Наследство для безумцев

Кайл нахмурился:

— Что ещё за отметки?

— О регистрации свидетельства и внесении соответствующей записи в храмовую книгу. По этой бумаге ты — сын вдовы моряка, рождённый позже, чем через девять месяцев после смерти её бывшего супруга, то есть незаконнорожденный, как ни крути. Поэтому, раз отец тебя признаёт, то рядом с именем матери в храмовую книгу Татлы должны внести имя отца. А жрец Хольтара обязан официально заверить подлинность документа. Без печатей и отметок свидетельство недействительно. Ты как-то можешь это исправить?

Про себя Джамина одновременно ликовала и страшно боялась, мечась между этими двумя чувствами, точно бабочка между двумя фонарями. Вот сейчас, сейчас Кайл Скорпион ответит, что неспособен разобраться с бумагами… сейчас он отступится от своего дурацкого замысла… и что тогда? Девственность не вернуть, за смерть отца отомстить не удастся, Кайл уйдёт, и она, Джамина, останется наедине со всеми проблемами. Одна против Куддара.

Проклятое спокойствие давалось всё сложнее, особенно учитывая, что на сей раз Скорпион задумался всерьёз. Но затем лицо бандита разгладилось, он даже улыбнулся, и Джамина не знала, радоваться этому или огорчаться.

— Не волнуйся. Со жрецами всё просто: у Аштаркама полно друзей в разных храмах. Были бы деньги — а они есть. Насчёт печатей есть два пути. Первый — я навещаю свидетелей, и мы… говорим. Но тогда их всех придётся убрать, могут возникнуть лишние вопросы. Я предпочитаю другой выход: есть в Гадюшнике один гравёр, редких достоинств мастер, руки просто золотые, а языка вовсе нет — отрезали лет так пятнадцать тому назад… Ты что выберешь?

Джамина сглотнула. Обречь на гибель невинных людей или подделать документы? Выбор был очевиден!

— Я покажу тебе, какие изображения нужны. Отец вёл обширную переписку с аристократами, выбор печатей огромен, подберу подходящие. Если твой гравёр хорош, то дальше никто ничего проверять не станет.

— Договорились, — усмехнулся Кайл. Джамина насилу сдержала облегчённый выдох. Хватит уже убийств и насилия. Воистину, в этой истории должен был пострадать один лишь Куддар, да падёт на него самое страшное проклятие богов!

— Сейчас… — девушка уже собралась было рыться в отцовских бумагах, но Кайл удержал её и вновь поцеловал — на сей раз неспешно и требовательно. Шепнул на ухо:

— Мы куда-то торопимся?

— Ты… намерен со мной это сделать… опять? — Джамина отчаянно прикусила губу, но Скорпион разжал объятья, усмехнулся:

— Нет, пока ты этого не захочешь.

Девушке не удалось скрыть облегчённого вздоха. Кайл закатил глаза и преувеличенно страдальчески всплеснул руками. А затем спокойно и серьёзно сказал:

— Скоро ты этого захочешь. Сама.

«Когда селёдка запоёт», — подумала Джамина. Однако роясь в письменном бюро отца, она внезапно подумала о руках Кайла, о его губах, об этих синих глазах, в которых так легко было увидеть своё отражение… и так легко было увидеть отражение смерти. Дрожь пробежала по спине девушки.

А вдруг Скорпион прав, и она действительно вскорости пожелает этого сама?

* * *

Тэрль Эйнар считал себя человеком вполне разумным. По крайней мере, замок под его рукой процветал не меньше, чем под рукой его отца, а ранее — деда: тут главное было найти достойных людей и расставить их по нужным местам. Дядья и братья относились к нему по-разному: кто снисходительно пытался научить уму-разуму (и не сказать, чтоб Эйнар отказывался поучиться!), кто время от времени пробовал тэрля на прочность, кто давным-давно отказался от подобных попыток и сейчас просто его слушался; младшие так и вовсе глядели ему в рот… В общем всё, абсолютно всё в его жизни доказывало, что он — человек разумный и обстоятельный.

