Наследник. Часть Первая

– Я не против. – Кора шагнула в кухню, отделенную белоснежно-белой стеной с портретом женщины, эпохи Просвещения. 6 О, это была не просто неизвестная женщина, или элемент декора для мисс Гринер. Это был портрет Елизаветы Батори, 7 самой жестокой и кровожадной убийцы за всю историю жизни. Почему у мисс Гринер висел портрет Кровавой графини, я не понимал. Возможно, мы все стремимся держать у себя в шкафу что-то жуткое, чтобы не совершать опрометчивых поступков. Только от чего отгораживалась Кора? – Ты удивлен? – я был уверен, что она несколько секунд стояла и смотрела, пока я задавался вопросами о картине.

6

Эпоха Просвещения – XVII век. Одна из ключевых эпох в истории европейской культуры, связанная с развитием научной, философской и общественной мысли. (Прим. автора)

7

Елизавета или Эржебет Батори из Эчеда, называемая также Чахтицкая пани или Кровавая графиня – венгерская графиня из известного рода Батори, известная серийными убийствами молодых девушек. (Прим. автора)

– Немного. – Я повернулся к ней. – Но, я озадачен. Ведь, ты не веришь в монстров.

Кора пожала плечами.

– Она была настоящей. – Она протянула мне бокал с красным вином.

Мы двинулись во вторую часть гостиной, где размещался мягкий диван буквой Г, кофейный столик, стеллажи с книгами, небольшой письменный стол, ютившийся в углу, с кипой газет и камин, который Кора заранее разожгла.

Я втянул носом запахи, которые витали в воздухе. Пахло благовониями и еще чем-то, что я не мог разобрать. Какой-то солоноватый оттенок, который не укладывался ни в одно обозначение с травами.

– У тебя очень уютно. – Действительно уютно. Для одинокой женщины, ее быт был обустроен по всем параметрам: немного простоты, немного роскоши и романтичности. – А я вот не представляю, куда девать свою коллекцию книг.

Кора отпила вина, повернувшись ко мне всем телом.

– Я бы хотела спросить тебя кое о чем. Можно?

– Да, конечно.

– Наблюдая за тем, как ты играешь с командой, – она закусила губу. – Мне показалось, что на поле был не ты, а кто-то другой. Ты словно потерялся.

Ох.

– Это так. Не в прямом смысле, – поспешно добавил я. А то решит, что я реально чудовище. – В школе и колледже, тренера называли меня Монстром, из-за того, как я играю. Я, как бы, отключаюсь от реальности, концентрируясь только на игре. В те моменты, я знаю, что должен двигаться, нападать и ни перед чем не останавливаться. – Как животное, управляемое инстинктами. – Не редко, меня сравнивали со зверем, так что я не удивлен твоему вопросу. – Я отхлебнул напитка. Жидкость опалила глотку, скатившись по пищеводу, и бухнулась в желудок. Какой странный вкус. – У тебя столько газет.

Кора снова пожала плечами.

– Люблю читать. – Она сделала жадный глоток, словно нервничала. – Я принесу еще вина. – Кора спешно пересекла гостиную, исчезая в кухне.

Я поднялся, прохаживаясь по комнате. Остановившись у камина, и в очередной раз, вдохнув запах, исходящий от тлеющих благовоний, я снова пытался разобрать ароматы.

Спрошу об этом Кору.

Шагнув к письменному столу, я взял газету, пробежавшись взглядом по заголовку.

«Пятая жертва неизвестного маньяка. Он опять это сделал!».

Отложив газету в сторону, я взял следующую.

«Найден еще один труп школьницы. Преступник пока не пойман!».

И еще.

«Попробуй – поймай меня! Убийца водит полицию за нос!».

«Убитые горем родители, похоронили дочь в свадебном платье. Она никогда не узнает жизни!»

«Жертве всего шестнадцать!».

Сложив газеты, я вернулся на диван.

На кой черт, Кора держит у себя столько газет об убийце? Хотя… если в ее доме висит портрет Батори, то я не удивлен, ее коллекции заголовков.

– Прости, что так долго. – Кора поставила поднос с закусками на кофейный столик. Подхватив бутылку, она долила нам вина.

– Ты интересуешься преступлениями?

Она зависла с бокалом у губ. Потом, хихикнула, потупив взгляд.

– Ты видел газеты?

Такое из памяти не сразу удалишь.

– Не слишком, если только это не касается занятий по истории. К тому же, об убийце пестрят все газеты. – Кора отставила бокал с вином на стол. – Думаешь, что я странная?

– Нет. Я, к примеру, собираю фантики от конфет. – Это, конечно, ничто по сравнению с газетами, но, по крайней мере, она не станет считать себя единственной странной в этой комнате.

Мы посмеялись. Несколько минут помолчали, думая каждый о своем. Не знаю, чем был занят ее мозг, но к еде она не притронулась, а я, напротив, налегал на оливки и сыр, теперь, чувствуя странный, вкус во рту.

Что за черт?

– Можно, я спрошу тебя?

– Спрашивай. – Я сделал несколько глотков вина, чтобы забить непонятный привкус. Может, еда не свежая?

– Было бы глупо тебя спрашивать об отношениях, раз ты пришел ко мне. – Она нервно повела плечами. – И все же, я хотела бы уточнить. Ты свободен?

Я ожидал, что она спросит. Иначе, к чему вообще было затевать повод выпить?

– В последнее время я свободен.

Кора резко подалась ко мне, задев руку, в которой я держал бокал с вином. В итоге, напиток опрокинулся мне на рубашку. Я не успел возразить, как она прижалась к моим губам, с почти, что животной страстью, целуя меня. Мне хватило мгновения, чтобы отреагировать на поцелуй, хотя я понимал, этого не стоит делать. Не стоит спешить, потому что отношения, построенные на взаимном сексе, ни к чему не приведут. Я попытался мягко отстранить Кору, но она лишь застонала, перекинув ногу через меня, седлая и потираясь о мою промежность.

Проклятье. Я либо должен ее остановить и сделать это до того, как решу продолжить, либо позволить себе плыть по течению.

– Кора, – пробормотал я, пока она целовала мою шею, попутно расстегивая пуговицы на моей рубашке. – Кора.

– Что? – она распахнула рубашку, присасываясь к соскам, очерчивая каждый, кончиком языка. – Тебе не нравится?

Мне нравилось. Черт бы побрал себя, но мне нравилось, что она делает.

Если вспомнить, как давно у меня был секс, то я давно должен состоять на учете по спермотоксикозу, но я, правда, офигевал от происходящего.

– Я хочу тебя. – С жаром прошептала Кора, расправляя ремень и расстегивая ширинку на моих брюках. – Прямо сейчас.

– Подожди, – все же, я нашел в себе силы, ухватить ее за руки и остановить. Как бы мне не хотелось утолить сексуальный голод, вырезать из памяти лицо Анабель, ее поцелуй, я не хотел все усложнять. Я понимал, что ничего лучшего у меня уже не будет. В худшем случае, я останусь законченным холостяком с однорукой невестой, а Кора сойдется с Джонсоном. Потом буду проклинать себя за глупость, что так и не решился двигаться вперед, а как дурак, пошел на попятную. И все же, мне казалось, что делать этого не стоит. – Ты вправе ненавидеть меня за это.