Нарушая правила

Глава 28

Вики

Остатки воскресенья я отлеживаюсь. Без сил, без настроения, без веры в светлое будущее. Не в состоянии даже подняться и поужинать, ворочаюсь, сбивая простыни, время от времени проваливаясь в сон. С родителями подчеркнуто не иду на контакт, понимая, что еще долго не смогу простить им их ультиматум. Если вообще однажды смогу…

Сплю я в эту ночь плохо. Утром в понедельник на работу собираюсь, что называется спустя рукава. В офисе появляюсь вовремя и не в спортивном костюме — за что мне уже стоит вручить медаль за мужество. То, что лицо бледно-серое и глаза красные, предпочитаю не замечать. Собственно, как и мои коллеги, от зорких глаз которых, разумеется, не ускользнул тот факт, что приехала я «разбитая» и на такси. Кто-то даже злорадно захихикал мне вслед. До того, как я заперлась в собственном кабинете.

Весь день я старательно пытаюсь с головой уйти в проекты. Получается плохо. Голова «уходит», но совершенно не туда, куда следовало бы. Мысли стройными рядами шагают к нему. К красавчику. И вроде выполняю не монотонные задачи, с особой тщательностью перепроверяя за собой расчеты в проектах, но перед глазами лицо Рената. А в ушах его резкое: пошла вон.

Кто бы знал, как я отчаянно скучаю по его тихому и родному: ясноглазая.

К обеду ни с того ни с сего, психанув, швыряю ручку в стену. За ней еще. И еще одну. Закрываю лицо ладонями и даю волю горьким слезам. Снова.

И так день за днем…

С момента последнего разговора с Ренатом мое существование сливается в один долгий и ровный поток, полный мрака и безнадежности. Спустя время, вспоминая этот промежуток жизни, единственное, что остается в моей памяти, это непрекращающиеся слезы и тупая боль в сердце, которая с каждым днем давит все сильнее.

Целую неделю я живу, как ежик в тумане. Куда иду — не знаю. Зачем иду — не знаю. Тону одинокой, потерянной, забытой всеми Викой в собственном болоте отчаяния. И ни конца, ни края этому «болоту» нет.

Швец молчит. Ни звонка, ни сообщения. Я же тысячи раз на дню хватаюсь за телефон. Тысячи раз на дню начинаю набирать его номер. Удаляю, а потом снова записываю в телефонную книжку. Набиваю смс и отступаю. Снова и снова. Повторяя себе: так надо, так правильно, так ему будет лучше.

А мне? Мне-то когда будет «лучше»?

Очевидно — в следующей жизни…

Моя пятница не задается с самого утра.

В другой Вселенной это утро я бы встретила с Ренатом. Он бы меня обнял и разбудил поцелуем, что было бы вернее любого, самого громкого будильника! Сварил кофе и долго ворчал, что я слишком медлительная, как улитка, по утрам. Всю дорогу до работы мы бы болтали и бурно обсуждали предстоящий вечер и вечеринку в честь дня рождения Ильи. А потом расстались бы у моей работы ровно до шести ноль-ноль.

Но это в другой Вселенной. В моей же серой и суровой — я проспала. У меня вырубился и отказывался включаться телефон, приказав долго жить. Я не смогла вызвать такси. И, как вишенка на торте, опоздала на маршрутку. Бинго, Вика!

Пришлось в жуткие минус тридцать торчать на остановке в ожидании следующего автобуса. Шмыгая носом, растирая ладони в варежках и нервно топчась на месте, гуляя туда-сюда в гордом одиночестве. Я успела изрядно подморозиться к тому моменту, как увидела знакомый серебристый внедорожник, резко вильнувший из соседней полосы и завернувший к остановке.

Илья Владимирович.

Четыре последних дня я не видела генерального в офисе. Коллеги говорили, что наш директор срочно умчался в командировку, заключать какой-то новый контракт. Я же еще в понедельник утром занесла и оставила у него на столе чертежи по нужному ему проекту, невольно ставшему в моей жизни фатальным.

Как я удержалась и не изрезала его на мелкие кусочки — до сих пор поражаюсь! Не Илью. Чертеж. Хотелось. Очень хотелось от души психануть и, как безжалостный шредер, покромсать бумажки в лоскуты!

Машина притормозила около остановки. Стекло медленно опустилась, Илья улыбнулся, кивая:

— Вика, на работу? Поехали, я подвезу.

Первым рефлексом было — отказаться. Зная, что Ренат не любит, когда Илья уделяет мне слишком много внимания. Но потом…

Потом я вспомнила, что красавчику на меня теперь глубоко фиолетово. Моими же стараниями. И согласилась. Забралась в теплый салон и пристегнулась. Машина тут же тронулась с места.

— Доброе утро, Илья Владимирович, — запоздало вспомнила о правилах приличия я.

— Доброе, Виктория.

— Уже вернулись из командировки? — бросая быстрый взгляд на водителя, поинтересовалась, тут же возвращая все внимание на дорогу. Над городом стояла морозная дымка. Зима буквально трещала в воздухе своим колючим холодом.

— Еще вчера вечером. Встреча была недалеко. В области.

— Здорово.

Мы переглянулись. Улыбнулись и замолчали.

Я прислушивалась к бормотанию радио, Илья сосредоточен был на управлении автомобилем. Сильно сосредоточен. Нарочито даже, я бы сказала. Постукивая пальцами по рулю, изредка бросал в мою сторону косые взгляды, что выглядело как повисшая между нами недомолвка. Чем ближе к работе, тем отчетливей стало казаться, будто генеральный хочет что-то сказать или спросить. Пару раз он открывал рот, но тут же, словно передумав, закрывал его обратно.

У меня засвербило внутри дурацкое предчувствие. Что происходит? Может, я уволена? Вот будет «смешно», если да. Это уже не черная полоса, какая-то, а полосища выходит!

Стоило нам только завернуть на нужную улицу, когда мы проезжали в паре домов от офиса «Квадрата», я в своей догадке утвердилась. Моя интуиция меня не подвела. Надо моей головой снова нависла туча. Только совсем не с той стороны ее принесло, откуда я ждала. Илья спросил:

— Поговорили с отцом, Вик?

Я опешила. Сердце выдало «тук» и замерло. Я медленно перевела взгляд на начальство, переспрашивая:

— Простите, что?

— Да, блин, прости, Вик. Я, наверное, лезу не в свое дело, — засуетился водитель, активно жестикулируя одной рукой, — просто хотел узнать, помирились вы с родителем или нет. Предки, конечно, частенько перегибают палку. Мои такие же. Но это не отменяет того, что они наши р…

— Стоп, — шикнула я, перебивая. — Что значит «помирились» и откуда ты знаешь, что мы были в ссоре? — сама того не заметив, снова перешла с Ильей на «ты». Вперила в него свой удивленный взгляд, внимательно следя за малейшими изменениями выражения на его холеном лице.

Генеральный притормозил на парковке и обернулся. Забегал глазами по салону, пряча от меня взгляд, и нахмурился, почесывая бороду. Клянусь, я видела, как по его щекам пошли бледные пунцовые пятна смущения.

У меня внутри что-то взорвалось. Вера в людей, очевидно. Руки опустились. Уже к тому моменту, как он раскрыл рот, я догадалась, откуда росли ноги с «проектом».

— Не верю… — выдохнула. — Скажи, что ты не специально это сделал, Илья…

— Твой отец вышел со мной на связь и попросил подсобить. Я сделал что-то не так? Вы не поговорили?