Даже вот Амирану добился. Не без сторонней помощи, ну так плох не тот, кто эту помощь принимает, а тот, кто отказывается от выпавшего шанса! Судьба — она девица капризная, но обычно ластится к людям, умеющим видеть её знаки и идти навстречу.

Но жизнь не готовила Эйнара ко встрече с Аштаркамом.

Всё-таки в северных кланах люди… нет, не попроще, тут Эйнар не обманывался. Люди везде одинаковы. И нет, на севере люди тоже бывают закрытыми, точно сундук с приданым, и не подпускающими к себе других, как осаждённый замок. Но на севере совершенно точно нет таких вот одиночек, которые держат всех остальных за горло. Таким просто неоткуда взяться в мире, где одиночка не сдюжит, будь он хоть сто раз силён и наделён многими достоинствами. Север — это место, где люди должны держаться вместе, иначе все пропадут, и возьмись кто вот так давить остальных — живо бы собрались да объяснили мерзавцу, где его место. А здесь в одиночку прожить можно, вот люди и расслабились, дали возможность собой помыкать.

И появились чудовища, подобные Аштаркаму. Слишком сильные, чтобы другие одиночки или даже небольшие кланы сумели их одолеть.

Бывший жрец Эйнара, чего греха таить, пугал. Уж больно невероятная от него исходила волна мощи и звериной уверенности в себе. И потому северному тэрлю радостно было осознавать, что сейчас Аштаркам условно его поддерживает. «Условно» — потому что всё затеяла Далра, а её эскапады, как успел понять Эйнар, не всегда радовали хозяина «Пьяного черепа».

В этот раз так и вовсе не радовали. Но поддерживать возлюбленную Аштаркам был готов в любых ситуациях. По крайней мере, так говорили в Падашере. Наверное, такой и должна быть истинная любовь. Эйнар точно знал: сам он Амиране почти в любой ситуации поможет, а если надо — то и защитит. Но похоже Аштаркам не знал слова «почти».

Это тоже заставляло ёжиться. Представляет ли сказительница, какой невероятной мощью может управлять? Почему-то Эйнару казалось, что да. Но если представляет, почему так надолго оставляет возлюбленного, пропадая невесть где?

Непонятно. Загадочно. Эйнар загадок не любил — в его жизни всё было просто и ясно: вот враги, вот друзья, вот союзники, а вот дурные люди, с которыми и в одном замке-то находиться не стоит, не то что о чём-нибудь договариваться. Но сейчас всё перемешалось, и тэрль плыл по бушующему морю судьбы, совершенно не представляя, куда его забросит этим штормом.

Хотелось бы, конечно, найти обратный путь домой. И не потерять при этом ни любовь, ни честь, ни верных людей.

Именно об этом и шёл неспешный разговор. Аштаркам развернул приблизительный план дома Хафесты, где сейчас жил Куддар, и скептически щурился. Городской дом на поверку оказался той ещё крепостью: высоченный каменный забор с установленными по верху острыми шипами длиной в локоть, решётки на окнах первого этажа, да и сами окна сильно смахивают на бойницы… Идею о простом, честном налёте отбросили почти сразу. Эйнара это особо не удивило: крепости почти никогда не брали с наскоку. Только предательством, только змеиными укусами.

Может, поэтому молодой северный тэрль за свою уже достаточно богатую приключениями жизнь так и не поучаствовал ни в одной осаде?

Самым простым выходом — и с этим согласились все присутствовавшие в комнате — было бы дождаться, когда Куддар успокоится и вновь начнёт выпускать дочку на улицу. Сейчас он словно почуял беду: Амирана нигде не показывалась одна, только в сопровождении личных рабов Куддара, безъязыких варваров, славных своей свирепостью. Далра считала, что до Куддара донеслись слухи о куда более тесной связи его дочери с Эйнаром, нежели предполагалось ранее. Отец-деспот не мог расстаться с такой полезной собственностью. А когда Эйнар якобы уедет, контроль ослабеет. В целом, мысль была дельной, но сколько придётся ждать? День, неделю, месяц? Чем кормить команду, как объясняться с прочими торговыми партнёрами клана? Эх, если б Эйнар знал заранее, что потеряет голову от любви…