Наследие Ирана

Следует с самого начала подчеркнуть, что практика создания колоний не была единообразной или официально регламентированной. Колонизация шла разными путями, в зависимости от конкретных условий, сложившихся в отдельных областях и сатрапиях селевкидского государства. О том, как проходил этот процесс в Иране, мы можем судить лишь по аналогии с Малой Азией и Сирией — областями, о которых более всего сохранилось данных в источниках. О селевкидской колонизации писали многие, причем термины, употребляемые разными авторами, далеко не одинаковы. Для восточной части селевкидской державы термин катойкия служил, очевидно, обозначением сельского военного поселения — наиболее распространенного типа греческих колоний. Катойкия была несколько меньшей, чем греческий город (polis), с характерными для него институтами и привилегиями. Древнегреческая политическая теория с ее антитезой «или полис, или деревня» (греч. котё) не применима к эпохе эллинизма; появились новые, переходные формы поселений и возникли новые термины, такие, как катойкия и политевма, «корпорация».

В селевкидских военных поселениях колонисты получали землю от царя (клеры — «наделы»), причем право держания земли становилось наследственным. Колонисты были обязаны нести воинскую повинность, точнее, получение клера накладывало на них обязательство военной службы, сохранявшееся даже в случае продажи земли другому лицу. Колонисты находились в зависимости от царя, так что судьба их в определенной степени была связана с судьбой царя. Колонии могли возвыситься до ранга города; так, например, Сузы получили статус полиса с новыми правами и привилегиями, делавшими город почти независимым от царя. Однако прежние обязательства военной службы у держателей клеров в Сузах сохранялись, поскольку земля продолжала считаться принадлежащей царю 3.

Основание полиса, как отмечал В. Тарн, было делом нелегким. Город нуждался в определенной организации, разделении граждан на филы и совете, выбираемом филами 4. Необходимыми условиями для полиса были также наличие местных подразделений (демы), установленных привилегий и, конечно, гимнасий. На территории Иранского нагорья насчитывалось, по-видимому, очень немного греческих городов с достаточно развитой структурой; Рага-Эвропос около нынешнего Тегерана, Бактры и Александрия в Азии (Герат) входили, очевидно, в их число.

Почти все селевкидские цари пали на поле боя, что свидетельствует о милитаристском характере державы. Источники рассказывают главным образом о войнах Селевкидов с Птолемеями и другими эллинистическими правителями, но одно сообщение Страбона проливает свет и на события в Иране — говоря о Гиркании, области к востоку от Каспийского моря, Страбон (XI, 509) замечает: «Македоняне владели страной лишь короткое время и, занятые войнами, не были в состоянии наблюдать за этими отдаленными областями». Чтобы яснее представить себе положение в Иране при Селевкидах, мы можем привлечь некоторые принятые большинством ученых заключения о характере селевкидской державы в целом.

Государство Селевкидов не было, конечно, национальным государством, как мы понимаем его сейчас,— подданные «царя Селевка» принадлежали к разным этническим группам. Царь считался верховным судьей, высшим военачальником и главным законодателем, и для многих своих подданных он представлялся наделенным сверхчеловеческими качествами. Проблема обожествления эллинистических правителей вызвала немало споров. Можно полагать, что принятие первыми селевкидскими монархами культовых имен, таких, как Сотер и Никатор (Селевк I) или Теос (Антиох II) и других было отражением почестей, которые воздавались этим царям благодарными подданными в память об одержанной военной победе или в память о привилегиях, предоставленных царем какому-либо городу, области или племени. Некоторые из царских почетных имен такого рода употреблялись в одной части державы, но не были известны в другой; одни из них пользовались широкой популярностью, тогда как другие применялись весьма редко. Не следует преувеличивать значение и масштабы обожествления царей, особенно когда речь идет о первых Селевкидах. Лишь позднее, с утверждением новых религиозных и сотерологических представлений, идея божественности царя приобретает иной аспект 5. Селевкидские монархи имели несколько официальных титулов, однако для периода, предшествующего правлению Антиоха III (223—187 гг. до н. э.), у нас нет свидетельств о существовании общего для всей державы культа династии, который включал бы и поклонение здравствующему царю. Такой культ позднее наложил отпечаток на армию, двор и институты центральной власти; но его нельзя смешивать с почестями, воздававшимися царю во времена первых Селевкидов по конкретным поводам и лишь в некоторых областях державы.

