Народная Русь

В понедельник принимались стольники, стряпчие и дворовые московские, во вторник — жильцы (дворяне иногородние), в среду — дети боярские, аптекарского приказа доктора, аптекари и лекари, в четверг — подъячие, в пятницу — дворовые люди и подъячие дворцовые, суббота была днем «разных чинов людей». Ни один человек из «служивших на дворе» не оставался без царского лицезрения в эти дни. В день торговых людей христосовались с государем, кроме купцов-гостей, «сотские и старосты гостиной и суконной сотни, конюшенных и черных слобод», выборные чернослободцы и торговые иноземцы. В день дворовых людей были принимаемы художники и ремесленики Оружейной Палаты — с их «подносными делами», заготавливавшимися заранее по назначению. В обычае было у царей русских посещать во дни Светлого Праздника не только московские, но и подмосковные монастыри. Крашеные яйца возил за государем приказчик-стольник с десятью жильцами-подносчиками. Царица с царевичами и царевна-ми «ходила» в это время по московским соборам и женским монастырям, везде христосуясь с духовенством и властями. Следом за нею повсюду ездили боярыни. Царица спрашивала всех игумений «о спасенье», боярынь — «о здоровье», что — по свидетельству описателя, домашнего быта русских цариц — являлось признаком величайшего к ним благоволения.

Бояре, следуя благому примеру царя-государя, раздавали на Светлый Праздник щедрую милостыню, а также посылали «розговень» в тюрьмы, больницы и богадельни. Именитое купечество не отставало в этом от них. Все благочестивые русские люди старались, по мере сил и возможности, следовать правилу пасхального поучения: «Своя домашняя без печали сотвори, нищая и бедная помилуй!» По стогнам Москвы, да и всех других городов русских, неумолкаемо разносился во всю Святую седмицу красный звон. Звонили и настоящие звонари, и все желающие «потрудиться для души» люди — старые и малые; некоторые, особенно из слепцов-убогих, достигали в этом труде высокой степени искусства, заставляя изумляться слушателей. Для многих явственно слышались в этом звоне воочию воплощавшиеся в делах благотворения и милосердия слова древнего проповедника: «Духовно торжествуем, страннолюбием цветуще, любовию озарившеся, нагие одевающе, нищая и бедная с собою в подобно время накормяще и обидимыя избавляюще»… По свидетельству иноземцев, оставивших описание о своем «путешествии в Московию», здесь исчезало в эти светлые дни всякое различие в положении: обменивались христианским поцелуем рабы с боярами, мужчины с незнакомыми женщинами и девушками, друзья и враги. Так встречала старая московская Русь радостные дни Светла-Христова-Воскресения.

XX Радоница — Красная Горка

Отойдет, выйдет за изукрашенную причудливой резьбою всяческих преданий дверь вековечного чертога Великой, Малой, Белой и Червовой Руси славная-красная Святая неделя, слывущая в нашем народе за один Велик-День — следом за нею у порога стоит ее меньшая сестра-Фомина, «Радоницкая». С этой седмицею от дедов-прадедов идут в народ свои особые обычаи, свои родные поверья, свои вещие слова крылатые, перелетающие за горы высокие, через моря глубокие, шириною безбрежные, отделяющие наши дни от седой были повитых мраком веков. На этой неделе люд крещеный «с покойничками христосуется», разносит по могилкам радостную весть о Светлом Христовом Воскресении, победившем собою темную силу смерти:

«Воспоим eси песнь радостно ныне: Христос бо воскресе от гробныя скрини, Возстал от мертвых Бог, живый от века, Оживил мертва в мире человека. Ныне убо eси ликуем, Духом-телом торжествуем, Во длани плещимо, Друг друга простимо»… —

поют в эти дни калики перехожие, от одного погоста к другому идучи.

