Наш общий друг (Книга 1 и 2)

– Закрой лавку!
– вдруг крикнул он дочери, поставив свой безногий сосуд на стол.
– Запри дверь на ключ и не отходи от нее. А если вам все это известно, сударь, - обратился он к незнакомцу, становясь между ним и дверью, - почему вы не пошли к адвокату Лайтвуду?

– И это известно только мне одному, - последовал хладнокровный ответ.

– Ну, а если убийство Гармона не ваших рук дело, тогда своим обличением вы можете зашибить пять, а то и все десять тысяч фунтов. Это вам известно? спросил Райдергуд.

– Известно. И когда я потребую вознаграждение, там будет и ваша доля.

Честный человек умолк и шагнул чуть ближе к незнакомцу и чуть дальше от двери.

– Мне все известно, - спокойно повторил незнакомец, - и то, что за вами и Джорджем Рэдфутом числится не одно черное дело, и то, что вы, Роджер Райдергуд, оклеветали ни в чем не повинного человека в расчете на вознаграждение, и то, что я могу уличить вас во всем этом - и уличу, сам буду свидетелем, клянусь вам!

– если вы будете противиться мне.

– Отец!
– взмолилась Плезент, все еще стоявшая у двери.
– Уступи ему! Не противься! Не то накличешь на себя еще не такую беду! Отец!

– Замолчи! попугай! Цыц!
– крикнул мистер Райдергуд, в бешенстве не зная, к кому из них кинуться. Потом заканючил, приниженно, льстиво: Помилуйте, сударь! Вы так и не сказали, что вам от меня нужно! Это несправедливо, это вам не к лицу - говорите, будто я противлюсь, а чему противлюсь, не объясняете!

– Мне нужно немного, - сказал незнакомец.
– То ли вы обвинили человека, то ли нет - не поймешь, и этого так оставить нельзя. Вы погнались за денежками, а теперь возьмите свои поклепы обратно.

– Слушайте, друг...

– Какой я вам друг!
– сказал незнакомец.

– Ну, тогда капитан, - не сдавался Райдергуд.
– Капитаном-то можно вас называть? Это звание почетное, вам оно в самый раз. Капитан! Ведь человек-то давно умер! Нет, вы по чести скажите! Умер Старик или нет?

– Да, - нетерпеливо отрезал тот.
– Умер. Ну и что же из этого?

– Разве слова могут повредить покойнику? Я, капитан, хочу, чтобы вы мне по чести ответили.

– Слова могут повредить памяти покойного, и они могут повредить его детям, которые живы. Сколько их было у этого человека?

– У кого, капитан, у Старика?

– О ком же еще речь!
– воскликнул незнакомец и чуть не ударил Райдергуда ногой, словно тот пресмыкался перед ним не только морально, но и физически.
– Я слышал о сыне и дочери. Мне надо знать точно, и я спрашиваю вашу дочь, предпочитая разговаривать с ней. Сколько детей оставил Хэксем?

Плезент взглядом попросила у отца разрешения ответить, и честный человек гневно крикнул:

– Ты что же не отвечаешь капитану, черт тебя подери! Когда не надо, так она, шельма, стрекочет не хуже попугая!

После такого поощрения мисс Райдергуд сообщила, что у Хэксема было двое детей: дочь Лиззи и сын - подросток.
– Оба смирные, порядочные, - добавила она.

– Какое ужасное пятно лежит на них!
– воскликнул незнакомец, и эта мысль так взволновала его, что он встал и заходил по комнате взад и вперед, повторяя вполголоса: - Ужасно! Просто ужасно! Но кто мог это предвидеть! Потом остановился и спросил: - Где они живут?

Плезент снова пояснила, что с Хэксемом жила только дочь и сразу же после его смерти она уехала из гавани.

– Это я знаю, - сказал гость.
– Я был у них в доме, когда опознавали труп. А нельзя ли разведать, где она сейчас живет, только без огласки?