Все нити управления селевкидским государством сходились к царскому двору, где мы находим старый ахеменидский институт «дома царя» (греч. oikos), а также «друзей царя» (philoi), имевших столь большое значение при Александре Великом. Двор играл очень важную роль, поскольку Селевкиды были абсолютными монархами; двор был огромным, так как «дом царя» включал многочисленных родственников с их семьями, рабами и слугами — целую массу людей. Как и для некоторых других государств, вопрос о должности первого министра остается неясным; при первых, весьма деятельных селевкидских правителях такая должность, по крайней мере, не упоминается. При Антиохе III появляется нечто вроде поста вице-короля. Источники сообщают, что этот пост занимал некий Гермий, который ведал «делами», однако он в равной мере мог быть и гражданским, и военным чиновником 6. При Селевкидах, как и ранее при Ахеменидах, существовала обширная канцелярия; упоминается, в частности, должность эпистолографа (по-видимому, начальника писцов). Мы не будем касаться здесь организации царской гвардии, наемной армии и других институтов центральной власти, а обратимся к структуре местного управления.

В период эллинизма продолжала действовать политическая теория, согласно которой подданные делились на четырегории: вассальные цари, вассальные династы, города и народы (,ethni). Примером последних могут служить, например, галаты в Малой Азии и полукочевые племена Ирана 7. Остается неясным, признавали ли сами Селевкиды такое деление и в какой мере они руководствовались им, однако несомненно, что все эти категории реально существовали. В империю входили и такие племена и народы, которые находились лишь в номинальной зависимости от селевкидского царя и имели собственных правителей. Некоторые из малоазиатских городов-государств были полноправными союзниками селевкидских монархов и имели своих представителей при дворе. Сведений о положении городов на территории Ирана почти нет, однако можно предполагать, что, как правило, они, в отличие от городов Малой Азии, не пользовались независимостью или внутренней автономией. Маловероятно, чтобы какой-либо иранский город мог быть союзником царя, особенно при первых Селевкидах; позднее мы имеем пример Селевкии на Тигре, которая фактически была независимым городом. Династы были местными правителями, владевшими своими доменами в качестве вассалов селевкидского царя. Такое положение занимали правители Армении, Индии, Мидии и некоторых других областей; в их руках находилась как гражданская, так и военная власть, они действовали как независимые царьки и имели дворы, копировавшие двор селевкидского монарха 8. Различия между сатрапами селевкидского царя и мелкими династами нередко были очень незначительными; точно так же зачастую трудно определить, чем отличалось положение местных династов от вассальных царей. Не исключено, что выбор эллинистических терминов происходил таким образом, что более независимый или более могущественный правитель считался царем, а не династом; некоторые исследователи полагают, однако, что в действительности был лишь один царь — селевкидский монарх, единственный над всеми. На протяжении почти всей истории селевкидской державы номенклатура и границы сатрапий и царств неоднократно менялись, так что определение этого периода в мусульманских источниках как времени многих местных царей является достаточно точным.

Как показал В. Тарн, в областях к востоку от Евфрата сатрапии подразделялись на епархии, а эти последние — на гипархии; такая трехступенчатая система соответствует делению на nomos, topos и деревню в Египте при Птолемеях, но в селевкидском государстве она была менее четкой, чем в Египте 9. Основной административной единицей служила епархия; позднее, когда начался распад державы, многие епархии добились самостоятельности. В употреблении административных терминов в источниках и здесь, однако, нет полной ясности; так, Сузы, по крайней мере в течение какого-то времени, были одной из епархий сатрапии Персиды, но титул стратега (stratigos), который носил управитель этой епархии, в других случаях нередко выступает как синоним сатрапа 10. Возможно, что stratigos «полководец» был чисто военным титулом, обозначавшим командующего воинским подразделением, так что его, в зависимости от конкретной ситуации, мог носить сатрап, епарх или другое должностное лицо, в обязанности которого не входило выполнение функций гражданской администрации. Однако на практике, очевидно, должности сатрапа и стратега объединялись в одном лице. Старые ахеменидские сатрапии Бактрия, Парфия, Арахосия, Мидия и Персида упоминаются в источниках как сатрапии государства Селевкидов, однако за время существования державы границы этих сатрапий неоднократно менялись 11. Отсутствие четкого разделения гражданских и военных властей свидетельствует, по моему мнению, о милитаристском характере селевкидской державы — совмещение военных и гражданских функций обычно для государств, постоянно ведущих войны и стремящихся к новым завоеваниям.

