Наследие Ирана

О месопотамской Нанай см.: К- Tallqvist, Akkadische Gotterepitheta, Helsinki. 1938, стр. 385. Хорошую сводку данных о культе Анахиты можно найти у L. Gray, Foundations of the Iranian Religions, Bombay, 1927, стр. 57. Некоторые исследователи полагают, что культ Анахиты по своему происхождению не является иранским и что он возник лишь под влиянием культа Нанай.

О согдийском имени, засвидетельствованном в «Старых письмах» из Дуньхуана, см.: W. В. Henning, The date of the Sogdian Ancient Letters,— BSOAS, vol. XII, pt 3—4, 1948, стр. 603; о храме Нанай, упомянутом в острака Нисы, см.: И. М. Дьяконов, В. А. Лившиц, Из материалов парфянской канцелярии «Старой Нисы»,— «Исследования по истории культуры народов Востока. Сборник в честь академика И. А. Орбели», М.—Л. 1960, стр. 329.

«Agat’angelos, Patmut’iwn Науос’», изд. Г. Тер-Мкртчяна и Ст. Канаянца, Тифлис, 1909, стр. 409-410. См. также греческий текст в издании V. Langlois, Collection des historiens anciens et modernes de l’Armenie, vol. 1, Paris, 1880, стр. 168. Хороший обзор верований, связанных с богиней Нана // Нанай // Нане, можно найти у Н. Ingholt, Parthian sculptures from Hatra, New Haven, 1954, стр. 12.

К. Fischer, Neue Funde zur indischen Kunst,— AA, 1957, стр. 418 .(предложенное Фишером отождествление с Буддой неубедительно).

Многочисленные находки терракот с изображением Геракла в Селевкии на Тигре свидетельствуют о том, что его культ был популярен в народе. См.: W. v о п Ingen, Figurines from Seleucia on the Tigris, Ann Arbor, 1939, стр. 106—108, табл. XVIII.

См.: W. В. Henning, An astronomical chapter of the Bundahishn,— JRAS, 1942, стр. 235

I. Gershevitch, The Avestan Hymn to Mithra, стр. 66 и др.

R. С. Zaehner, The Dawn and Twilight of Zoroastrianism, London, 1961.

Иранцы севера и востока

В. Тарн считал, что следует расширить применение термина диадохи, который обычно обозначает четыре эллинистические династии — Селевкидов, Птолемеев, Атталидов и Антигонидов, и добавить пятую — Эвтидемидов Бактрии 1. Он мог бы прибавить и еще одну — Спартокидов Южной России, или, точнее, правителей Боспоро-Киммерийского царства. Греки Крыма и Южной России во многом походили на греков Бактрии, прежде всего по их отношению к иранцам, главным образом кочевникам, в непосредственном соседстве с которыми располагались эллинские поселения. Иранцы Причерноморья играли важную роль и позднее; для истории раннесредневековой Европы большое значение имели готы, вандалы и другие германские племена, передвинувшиеся в Южную Россию, а иранское влияние на эти племена было весьма сильным.

Эллины с давних времен основывали торговые колонии в Причерноморье, и их позиции в этом районе постепенно укреплялись. Около 437 г.. до н. э. некий Спарток основал династию тиранов Пантикапеи, столицы Боспорского царства. Спартокиды, по-видимому фракийцы по происхождению, были тесно связаны с местной племенной знатью — население Боспора состояло из фракийцев и других народов 2. Эта династия просуществовала до времени Митридата Эвпатора, царя Понта, бежавшего в Боспор после поражения, которое он потерпел в борьбе с Римом. Боспорское царство тем не менее продолжало существовать до IV в. н. э., когда оно пало под натиском варваров. На территории Северного Причерноморья были и другие греческие города и государства, их история — одно из наиболее интересных событий эллинистического и римского периодов 3, и влияние, которое они оказали на скифов, сарматов, а позднее и на германцев, не следует недооценивать. Предметом особого рассмотрения должны явиться передвижения вестготов и остготов на территорию Италии, Испании и Северной Африки, сопровождавшиеся миграциями аланов и других иранских племен, а также проблема искусства и культуры этих племен. Мы ограничимся только иранцами Южной России, причем и здесь отметим лишь наиболее существенное.

Обширные степи Евразии, протянувшиеся от Карпатских гор до Алтая, были населены многими, различными по этносу племенами и народами. Если область Урала считать родиной индоевропейцев, то к западу от них в период, не засвидетельствованный письменными источниками, следует помещать финно-угров, а к востоку — тюрко-монголов. Античные и китайские источники содержат много названий народов и племен, которые трудно связать с археологическими культурами, открытыми в последние годы благодаря работам советских экспедиций. Следует также учитывать, что существует определенное единство в культурах обитателей степей, этих безбрежных океанов, по которым народы могли передвигаться на огромные расстояния, не порывая при этом контактов между собой. Суровые и сложные условия жизни в степи, весь кочевой уклад требуют железной дисциплины, так что степняки всегда казались наиболее грозными и опасными врагами: передвижения кочевых племен проходили более организованно, чем перемещения регулярных армий оседлых народов в древности. Миграции степных племен шли обычно с востока на запад — степи Южной России были и остаются сейчас более плодородными, чем степи Сибири и Средней Азии.

