Наследство для безумцев

Как бы ни была хороша и послушна рабыня, а доверять ей хозяйка не собиралась. Мало ли что за мысли бродят в этой хорошенькой головке! Вдруг у неё здесь имеется какой-нибудь купеческий сынок, давно по ней сохнущий, и именно сейчас рабыня о нём вспомнит? Посему рабыня была посажена на крепкую цепь. Впрочем, подвергать Зин-Зан излишним страданиям Джамина тоже не стала, справедливо рассудив, что раз уж решила быть доброй, так следует идти по избранному пути до конца. Она оставила рабыне тёплую одежду и меховое одеяло для защиты от ночного холода. Судя по сбивчивым благодарным речам Зин-Зан, добро девчонка оценила по достоинству.

Лёгкий завтрак стоял на подносе за дверью: фрукты, свежеиспечённая лепёшка, стакан сока… Воздав еде должное и прихватив пару фруктов для Зин-Зан, Джамина пошла на конюшню, где её ждала заранее приготовленная двухместная коляска с откидным верхом. Вчера Самрук дошёл до пределов, приличествующих рабу, доказывая, что госпожа не должна ехать одна, но Джамина настояла на своём. Пороть управляющего не стала — в конце концов, он был прав; ограничилась строгим внушением. Верх на коляске упрямый Самрук поднял сам, на что Джамина тайком и рассчитывала.

Вскорости резвая, но послушная кобылка вынесла коляску за ворота. Конечно, управлять лошадью самостоятельно для любой девушки считалось дурным тоном, однако на сей раз Джамина сознательно пренебрегла приличиями — гораздо важней было сохранить тайну.

Утренний Падашер всегда радовал девушку. Восходящее солнце заливало побеленные стены домов, отчего те казались нежно-розовыми. Первые лучи света отражались от острых шпилей, возносящихся над храмами и дворцом Правителя Падашера, но если в полуденное время на них просто невозможно было смотреть, то сейчас шпили сияли, словно упавшие на землю звёзды, как подарок богов заблудшим людям, не знающим дороги. Воздух ещё не наполнился пылью, был свеж и чист, и Джамина вдыхала его полной грудью, благодаря богов за новый день и умоляя их быть к ней милостивыми.

Забрав Зин-Зан из подземелья, девушка направила коляску в порт.

Старшая дочь Амбиогла не заметила пары внимательных глаз, следящих за ней, — она вообще не обращала внимания на оборванцев, лишь изредка швыряя монетку особо назойливым. Этот же — неказистый, тощий, с чересчур длинным даже для узкого вытянутого лица носом, — не старался вертеться перед сиятельной госпожой, предпочитая сидеть в тени старой шелковицы.

Не заметила девушка и облезлого экипажа, вынырнувшего вскорости из неприметного переулка. Экипаж следовал за её коляской на приличном расстоянии, не обгонял, не пытался прижать к обочине дороги, одним словом, вёл себя, как и подобает таким вот уродливым штуковинам, помнившим ещё прадедушку нынешнего Правителя Падашера. А что едет по тем же улицам — так пока ещё никто не издал указа, гласящего, кому по каким улицам следует ездить, и на праздничном, нарядном главном проспекте можно встретить тележку гончара, повозку зеленщика и даже — вот представьте! — золотаря, спешащего по своей надобности. И вообще, с утра в порт стекается немало народу, может, этому тоже нужно урвать свои крохи с груза какого-нибудь зашедшего в гавань корабля…

С точки зрения Джамины, всё складывалось, как нельзя лучше. «Солнечный Змей» — торговый корабль из далёкого западного королевства Малькоатль — готовился уйти из Падашера, и капитан последний раз явился в таможенный департамент, слегка подправить декларацию: выяснилось, что за несколько часов до отплытия старший помощник договорился с ещё одним купцом, и на борт спешно грузили партию хлопковых тканей. Выплатив положенные таможенный, портовый и прочие сборы, получив нужные печати на все документы, капитан — ещё не старый мужчина, поджарый и широкоплечий — направился к выходу. Там-то его и перехватила Джамина.

При виде очаровательной Зин-Зан, тут же принявшейся строить глазки, глаза капитана умаслились, но как истинный купец, он предложил едва ли пятую часть от действительной стоимости рабыни. Для виду Джамина, разумеется, поторговалась, но затягивать переговоры не стала. Вскорости стороны ударили по рукам и, довольные друг другом, разошлись, причём рука капитана уже по-хозяйски оглаживала спину рабыни.