Система налогов была, как обычно, очень сложной, но и здесь можно заметить продолжение практики, сложившейся в ахеменидское время и лишь несколько видоизмененной при Селевкидах. В обязанности сатрапов входил сбор поземельного налога с землевладельцев; размеры этого налога были определены столь же твердо, как размеры подати, взимавшейся при Дарии I с каждой области. Общая сумма установленного для сатрапии поземельного налога складывалась из поступлений от сельских общин, а не от отдельных лиц (позднее в западной части селевкидской державы римляне ввели вместо этого налога десятину — decima, определенный процент с урожая) 12.

Другие налоги и поборы с населения взимались обычно царскими чиновниками, а не сатрапами, как это было при Ахеменидах. Центральная казна имела в провинциях специальных агентов, которые должны были собирать таможенные пошлины, солевой налог, налог на рабов и другие налоги, однако практика взимания поборов была различной не только в отдельных сатрапиях, но и в городах, военных колониях и деревнях в пределах одной и той же сатрапии. Города облагались «коллективным» налогом (греч. phoros), который вносился в центральную казну городом в целом, а не отдельными гражданами. Существовали также местные налоги, особые поборы на нужды войны; значительные суммы стекались в казну с рудников и из царских мастерских. Судя по источникам, военная добыча и конфискации имущества составляли немалую часть богатств селевкидского царя (Антиох III погиб при попытке разграбить храм в Хузистане). Конфискации имущества стали особенно широко практиковаться в период упадка династии, когда правители старались всеми средствами увеличить поступления в казну и искали новые статьи доходов 13. Источники свидетельствуют, что система налогового обложения не была единой для всей державы; Малая Азия и Месопотамия и в этом отношении отличались от других областей.

Наиболее значительные изменения в Иране в период селевкидского владычества связаны с городом. Эти изменения в целом можно охарактеризовать как сочетание греческой концепции полиса с древневосточным традиционным представлением об империи, что в конечном счете привело к политическому синкретизму позднеэллинистических государств. Укрепление позиций полиса, осознание исключительного положения, занимаемого городом-государством, является ключом к пониманию того, что произошло в Иране (как и в других областях) в правление Селевкидов. Если проанализировать концепции земельной собственности при Ахеменидах и при Селевкидах, разница становится вполне очевидной. Греко-македонские завоеватели должны были обнаружить в ахеменидской империи два основных типа земельной собственности — царские земли и храмовые земли («земли богов»). Царские земли подразделялись на земли, непосредственно принадлежащие царю царей и являвшиеся тем самым государственной собственностью (рудники, леса, царские поместья), и на земли, которые мы можем назвать «феодальными». Последние составляли большую часть земельных угодий и включали в себя, во-первых, земли, занятые местнымиправителями или племенами, лишь номинально подчинявшимися царю царей, во-вторых, поместья крупных землевладельцев, которые держали землю на правах «лена», полученного от ахеменидского царя. Крестьяне, обрабатывавшие эти земли, обычно были прикреплены к ней как зависимые и не могли уйти в другое место без разрешения землевладельца или государственного чиновника. Храмовая земля принадлежала храму, и крестьяне, находившиеся на этой земле, платили налоги жрецу или верховному жрецу, которые, в свою очередь, передавали их в центральную казну. В пределах одной и той же сатрапии в принципе могли, видимо, существовать все виды земельного владения и держания, хотя на практике положение в разных сатрапиях было неодинаковым.