Оседлым народам, жившим на границах с кочевым миром, степь должна была казаться столь же страшной, как океан для моряков до Колумба. Греки, китайцы и жители стран Ближнего Востока очень смутно представляли себе реальные пути и пределы передвижений номадов. Хотя оседлые народы оказали влияние на степняков, тем не менее культуры кочевников Средней и Центральной Азии, Сибири и Южной России оставались поразительно единообразными. Наиболее характерная особенность искусства степняков — «звериный стиль»; на территории Монголии и Северного Китая произведения этого стиля, как можно судить по инвентарю кочевнических погребений в районе Ордоса, носят следы влияния культур Китая, тогда как предметы, обнаруженные в скифских курганах Южной России, имеют много греческих черт. Подобно тому как в гандхарском искусстве Северо-Западной Индии можно выделить период каменной скульптуры и более поздний период терракотовых и штуковых статуй и рельефов, в искусстве степняков Южной России можно различать ранний монохромный «скифский» и позднейший полихромный сарматский стиль. И все же однородность стиля сохраняется на протяжении многих столетий на всех территориях степной зоны, что и дает право говорить об едином искусстве народов степи. Обратимся теперь к основным событиям истории кочевого мира. Начнем со степей Запада.

Мы можем наметить лишь основные контуры древнейшей истории Северного Кавказа, Прикубанья и Южной России — наши знания в этой области все еще невелики, хотя они значительно пополняются в результате интенсивных археологических работ. В VIII—VII вв. до н. э. иранцы-скифы, пришедшие в Южную Россию с востока, застали здесь киммерийцев и другие народы. Античные источники упоминают о синдах и меотах, живших в Прикубанье и на Таманском полуострове; остается неизвестным, принадлежали ли эти народы к фракийцам, или же они были родственны носителям кавказских языков. Задача осложняется и тем, что сами скифы в этническом отношении не представляли собой некоего единства 4. В более позднее время мы встречаем поразительное смешение языков, племен и народов в таких этнических конгломератах, как авары (или псевдо-авары), гуннские конфедерации и монгольская Золотая Орда, в которых в качестве государственного выступал один из тюркских языков. Такое смешение должно было иметь место и в древности. Если в VI в. до н. э. действительно существовало оседлое синдско-меотийское государство, то народы, входившие в его состав, вряд ли могли избежать сильного влияния со стороны кочевников, принесших с собой новые виды оружия и новую культуру 5.

Кочевники степей Евразии, известные под именем скифов или саков, были, очевидно, первыми настоящими конниками среди степняков. В VII в. до н. э. скифы уже занимали территории, лежащие между Доном и Днепром. Их вооружение состояло из луков и коротких мечей; Геродот в IV книге своей «Истории» сообщает много подробностей о скифах, их оружии и быте, верованиях и обычаях. Исследования археологов подтверждают достоверность сведений Геродота, в частности его описание скифских захоронений — хорошо известны курганы, в которых покоятся скифские воины и кони, сопровождавшие своего хозяина и после его смерти. Скифскому искусству посвящено немало работ; иранские черты в нем проявляются отчетливо в преобладании орнаментальности. Скифы испытали влияние художественных традиций Ионии и ахеменидской Персии, но наиболее сильный отпечаток на «звериный стиль» наложили греки — многие предметы, найденные в южнорусских курганах, были сделаны для скифов греческими ремесленниками Боспора.

Эти памятники поразительны не только по своим художественным качествам; они волнуют воображение и размерами — достаточно посмотреть на золотые вещи из скифских курганов, хранящиеся в Эрмитаже (Ленинград), которыми пользовались древние жители Южной России.

В IV в. до н. э. скифы двинулись на запад и на север по Днепру, а также в Крым. Их движение было остановлено фракийцами, кельтами, а затем переместившимися в эти районы германскими племенами. С востока пришел новый иранский народ — сарматы. Впервые о сарматах упоминает Полибий около 160 г. до н. э.— в это время они занимали территорию между Доном и Днепром. Много путаницы в сарматскую проблему внесло имя савроматы, приведенное у Геродота (IV, 21, 117) в качестве названия автохтонного нескифского народа, который воспринял язык скифов. Сарматы по происхождению не тождественны савроматам, но можно полагать, что в состав савроматов вошло как местное, так и какое-то скифское племя, которое дало свое имя позднейшим сарматам 6. Отождествление этнонимов «савромат» и «сармат» кажется вполне правомерным;, осетинская этимология этого названия («чернорукий»), предложенная В. И. Абаевым, остается спорной 7. Как бы то ни было,, ясно, что этноним «сармат» прилагался к нескольким племенам или союзам племен, в том числе и к упоминаемым в источниках аланам, асам, роксоланам и другим, которые, очевидно, приходили на территорию Южной России из Средней Азии в разное время. Сведения античных авторов о сарматах весьма кратки, а иногда и противоречивы, так что реконструировать их историю по данным письменных источников невозможно.

Особо следует остановиться на традиции организации власти у кочевых народов степей, связанной с представлением о «царском» племени или роде, главенствующем над остальными. Эту традицию можно заметить не только в сообщениях о «царских скифах», но и в особом положении, которое занимали кушаны в конфедерации племен, завоевавших Греко-Бактрию; сходное явление наблюдается и в истории сложения государств тюрок и монголов. По-видимому, и в сарматской среде было племя, которое рассматривалось как «царское», хотя мы не знаем его названия.