Наша служба

Семёныч стоял посреди каюты в одних штанах и вытирал полотенцем мокрую голову.

Антон оторопело глядел на него.

– Товарищ старшина, а вы где были?

– Душ принимал. Там на верхнем ярусе оранжерея есть, такой себе небольшой лесочек. Справа на стене есть кнопочка, включающая поливочную систему. Рекомендую. Правда, мыло и шампунь там не предусмотрены.

Пока Антон переваривал услышанное, старшина бросил мокрое полотенце на спинку стула и, развалившись на кровати, уснул.

Всё как обычно. Никаких графиков дежурств. Смена Антона начинается с этого момента и закончится лишь тогда, когда они прибудут к пункту назначения.

С момента входа через Врата в гиперпространство прошло два дня.

Старшина полностью игнорировал свои смены, потому, чтобы получить хоть немного времени для отдыха, Прокофьев во время своих дежурств рисовал на стекле кроссворды. Благодаря этому занятый их решением Семёныч следил и за пленником, а Антон мог немного поспать.

Заключенный проблем не создавал, он сидел в камере, ел приносимую ему синтетическую пищу и вёл себя на редкость тихо и смирно. Инспектор на глаза гаишникам не показывался, и правильно делал. Настроение Семёныча с момента отлёта не улучшилось.

Ели они на своём посту, вдвоём. Гинапан принимал свои удобрения в одиночестве, в своей каюте.

Естественно, никакой органической пищи на корабле быть не могло. Был робоповар, готовящий довольно мерзкую синтетическую белковую кашу.

Когда Прокофьев впервые принёс тарелки и поставил на стол, Семёныч долго рассматривал бледную комковатую массу, так и не решаясь попробовать.

– Это что?

– Каша. Идеальный органический заменитель белка. По крайней мере, так написано в инструкции к робоповару.

Прокофьев взял ложку и без особого удовольствия попробовал это «блюдо».

– И как? – подозрительно спросил старшина.

Антон, поморщившись, проглотил комок.

– По вкусу похоже на смесь резины со сметаной, но съедобно.

Семёныч ещё немного поразглядывал тарелку, потом зачерпнул жижу кончиком ложки, попробовал и скривился.

– Есть-то что-нибудь всё равно нужно, – рассудительно проговорил Антон, зачерпывая ещё ложку жижи.

Семёныч сочувственно поглядел на него и сказал:

– Я вот что думаю, кашу маслом не испортишь. Так ведь?

– Каким ещё маслом? – озадаченно спросил Антон.

– Машинным, блин! – воскликнул старшина и направился к своей сумке. Покопался там, извлёк пачку сливочного масла, бросил кусочек в тарелку, перемешал, и, довольный собой, зачерпнул первую ложку.

С трудом проглотив пищу, Семёныч в сердцах грохнул ложкой о стол.

– М-да… Кашу маслом не испортишь, зато масло кашей – запросто.

Семёныч снова поднялся, взял стул и подпёр им дверь. На глазах ошарашенного Антона снова подошёл к рюкзаку, достал оттуда банку тушёнки и раскрыл её.

– Тебе не предлагаю, – спокойно констатировал старшина, с удовольствием почавкивая. – У меня запасы маленькие, а тебе и каша съедобной показалась.

В общем, всё шло тихо и спокойно.

Инспектор почти не выходил из рубки управления, побаиваясь Семёныча, а старшина игнорировал всё происходящее вокруг в пользу пасьянсов, потому первым растение заметил Прокофьев. Он как раз возвращался из «душа», когда заметил в углу серебристо-зелёные побеги, похожие на проводки. Тогда он не обратил на них внимания. А зря. Наутро маленькие побеги превратились в сплошную сеть и оплели целую стену.

Семёныч, Прокофьев и Гинапан стояли и чесали головы, глядя на эти заросли.

– Это откуда? – спросил старшина, глядя на пилота.

– Не знаю. – Инспектор пожал плечами. – Нужно поставить вокруг него ограждение.

– Зачем?

– Как это зачем? Чтобы никто не повредил случайно! Это же растение! Я обязан его защитить! Растения – моя семья! Братья и сёстры мои меньшие!

– Правду говорят, в семье не без урода, – тихонько произнёс Семёныч.

– Я так понимаю, вы сейчас не про растение? – уточнил Антон.

– Само собой.

Сержант не стал спорить. Чем дальше, тем больше он соглашался с данной Семёнычем оценкой умственных способностей инспектора. Но сейчас были дела поважнее.

– А это только меня смущает, что здесь нет почвы? – спросил Антон. – Как оно растёт?

Старшина протянул руку сквозь заросли к стене.

– Вы что делаете! – заорал Гинапан. – У вас нет лицензии на работу с растениями!

Игнорируя инспектора, старшина вытянул руку и продемонстрировал коричневую пыль на пальцах.

– Ржавчина? – спросил Антон.

Семёныч молча отряхнул пальцы и повернулся к Гинапану:

– Как вы думаете, откуда здесь взялось это растение и как оно растёт?

– Как только прилетим на Форесту, специалисты выяснят происхождение данного, крайне любопытного экземпляра флоры.

– А вы сами определить не можете? – спросил Семёныч. – Вы же вроде как специалист.

– К сожалению, я не могу дать полноценный анализ. Слишком быстро меняются классификации, видовые различия, групповые принадлежности. Каждый день на дальних планетах открываются всё новые виды и подвиды. Вы хоть представляете, сколько растений появляется ежедневно? Мой… коллега Пулькус… – Прокофьев заметил, что имя своего коллеги Гинапан произнёс с отвращением и ненавистью. – За последний месяц обнаружил аж четыре новых вида! Микрофиал Пулькуса – растение размером в два миллиметра и с цветком в три микрона; флоразит Пулькуса – растение, растущее внутри стеблей других растений; хлорезея Пулькуса – водоросли, живущие лишь в нашатырном спирте, и плесень Пулькуса, растущая почему-то исключительно на футбольных мячах! Так что я затрудняюсь ответить, что это за растение.

Семёныч, хитро улыбающийся с того момента, как услышал про Пулькуса, заговорщически наклонился к инспектору и сказал:

– А что, если это что-то новое? Может, вы покопаетесь в справочниках? Ведь если вы установите вид этого растения, его точно назовут вашим именем.

Глаза инспектора засияли.

– Да! Это то, что мне нужно! Теперь мой коллега будет знать, как хвастаться своей плесенью Пулькуса! Я собью с него спесь!

Семёныч помахал рукой в спину быстро удаляющемуся инспектору и повернулся к Прокофьеву:

– А тебя эти растения тоже радуют?

Сержант пошевелил пальцем один из ростков; на пальцах остались следы какой-то густой прозрачной жидкости.

– Они меня пугают, – честно признался Антон.

– Меня тоже.

Старшина постарался приглядеться между стволами.

– Вся стена проржавела.

– Но как это могло случиться? При той стерильности, которая здесь… Была.

– Вот и я о том же.

Семёныч сунул руку в глубь зарослей и выдернул из стены небольшой побег. На маленьких влажных корешках налипли куски ржавчины.