Всплачется радостными слезами весенними Мать-Сыра-Земля, проснется все спящее в ее любвеобильном сердце, вздохнут свободнее и могильные жильцы: возвеселит их, возрадует память живых, справляющих в седмицу по Пасхе радостные весенние поминки, возвещающих им «ангельскую днесь радость и человеческую сладость».

Радуется лежащий в недрах земных православный люд, но еще радостней-светлее на сердце у поминающей его роденьки. Пасха красная — у всех на душе в эти дни, когда и солнышко весенние игры играет на небесных полях, пригреваючи нивы земные-поднебесные, выгоняя всходы хлебов зеленые, когда по селам-деревням звенят заливные-молодые голоса хороводные. Дождавшаяся Красной Горки молодежь еще веселее красна-солнышка играет, затевая хороводы по красным пригоркам-холмам, «заплетая плетень» («Заплетися, плетень, заплетися! Ты завейся, труба золотая! Завернися, камка кружчатая!» и т. д.), да «сея просо» в честь старого «Дида-лада», да величая «Дона сына-Ивановича»…

Эти дни с давних пор слывут свадебными, брачную радость несущими любящимся молодым сердцам. Последние свадьбы перед началом страдной поры — май-месяцем играются во время них. «Сочтемся весной на бревнах — на Красной веселой Горке», — гласит народный прибауток: «сочтемся-посчитаемся, золотым венцом повенчаемся». Потому-то и ждут этих дней заневестившиеся девушки красные с неменьшим нетерпением, чем Светлого Праздника. В эти же дни принято на Руси, по старине стародавней, одаривать «богоданную» родню зятьям да невесткам. В первый день Фоминой-радоницкой недели разносится от одного села к другому песня, напоминающая об этом последнем обычае:

Подойду, подойду, Под Царь-город подойду, Вышибу, вышибу, Копьем стену вышибу! Выкачу, выкачу, С казной бочку выкачу! Подарю, подарю Люту свекру-батюшке! Будь добре, будь добре Как родимый батюшка! Подойду, подойду, Под Царь-город подойду! Вышибу, вышибу, Копьем стену вышибу! Вынесу, вынесу, Лисью шубу вынесу! Подарю, подарю, Люту-свекровь-матушку! Будь добра, будь добра, Как родима матушка!..»

По объяснению И.М. Снегирева, сложилась-спелась эта песня, вероятно, еще в XI–XII столетиях, когда свежа была в сердце народной Руси стародавняя, поросшая быльем память о славных походах русских князей под Царьград.

«Красной Горкою», собственно, зовется Фомино воскресенье, первый день этой недели весенних поминок, недели предстрадных свадеб. Наименование этого дня ведет своё начало от седой древности. Горы — колыбель человечества, родина и обитель богов и естественные пределы их владений, на заре народной жизни у всех славян почитались священными и являлись, поэтому, местом совершения большинства богослужебных обрядов и связанных с ними обычаев. Красный — прекрасный, веселый, радостный, молодой. Отсюда и название первого праздника воскресшей весны — «Красная Горка». В отдаленнейшие годы древнерусского язычества в этот день возжигались по холмам священные костры — огни в честь Даждьбога. Вокруг этих огней совершались жертвоприношения и мольбища. Здесь же вершился суд — «полюдье». У русского народа не было никаких капищ; их заменяли лесные поляны да «красные горы», на которых — на месте повергнутых идолов — воздвигнуты были церкви при благочестивых князьях-христианах, отходивших из этого мира во святой схим. В Фомин понедельник, звавшийся «Радоницею», на этих горах устраивались пиршественные тризны в честь умерших предков. Во вторник («Навий день» или «усопшия Радаваницы») продолжалось то же самое. И теперь этот день проводится на Руси по кладбищам за панихидами да поминками. В малорусских селах оба эти дня слывут «могилками», «гребками» и «проводами». Среда считалась в языческую старину днем браков, благословлявшихся жрецами на красных горках. В четверг и пятницу по древнерусским весям происходило «хождение вьюнитства», обычай, уцелевший и до сих пор в деревенской глуши под именем «вьюнца». В субботу на Фоминой — самые развеселые хороводы, самые голосистые веснянки.

