Наследники Авиценны

На самом деле население обычного дурдома мало чем отличается от населения трамвая. Встречаешь все те же лица, те же беседы, разве что носители чуть поспокойнее. Смотрят с некоторой опаской, непривычно для себя сконфужены, чуть взъерошены, прибиты. Никто ни на кого не кидается, никто не величает себя императором. Представлен, главным образом, абстинентный синдром с делирием или без. Консультировать эту публику было легко и приятно, потому что я всем подряд выставлял алкогольное поражение нервной системы, не глядя. И ни разу не ошибся, я думаю. Просто забирал истории болезни и вписывал стандартную пару строк.

Я, конечно, не касаюсь вузовских клиник, где контингент отличается от трамвайного настолько же, насколько отличны от простых смертных постояльцы vip-заведений. Так что их бред величия становится в чем-то оправданным.

Там-то и собраны императоры, князья и прочие государственные деятели. То есть в целом общество отражено достаточно адекватно: отравленный базис и декадентствующая надстройка.

Бывает, конечно, что и непростого человека занесет в клоаку. Может же приличный господин с претензиями заблудиться и попасть в рабочий район. Если повезет, то можете, когда окажетесь, услышать: "Я Сталин, но не тот, который Джугашвили, а который Коба!"

Я с удовольствием слушал вывод: "...мОлодежь!... будьте маниакально-депрессивными!..."

Академик Углов

Вчера вспоминали академика Углова.

Этому святому и непорочному человеку стукнуло сто лет, но он еще как будто числится на работе и, я думаю, как никогда тверд в своих человеколюбивых представлениях.

В моем выпускном альбоме красуется его фотография, и кажется, будто академик только что сожрал тюбик зубной пасты. Но мне не повезло, за годы учебы я ни разу не видел его вживую.

А ведь его идеи вполне могли восторжествовать, не развали собака-Горбачев великое государство. В 1984 году, осенью, я впервые услышал в записи антиалкогольную лекцию, которую читал один из его подручных. Советская диета, исключавшая живую речь, была настолько строга, что я сидел и слушал эти откровения с разинутым ртом. Я пришел к своей приятельнице, предполагая, что мы сейчас же, по нашему обыкновению, начнем выпивать и не закусывать. Да только она наотрез отказалась пить, а мне позволила - со зловещими словами: пей, пей. И включила запись. Я, конечно, ничего после этого пить не стал и был совершенно загипнотизирован оратором. Мне стало ясно, что над народом нависла чудовищная опасность, подпитываемая из-за рубежа.

Подруга мрачно сообщила, что лектор даже ходил к Соломенцеву и был обласкан. Это сейчас никто не знает про Соломенцева, а тогда казалось немыслимым, чтобы кто-то к нему пришел, не говоря уж о том, чтобы тот кого-нибудь обласкал и вообще оказался человеческим существом.

Природа не терпит таких противоестественных ласк. Позднее я слышал, что этого скорохода все-таки подстерегли и убили.

Крайне возбужденный, я вернулся домой и объявил родителям, что с этого момента в нашей отдельно взятой квартире устанавливается трезвость. И потребовал вылить в сортир весь алкоголь, который в баре застыл от ужаса. Преимущественно коньяк, подаренный отчиму благодарными пациентами. Родители осторожно одобрили мой пафос, предложили мне немного успокоиться и подумать, так что через пару дней я пошел на известные уступки.

Потом я прочитал бестселлер Углова, который не иначе, как в обстановке мучительной трезвости напечатали в "Роман-газете". И слог академика поколебал меня в антиалкогольной настроенности. Я почуял неладное.

Вчера матушка говорила, что он был старый еще в ее молодости. И был уже тогда одержим разными идеями.

Например, мечтал брать со всех студентов-медиков расписку: не курить и не жениться на полных женщинах. Полные женщины неполноценны, говорил академик. В смысле - нездоровы. И рожают кого попало. А худеть они боятся, потому что считают, будто мужчины предпочитают осязать полноту.

И вот, во избежание национального вырождения, он хочет расписок.

Проживи Союз еще лет десять - мечты, глядишь, и сбылись бы.

Явное становится тайным

Быть хроническим пессимистом противно. Решил-таки позвонить приятелю со Скорой, узнать про ситуацию в первичном звене. Как там воспринимают президентскую добавку.

Воспринимают оживленно. Милые дамы, заткните уши. Приятель ответил так: "Нас собрали и сказали: хуй! Прибавка будет, но больше вы получать не будете!"

Ну и еще кое-что, как водится, рассказал, из новейшей истории.

Привозят в реанимацию тетку. Тетка вся плохая, на все согласная. Дала себя заинтубировать без звука.

Невропатолог чешет репу:

– Что за херня? Сахар нормальный, травм нету... Надо ее в реанимацию, понаблюдать.

Реаниматолог:

– Не, ну ее на хер! В отделение. Вон, она дышит сама.

Скорая:

– Дышит-то через трубку. В отделении какой-нибудь дурак пойдет мимо и выдернет.

Реаниматолог:

– Ну, давай я ей трубки через нос пропущу. И кончики обрежу у ноздрей, ничего не будет видно.

Корабельные новости

Психиатр, сидевший на телефоне, захотел в магазин. Попросил моего приятеля: "Посиди тут, я скоро приду". Нет вопросов, всегда пожалуйста.

Звонок.

– Але! Але! Это с сухогруза звонят!

– Слушаю внимательно.

– Мы тут на ремонт встали. У нас капитан сошел с ума. Взял пожарный топор и рубит палубу. Говорит, что в трюме дети тонут.

Дело житейское. Деловито:

– Давно на ремонте стоите?

– Да уже два месяца!

– А капитан сколько времени пьет?

– Два месяца и пьет, что за дурацкие вопросы.

Ну, все понятно.

– Давай адрес, где вы стоите.

– Да в Лиссабоне, еб твою мать!.. Я звоню узнать, что делать!

Звонок был по сотовому.

– А фельдшер у вас есть?

– Да он ушел куда-то неделю назад.

– Ну, я не знаю. Сдайте капитана в португальский дурдом.

– Ты что, охуел? Как же мы без капитана вернемся?

Ну, решили проблему кое-как.

– Есть у вас умелец, в вену колоть?

Нашелся.

– Возьмите в аптеке релашку и колите его три дня. Как проснется, сразу снова вырубайте.

Крупная рыба

Санаторий "Черная Речка", реабилитация сердечно-сосудистого люда.

Временно утраченные функции восстанавливаются в полном объеме.

Один постоялец с приличной динамикой отправился удить рыбу, выпил на берегу бутылку водки на березовых бруньках.