Наследнички 4

— К алтарю ведёт не только центральный вход, — немного растерянно проговорил священник.

— Ну конечно же, отец, конечно же, — Ромка прищурился, разглядывая его. — Так вы нам поведаете, что произошло? Как именно случился этот обвал?

— Неф не закрывали на реставрацию, как вам известно, — зачастил отец Себастьян, — дабы не прерывать службы. Отреставрировали только витражи и алтарь, а всё остальное и так находилось в неплохом состоянии. Паперть, как видите, привели к её изначальному виду: «паперть справедливого суда». А вот когда перешли к реставрации крипты, где находятся мощи святой покровительницы нашего собора Магдалины, это и произошло. Вход в древний монастырь открылся рядом со спуском в крипту. Как выяснилось, сам монастырь расположен ниже, чем даже наши подвалы. Но самое интересное заключается в том, что вход ведёт прямиком к помещениям, где когда-то располагались кельи монахинь. Словно часть помещений монастыря использовали при построении собора.

— Отец Себастьян, вы что-то нашли? — спросил я его, видя, что он порывается сказать что-то ещё, но не решается.

— Да, господин… — он запнулся и посмотрел на нас с Ромкой вопросительно.

— Орлов, — ответил я. — Мой брат, как вы понимаете, тоже Орлов.

— Да, было бы странно думать иначе, — отец Себастьян улыбнулся. — Мы начали разбирать архив, в связи со всеми этими событиями, сами понимаете. Полагаю, что открытие прохода нарушило сеть охранных чар. В то время матриц ещё не было, и заклятья могли быть нестабильными.

— Вы нашли древний архив? — спросил Рома.

— Да, — отец Себастьян замолчал. — Монастырь был закрыт из-за безликих. Я многого не понял, но я не сын клана и не владею даром. Думаю, что дело в этом. Я приготовил все эти бумаги, они сейчас рядом с алтарём. Удивительно хорошо сохранились, — добавил он.

— Очень хорошо, — я ещё раз огляделся. — Тогда проводите нас к кельям и покажите спуск в крипту. Мы, пожалуй, осмотримся. А на обратном пути заберём архив.

— Да-да, конечно, идёмте. Эм, господин Уэльс подозревает, что что-то может произойти, раз прислал некроманта?

— А что, к этому есть какие-то предпосылки? — я нахмурился.

— Нет-нет, ничего такого, — замахал руками святой отец.

— Давайте поговорим начистоту, отец Себастьян, — я вперил в священника прокурорский взгляд. — Это место было осквернено, и только сами безликие могут сказать, какие сюрпризы они здесь оставили. Хотя по времени не сходится, — я покачал головой. — Монастыри появились уже после того, как безликие были побеждены. Хотя здесь, конечно, возможны варианты, — немного подумав, сказал я.

— Именно поэтому здесь мы вместе с набором отборнейших некроумений, а также горячим желанием ими воспользоваться, если вдруг что, — добавил Ромка.

— Скажите, а вам доводилось… — священник нервно оглянулся, понизил голос и с чисто детским любопытством посмотрел на Ромку, — ну… применять дар на нежити?

— Да, бывало, — Рома посерьёзнел. — Ничего волшебного в этом на самом деле нет. Обычно это опасно, грязно и воняет. Так вы проводите нас, или нам самим искать кельи?

Отец Себастьян всплеснул руками и поспешил показать нам то, что мы от него требовали. Неподалёку от спуска в крипту Ромка вдруг затормозил и, нахмурившись, посмотрел куда-то в сторону.

— Отец Себастьян, а там что? — он указал рукой на неприметный боковой коридор.

— Несколько усыпальниц, — ответил священник.

— Вот как? — и Рома уже целенаправленно направился в этот проход. Я поспешил за ним. Коридор был короткий, и уже очень скоро мы вошли в небольшой зал. Саркофаг был один. Роман подошёл к нему, и в комнате резко похолодало, он призвал дар, всё ещё не объясняя, что почувствовал.

— Рома, — я приблизился и взглянул на крышку саркофага. На нём была изображена очень красивая женщина. Она лежала с закрытыми глазами, а в сложенных на груди руках навеки застыла в камне прекрасная роза.

— Здесь что-то не так, Андрюха, — прошептал Рома и направил дар прямо на саркофаг. И тут глаза женщины распахнулись, и в них полыхнуло синее пламя. — А-а-а… — от неожиданности Ромка упал на задницу, а я отшатнулся. Но когда мы снова подскочили к саркофагу, изображение было таким же неподвижным, как в тот момент, когда мы его впервые увидели.

— Я попрошу присоединить к документам и те, что касаются этой усыпальницы и женщины, которая здесь упокоена, — процедил я.

— Да, конечно. Но что это, господин Орлов? В домах господа нашего такого никогда не происходит, — проговорил священник, а Ромка лишь ожог его яростным взглядом.

Отец Себастьян тут же развернулся и пошёл вперёд, показывая дорогу ко входу в монастырь. Коридор, ведущий к древним кельям, перегораживала массивная дверь. Вытащив ключ, священник открыл дверь и протянул ключ мне. По его виду было понятно, что входить вместе с нами внутрь он не собирался.

Мы не стали его задерживать, проследив взглядами, как он уходит. Прежде чем открыть дверь я призвал дар, и на нас с Ромкой опустились универсальные щиты. Брат покосился на меня, но ничего не сказал, лишь повёл плечами, привыкая к ощущению чуждой ему силы, и первым вошёл в коридор.

— И где будем искать? — спросил он у меня, когда мы остановились перед входом в одну из келий.

— Не знаю, — я пустил вглубь коридора пару светляков. — Безликие, конечно, те ещё гады, но пакостить в женском монастыре это как-то слишком мелко для них.

— Если только кто-то вроде Кая не загулял с девчонкой, ставшей после этих прогулок монашкой, — фыркнул Рома и толкнул дверь кельи. — Тогда какая-нибудь Кара вполне могла слегка наказать её, ну и всех, кто в этот момент рядом находился.

— Да, ты прав, — я обдумывал эту версию со всех сторон, чувствуя, как у меня начинает болеть голова. — Только по времени всё-таки не совпадает. Да и вопрос в том, что именно эта гипотетическая Кара могла здесь оставить?

— На самом деле очень много чего, — Рома, поколебавшись, вошёл в келью. — М-да, здесь явно не королевский люкс. И как они здесь ютились? Не понимаю.

— Они знали, на что шли, Рома. Это был их выбор, полностью осознанный, — ответил я, останавливаясь в дверях кельи, не заходя внутрь.

— А как же то, что в монастырь могли прийти все, кому заблагорассудится? — брат присел на корточки и внимательно осмотрел пол, даже провёл по нему рукой, смахивая пыль. Покачав головой, он встал и, осмотрев топчан, заменявший какой-то монахине давным-давно кровать, отряхнул руки.

— Это неправда, Рома. В монастырь могли привезти силой, это да, но только чтобы изолировать негодницу. Запереть её здесь надолго или не очень, в зависимости от поставленных целей, и без права посещений — вот это могли запросто. Или в монастырскую тюрьму поместить, не без этого. В те времена мужчины ещё имели совесть, и вломиться в келью могли разве что безликие или их миньоны, работающие на этих уродов твари. Но заставить женщину силой отринуть всё земное и стать невестой Христа, не мог никто. Это было и остаётся исключительно добровольным решением. К кандидаткам, кстати, долго присматривались, и только после того, как кандидатуру утвердят несколько особо благочестивых сестёр, они могли принять постриг.