В первый день Фоминой недели совершалось, а местами и в наши дни совершается, заклинание весны. Оно начинается с восходом солнечным. Местом действия являлась все та же красная горка. При первом проблеске светила светил собравшаяся на холме молодежь с выбранной «хороводницею» во главе приступала к выполнению завещанного стариной обряда. Хороводница, благословясь, выходила на середину круга и произносила заклинание, сохранившееся во всей первобытной чистоте на северо-восточной Руси: «Здравствуй, красное солнышко! Празднуй, ясное ведрышко! Из-за гор-горы выкатайся, на светел мир воздивуйся, по траве-мураве, по цветикам по лазоревым, подснежникам лучами-очами пробегай, сердце девичье лаской согревай, добрым молодцам в душу загляни, дух из души вынь, в ключ живой воды закинь. От этого ключа ключи в руках у красной девицы, зорьки-заряницы. Зоренька-ясынька гуляла, ключи потеряла. Я, девушка (имярек), путем-дорожкой прошла, золот ключ нашла. Кого хочу — того люблю, кого сама знаю — тому и душу замыкаю. Замыкаю я им, тем золотым ключом, добраго молодца (имярек) на многие годы, на долгая весны, на веки веченские заклятьем тайным нерушимым. Аминь!» Все присутствующие при заклинании повторяли каждое слово за хороводницею, вставляя полюбившиеся каждому имена. Затем заклинавшая солнышко девушка, положив наземь посредине круга крашеное яйцо и круглый хлебец, затягивала песню-веснянку.

«Весна-красна! На чем пришла, На чем приехала? На сошечке, На бороночке!» и т. д.

Весь хоровод подхватывал. Эту песню сменяла другая; ту — третья. После песен принимались за угощенье, начиналась веселая пирушка.

В этот же день еще и теперь по городам, — начиная с Москвы Белокаменной, исконной хранительницы всевозможных преданий и обычаев русской старины, и кончая самыми захолустными, — устраиваются праздничные прогулки заневестившихся девушек. Женихи, в свой черед, выходят на смотрины, совершающиеся на весеннем вольном воздухе, под зеленеющими навесами распускающихся деревьев. Бывает и так, что на месте «зеленых смотрин» происходит и самое рукобитье. Местами существует обычай (например, в Костромской губернии), позволяющий парням, в честь Матери-Сырой-Земли, обливать водой приглянувшихся им девушек. Кто обольет которую, тот за нее и должен свататься, — гласит обычное, нигде, кроме памяти народной не записанное, право. Кто не сделает этого, тот считается лихим обидчиком, похитителем чести девичьей. В Густинской летописи так рассказывалось о подобии этого обычая: «От сих единому некоему богу на жертву людей топяху, ему же и доныне по некоих странах безумныя память творят: собравшиеся юнии, играюще, вметают человека в воду, и бывает иногда действом тых богов, си есть бесов, разбиваются и умирают, или утопают; по иных же странах не вкидают в воду, но токмо водою поливают, но единако тому же бесу жертву сотворяют».

Во многих селах и деревнях на Фомино воскресенье ввечеру в обычае сходиться молодежи за околицей и водить там, на задворках, хороводные игрища, величая Весну-Красну. При этом наиболее удалые из парней влезают на деревья и прыгают с них наземь, перескакивают с разбега через плетни; а другие ходят вокруг сенных стогов или соломенных ометов и поют:

«Как из улицы идет молодец, Из другой идет красна-девица, Поблизехоньку сходилися, Понизехонько поклонилися. Да что возговорит доброй молодец: — Ты здорово ль живешь, красна-девица? — Я здорово живу, мил-сердечной друг; Каково ты жил без меня один?» и т. д.