Разумеется, можно. Как она думает, сколько ей на это потребуется времени? Самое большее день. Вот и хорошо! Он зайдет за ответом и надеется, что к его приходу она все выяснит. Райдергуд молча выслушал их разговор и затем подобострастно обратился к "капитану":

– Капитан! Что бы я там ни наговорил на Старика, он всегда был порядочным мерзавцем, всегда промышлял воровством, и вы этого не забывайте. Я, может, хватил через край, когда был у тех двоих хозяев - у мистера Лайтвуда и у другого хозяина, - но что мною руководило?
– заботился о правосудии или, если это угодно, распалился, как всякий человек, когда у него есть надежда сорвать большой куш для своей семьи. Опять же вино у тех почтенных джентльменов не пошло мне на пользу, хотя они вряд ли чего-нибудь в него подмешали, этого я не утверждаю. И вы, капитан, вот еще о чем не забывайте: разве я стоял на своем, когда Старику пришел конец? Разве я говорил тем двоим почтенным джентльменам: "Что я показал, то показываю и теперь. Что вы записали с моих слов, от того я не отступлюсь". Нет! Я им заявил по-честному и - заметьте, капитан, - без всяких уверток: "Может, тут произошла ошибка, может, в моих показаниях что и не так записано. Я лжесвидетельствовать не хочу, нет! Может, вы после этого перестанете меня уважать, но, что поделаешь, лжесвидетельствовать я все равно не стану". И если уж на то пошло, - заключил мистер Райдергуд, видимо в доказательство своей хорошей репутации, - так меня теперь многие не уважают, и вы, капитан, не уважаете, если я правильно вас понял. Но, по мне, лучше Это, чем лжесвидетельствовать. Вот и все. Если, на ваш взгляд, я действовал со злым умыслом, назовите меня злоумышленником.

– Вы должны подписать бумагу, - сказал незнакомец, не вняв его тираде.
– Бумагу, в которой будет написано, что все ваши показания ложны. Ее передадут несчастной девушке. В следующий раз я приду к вам с этой бумагой за вашей подписью.

– Когда прикажете вас ждать, капитан?
– спросил Райдергуд, на всякий случай опять становясь между ним и дверью.

– Долго ждать не придется. Не бойтесь, я не обману.

– А имя свое вы мне не назовете, капитан?

– Нет, не назову. И не собираюсь называть.

– Вы сказали "должен подписать"! Слова-то какие серьезные!
– торговался Райдергуд, продолжая нерешительно топтаться между дверью и незнакомцем. Когда человеку говорят, ты должен сделать то, другое, третье, это получается вроде приказания. Вам самому так не кажется?

Незнакомец остановился, не дойдя до двери, и посмотрел ему прямо в глаза.

– Отец! Отец!
– крикнула Плезент, поднося дрожащую руку к губам.
– Не спорь! Накличешь на себя еще не такую беду!

– Выслушайте меня, капитан! Выслушайте, не уходите!
– залебезил мистер Райдергуд, уступая незнакомцу дорогу.
– Я только вот что хочу сказать: а как же насчет награды? Вы ведь сначала не поскупились, обещали!

– Когда я ее потребую...
– он не добавил "собака", но это слово ясно подразумевалось в ответе, - там будет и ваша доля.

Не сводя глаз с Райдергуда, незнакомец снова повторил вполголоса, на этот раз даже с каким-то яростным восхищением перед столь совершенным образцом человеческой низости: "Нет, каков лжец!" - и, сопроводив свой комплимент покачиванием головы, быстро вышел из лавки. Но с Пдезент он попрощался приветливо.

Честный человек, который добывал хлеб в поте лица своего, стоял, точно оцепенев, до тех пор, пока его мысли не перешли к безногой рюмке и недопитой бутылке хереса. Из мыслей и рюмка и бутылка немедленно перешли к нему в руки, остатки хереса - в желудок. Покончив с этим, честный человек очнулся от оцепенения и понял, что виной всему происшедшему болтливый попугай. Не желая упускать возможности исполнить свой родительский долг, он швырнул в Плезент парой матросских башмаков. Она увернулась и заплакала, бедняжка, утираясь волосами вместо носового платка.

ГЛАВА XIII - Соло и дуэт

По улицам гулял такой ветер, что, когда незнакомец ступил из лавки в темноту и грязь гавани, его чуть не внесло обратно. Повсюду оглушительно хлопали двери, мигали, а то и вовсе гасли фонари, раскачивались вывески, вода в канавах, подхваченная вихрем, разлеталась брызгами, как дождь. Не смущаясь всем этим и даже радуясь, что из-за непогоды на улицах пусто, незнакомец пытливо оглядывался по сторонам.

– Эти места я помню, - бормотал он.
– Я не был здесь с той самой ночи, да и раньше (до той ночи) не бывал, но эти места запомнились мне крепко. Куда же мы свернули, когда вышли из лавки? Вправо, - как я сейчас поворачиваю, но больше я ничего не помню. Может быть, мы шли вот по той улице? Или этим проулком?