз, потому что это была явно отличная идея.

Я: Ты же не думал, что я говорю о тебе? ХА! Это было бы безумием.

Я просидела в телефоне еще целых пять минут, не получая никакого ответа. Проклятье. Он знал, что я лгу.

Я: Ладно, слушай. Я потрясена. Что нужно сделать, чтобы ты забыл об этом?

Я опустилась на диван и уперлась локтями в колени. Этого не должно было случиться. Ничего такого глупого и предотвратимого. Но нет. Я не отправила Кейвену ни одного случайного сообщения, от которого можно было бы отмахнуться или объяснить. Я отправила ему текстовую версию автобиографии. В ней я подробно изложила всю ту чушь, которая вертелась у меня в голове в последние несколько месяцев.

Я понятия не имела, как он отреагирует, узнав, что у меня есть к нему чувства. Судя по тому, как он на меня смотрел, я была уверена, что он и сам испытывает какие-то чувства.

Три месяца назад Кейвен думал, что я Хэдли «Ужасная». Мы прошли долгий путь, но теперь я ожидала, что он сможет смотреть мне в глаза каждую среду и субботу, зная, что если он когда-нибудь поцелует меня, я не смогу дышать. Возможно, никогда. Я справлюсь с отказом.

Черт, я ожидала отказа.

Но какая-то очень большая и реальная часть меня беспокоилась, что это изменит наши отношения. Что, если он почувствует себя неловко или разозлится и откажется от своего обещания разрешить мне видеться с Розали? Это было единственное, чем я не могла рисковать. И все же я смотрела на свой телефон и ждала, как на иголках, в ожидании судного дня.

Я: Пожалуйста. Я умоляю тебя. Избавь меня от страданий.

Я: Если ты злишься, я все пойму. Мы можем поговорить об этом. Я могу объяснить. Только не забирай у меня Розали.

Чем больше я набирала текст, тем сильнее сходила с ума: возможность потерять ее становилась все более очевидной, пока не казалась неизбежной.

Я: Кейвен, пожалуйста. Я беру свои слова обратно. Я беру все свои слова обратно. Прости меня. Пожалуйста, просто скажи что-нибудь.

Я вскинула голову, когда в мою дверь постучали. Было уже больше одиннадцати, а мои пожилые соседи никогда не отваживались на ночные посиделки.

Это был он.

Я чувствовала гул в своих венах.

Черт бы побрал этот гребаный гул.

Приготовившись к самому худшему, я пересекла комнату и, затаив дыхание, открыла дверь.

Это был самый растрепанный вид, который я когда-либо видела у Кейвена. Его рубашка на пуговицах была расстегнута, рукава закатаны, а волосы были в беспорядке, как будто он провел по ним руками. От всего этого мне не становилось легче.

— Мне жаль, — прошептала я, потому что что еще, черт возьми, можно было сказать?

Он молча смотрел на меня, его взгляд был тяжелым, а челюсть твердой. Его кадык дернулся, прежде чем он облизнул губы.

— Ты не должна была поцеловать меня тем вечером в ванной.

Я сжала руки перед собой.

— Я знаю. Я знаю. Знаю. И я…

— Но это не значит, что я не должен тебя целовать.

Мой шок или облегчение не успели среагировать, как он сделал длинный шаг вперед, его рука схватила мои бедра. Притянув меня к своей груди, он впился своим ртом в мой жестким и полным отчаяния поцелуем.

По коже побежали мурашки, когда мной разыгралось начало всех моих сексуальных фантазий. Это был Кейвен.

Кейвен Лоу.

Кейвен Хант.

Это не имело значения.

Только Кейвен, его губы, приоткрытые для поцелуя, его язык, проникающий в мой рот, его сильные руки, крепко прижимающие меня к своей груди. Его сердце стучало в унисон с моим.

Наклонив голову, он углубил поцелуй, и наши губы сомкнулись, словно кусочки головоломки. На вкус он был одновременно и ничем и всем, а мои чувства были слишком переполнены тем, что он рядом, чтобы сосредоточиться на чем-то одном.