Наследница дворянского гнезда

– Чего раскричалась? Не поймешь ее, то иди отсюда, то сюда. Меня эти деньги давно уже просили передать, а мы с тобой все в разные смены работали, никак поймать тебя не могла, а оставлять не хотелось: пропадут, не докажешь потом, что я их отдавала. Больной тут у вас лежал, а жена его в командировке была. Потом приехала, дневным сестрам сама сунула, а ночным меня просила передать. А ты раскричалась. Эка невидаль? Будто родственники пациентов вам никогда в карман халата ничего не совали.

– А, – протянула Любка, – так это жена его просила передать. Давай тогда. Так бы сразу и сказала.

Я недовольно вернула купюру и пошла переодеваться. В соседнем с больницей дворе села в мини-купер и позвонила Марте. Несмотря на позднее время, настояла на встрече и поехала прямо к ней домой. Марта выслушала все, что я ей рассказала.

– Он все-таки мучился, – произнесла коротко.

– Совсем недолго. Наверное, даже не понял, что происходит.

– Значит, ему не было страшно?

– Надеюсь, что нет, – не совсем искренне ответила я.

– Ты сможешь узнать у нее имя заказчика? – жестко поинтересовалась Марта.

– Нет ничего невозможного.

– Тогда узнай. И сделай так, чтобы ей тоже было страшно. Убить человека, доверчиво протянувшего ей руку для укола… Я могу ее увидеть?

– Пока нет, – разумно решила я, – ты слишком эмоциональна и можешь все испортить. Помни, для нас главное – выйти на заказчика.

– Но и она должна получить свое.

– Получит.

Получив добро, я начала действовать, несмотря на то что на дворе уже стояла ночь, и нормальные люди заканчивали смотреть первый сон. Время терять было нельзя. Кто знает, а вдруг Любка общается со своими заказчиками? Она может проболтаться о непонятной санитарке, просто так раздающей солидные для нее суммы денег. Судя по всему, Маня с полным правом могла оставить их себе.

Прямо из машины сделала нужный звонок, обо всем договорилась и поехала на старое кладбище. Вася и Люся ждали меня возле ограды. Я еще раз, уже подробнее, растолковала им суть дела, посадила в машину и повезла к больнице. Люся вышла из машины первой, Вася остался сидеть в салоне, я встала за угол, чтобы держать ситуацию под контролем. С этого места мне все было прекрасно видно и слышно. Люся подошла к охраннику и начала тараторить, убедительно жестикулируя и поминутно прикладывая руки к груди:

– Ты только позвони ей, милок, а я уж сама с ней поговорю.

– Не положено вызывать ночную медсестру с рабочего места, – устало пытался втолковать ей мужик, – а что, если в это время с больным что случится? Кто отвечать будет?

Люся продолжала уговаривать, и он сдался. Зашел в здание и через некоторое время вернулся:

– Не идет она, звонил. Говорит, не знает вас.

– А ты скажи ей, кто я есть, она и придет, – опять залопотала Люся, – а я тебе за это денежку дам.

– Да какая с тебя денежка, – отмахнулся охранник, – дай отдохнуть лучше.

– А вот этого не дождешься, – злорадно ответила Люся, – всю ночь звонить буду, всех больных тебе перебужу.

– А я милицию вызову, – вступил в игру охранник.

– А у тебя за спиной смеяться будут, – нашлась она, – скажут, здоровый мужик со слабой женщиной справиться не смог. Срамота какая.

– Ладно, говори, что передать, – сдался охранник.

– Скажи, что пришли от Лепнина. Он просил на словах передать кое-что. А если опять не захочет спускаться, то передай, что эти слова я тогда через тебя скажу. Хорошо? Все запомнил? Повтори!

Расчет Люси оказался верен, Любка не захотела, чтобы информация от Лепнина шла через охранника. Уже спустя пару минут она выскочила из дверей больницы.

– Тебе чего? – рявкнула она на Люсю.

– Поговорить, – гладко проворковала та.

– Денег, что ли?

– Ага. На выпивку. А я тебе кой-чего скажу за это.

Продолжая ворковать, Люся подвела Любку к машине. Мини-купер притаился в подворотне, на него не падал свет фонаря, не выходили окна. Улица была пустынна. Медсестра стояла спиной к машине, из которой неожиданно выскользнул Вася. Любка попыталась обернуться на шум, но грязная рука Васи уже зажала ей рот. Люся мгновенно подтолкнула жертву в раскрытую дверь машины, и, когда подоспела я, медсестра уже мычала на заднем сиденье с мешком на голове. Руки и ноги ее были связаны. Не комментируя работу своих подопечных, я завела машину и помчалась по ночному городу.

Возле кладбища выволокли сопротивляющуюся жертву, поставили на ноги.

– Пойдешь сама, – дойдешь без переломов, – изрек Вася жутковатым голосом, – будешь сопротивляться – захрустят твои белые кости в наших щупальцах.

Голова в мешке часто закивала, и мы повели пленницу по кладбищенским тропинкам по направлению к часовне. По дороге, чтобы не создавать гнетущую тишину, Люся комментировала происходящее:

– Ведем мы тебя, голуба душа, по кладбищу. Здесь ты и останешься. Теперь это твое новое место жительства. А что? Ничего, со многими случается. Не хочешь? Матвей Васильевич тоже не хотел, а пришлось. Ты была его ангелом смерти, мы – твоими. Видишь, как тебе повезло? У тебя нас много.

Я проводила их до часовни. Вася завел пленницу внутрь и тут же вернулся. Я в последний раз проинструктировала своих помощников, строго-настрого запретив устраивать какое-либо членовредительство. Впрочем, на этот счет можно было и не волноваться, в этой парочке бомжей совершенно не наблюдалось никакой агрессии, что было даже как-то странно: жизнь их так потрепала, что они просто обязаны были обозлиться на весь белый свет.

Только сейчас я поняла, как устала. Навалилось все: физическое утомление от трудового дня, эмоциональное опустошение от только что выполненного дела, заканчивающаяся бессонная ночь. Не помню, как я добрела до машины, удивляюсь, как не уснула за рулем. Я просто обязана была поспать несколько часов перед новой встречей с Любкой.

* * *

Сон мой был тревожным и коротким. Вернулась я на рассвете, а уже в семь часов открыла глаза и поняла, что уснуть не смогу. Но бодрости короткий сон не принес. Я спустилась на кухню, сварила себе, по возможности, самый крепкий кофе, который только была способна выпить. И, кажется, переборщила. Сегодня любимый напиток казался слишком густым и отдавал хинной горечью. Но выпить его было необходимо, чтобы проснуться. Я перелила вязкую жидкость в большую чашку, щедро плеснула молока. Теперь пить можно.

«Лекарство» подействовало, в голове потихоньку прояснялось, эпизоды сегодняшней ночи возникали перед глазами и сами встраивались в картинку, как детские пазлы. Скоро я поняла, что смогу ехать. Гримироваться не стала, просто скажу Васе и Люсе, чтобы не снимали повязку с глаз медсестры. Спустя час я была на кладбище. Любка сидела с завязанными глазами в углу кровати, словно зверь, пробравшийся в курятник и понявший, что его отсюда не выпустят.

– Вас зовут Люба, – скорее утвердительно, чем вопросительно произнесла я, немного понизив голос, – не отвечайте и ничего не говорите. Слушайте меня. Недавно вы убили человека. Очень хорошего человека. Вы сделали это ради денег, даже не задумываясь о том, что творите. Поэтому с вами произойдет то же самое. Вы отняли жизнь, значит, должны потерять свою.