Избавившись от Зин-Зан, старшая дочь Амбиогла огляделась вокруг и, убедившись, что никому нет до неё дела, вздохнула с глубочайшим облегчением. Дурное предчувствие, стеснявшее грудь, развеялось, и девушка впервые смогла искренне улыбнуться. Теперь-то всё будет хорошо! Сомнительно, что таможня задержит «Солнечного Змея» на выходе из гавани, а кроме Зин-Зан других свидетелей смерти Амбиогла в городе нет.

Конечно, если не считать убийцы. Но вряд ли этот презренный остался рядом с комнатой, чтобы лично пронаблюдать за исполнением своего грязного замысла. На подобное у отбросов общества смелости не хватит.

Ещё раз удовлетворённо улыбнувшись, Джамина развернулась и направилась к приземистому строению из серого добротного камня. Советник Амбиогл лично велел привезти его с севера страны и самолично проследил, дабы план здания воспроизвели до самых незначительных мелочей. В здании располагалась контора Амбиогла, небольшой магазин и склады почти всех торговых предприятий семейства.

Бухгалтерские книги, к слову сказать, действительно нуждались в проверке, причём очень и очень давно. Советник Амбиогл давно собирался этим заняться, о чём не раз и не два говорил дочери. Теперь же, печально подумала Джамина, отец никогда уже не сможет примерно наказать приказчиков-казнокрадов. Что ж, придётся ей этим заняться. И чем скорее, тем лучше, пока правда о смерти Советника не всплыла на поверхность. Воры не должны суметь выкрутиться, оправдавшись тем, что глупая девчонка неправильно поняла цифры из бухгалтерии! А именем отца можно заставить мошенников признать свою вину и возместить ущерб.

Джамина с улыбкой вспомнила, как отец болтал однажды с купцом из западного королевства. Тот поведал, что на западе и юге дворяне считают торговлю позорящим их род занятием. Вот глупые! И где же они берут деньги? На одном сельском хозяйстве далеко не уедешь!

Неудивительно, что Падашер процветает вместе со всей страной, в то время как тот же Малькоатль вечно нуждается в средствах. Может, Правитель Падашера и не самый хороший человек, и в его правление взяточничество процветает, а суды выносят не самые справедливые решения, но хотя бы деньги на новый дворец своему старшему сыну он нашёл сам, не поднимая городские налоги!

Так, с улыбкой на губах, Джамина и вошла в контору, царственным движением головы поприветствовав окаменевшего приказчика. Опомнившись, тот попробовал было выяснить, что требуется госпоже и какую помощь он может оказать, но девушка ещё раз мило улыбнулась, отправив приказчика обратно в лавку. Затем прошествовала к огромному сундуку, где хранились бухгалтерские книги, и решительно вытащила первую, чихнув от взметнувшейся вверх пыли…

Спустя несколько часов Джамина почувствовала, что напряжение потихоньку её отпускает. Да, воровали, но в разумных пределах, никто не зарывался. Дела шли хорошо, прибыль намечалась существенная. Конечно, пугнуть приказчиков для порядку необходимо, но этим можно и ограничиться. С этой стороны опасности ждать не следовало.

Закрыв последнюю книгу, девушка выглянула в окно. Надо же, быстро она управилась! Всего пару часов как стемнело. Можно даже попытаться вернуться домой…

Откуда-то издалека послышались крики, затем шум. Пьяная драка, а может, стражники гонятся за преступником? Так или иначе, но до рассвета лучше из здания не выходить.

Джамина долго вглядывалась в темень за окном, но увидать ничего не смогла. Пожав плечами, девушка вернулась к столу, развернула тряпицу и с удовольствием поужинала ягодным пирогом, предусмотрительно захваченным из дома. Повар (раб, привезённый, к слову, из какого-то западного королевства, названия Джамина не помнила), как обычно, был на высоте. Не забыть сказать ему об этом по возвращении. Отец всегда говорил, что рабов следует не только наказывать, когда они плохо исполняют работу, но и воздавать им должное за верную службу. Неважно, что таковы их обязанности: люди есть люди, и верность воспитывается не столько побоями, сколько похвалой и наградами. Судя по тому, как обстояли дела с верностью рабов лично Амбиоглу, отец был абсолютно прав.