Наследство для безумцев

Когда-то (не так уж и давно) Аштаркам сказал: «Родная, я бесконечно люблю тебя, но как бы мне иногда хотелось, чтобы ты была меньше… собой». И сейчас Далра очень хорошо понимала, что бывший жрец имел в виду.

* * *

Спрашивается, кто может не любить праздники? Пышные одеяния, улыбки — как настоящие, так и притворные, — шорох платьев, негромкий гул приятных бесед, изысканные угощения, робкие ухаживания влюблённых юношей и нарочито нахмуренные брови отцов, за спиной у детей обсуждающих возможные помолвки…

Джамина терпеть всё это не могла. Она ненавидела подобные сборища так же сильно, как Имида их обожала. Разумеется, Джамина не пыталась что-либо объяснить сестре — зачем? Пускай порадуется. Тем более, сейчас. Кто знает, как скоро младшей сестричке предстоит горевать по утраченному отцу?

Подготовка к празднику началась с самого утра. Имиде не терпелось примерить новое платье, и Джамина позволила одеть и себя. Почему нет? Новый наряд тяжёл, к нему следует привыкнуть. Потом искусные рабыни наложили на щёки хозяек тонкий слой дорогих румян, начернили веки и ресницы, подкрасили губы. Затем пришла очередь целой армии парикмахеров. Тяжёлые косы девушек были расплетены, уложены в изысканные причёски, и лишь затем на них опустились невесомые, полупрозрачные покрывала, тщательно закреплённые изысканными заколками в форме экзотических цветов. Глядя в огромное бронзовое зеркало, Джамина не узнавала себя. Она походила сейчас на золотую статуэтку — очень дорогую, очень изящную, но совершенно неживую.

— Есть те, кто оживляет мертвецов, и те, кто превращает жизнь в застывший кусок металла, — пробормотала она. Имида повернулась к ней, хлопнула глазами недоумённо:

— Сестра, о чём ты? Мне… мне не нравятся твои слова.

Джамина встрепенулась:

— Прости, дорогая. Видимо, я слишком переволновалась: мысли разбегаются во все стороны. Ничего серьёзного я, конечно же, не имела в виду. А вот о твоей красоте я могу говорить очень долго и вполне серьёзно. Если ты не затмишь всех на этом празднике, значит, у нас город, переполненный слепцами.

Имида рассмеялась, польщённая, а Джамина вновь смогла углубиться в свои размышления. Те, кто делает живое мёртвым… В памяти сразу же всплыл Кайл Скорпион. Вот же негодный человечишка, нет ни дня, чтоб не напомнил о себе!

«Ты сама не можешь о нём забыть», — шепнула совесть, и Джамина скривилась. Рабыня, отвечавшая за вуаль, побледнела и упала на колени, но госпожа покачала головой и лениво дёрнула ладонью, отпуская прислугу. Затем, отвечая на вопросительный взгляд сестры, легонько фыркнула:

— Подумала о женихе.

Что самое неприятное, в этой фразе не было ни капли лжи. Имида пустилась в пространную успокаивающую речь, призывая наконец-то стать послушной дочерью, и Джамине оставалось лишь кивать и в нужных местах виновато улыбаться.

— Ты скажешь дядюшке? — внезапно спросила сестра, и Джамине пришлось сделать усилие, чтобы вернуться в реальность.

— Скажу о чём?

Имида нахмурилась:

— О женихе, разумеется! О чём же ещё?

Да уж, сказала себе Джамина, говорить дядюшке о том, что его вскорости ожидает, пока лишнее.

— Серьёзный вопрос, дорогая. Надо подумать. С одной стороны, отец не запрещал мне известить об этой новости весь Падашер, если не весь мир. С другой… как-то не хочется. Вдруг сорвётся, буду потом выглядеть, как дурочка, которую бросил мужчина.

— Ты будешь выглядеть, как ты, — покачала головой Имида. — Как девушка, которая отказала мужчине. Опять. Но, возможно, ты права. Пока придержим эту новость… до момента, когда отец рассердится и отдаст тебя в наложницы какому-нибудь провинциалу.

— Ну и чем это хуже нынешнего сватовства? — фыркнула Джамина. — Ладно-ладно, успокойся, моя дорогая. Пока никому говорить ничего не станем. Если отец всё же настоит на своём, новость и без нас разлетится по Падашеру. А если я одержу победу в этом споре, значит, и рассказывать не о чем.

Имида захихикала, и Джамина ответила ей притворно весёлой улыбкой. Как обычно, при упоминании об Амбиогле в груди заныло. Но, кажется, к этой боли уже можно было притерпеться.

* * *

Кайл покрутил в руках неподписанное приглашение на праздник в честь Эсамель Изменчивой и с очень серьёзным видом заявил:

— Спасибо. Мне чего-то подобного в последнее время не хватало.

Далра неопределённо хмыкнула.

Три приглашения прислала, разумеется, Джеххана. Далра предпочла бы, чтоб жена Куддара отдала обильно надушенные аккуратно разрезанные клочки пергамента лично, но жена Куддара, как и ожидалось, сочла это ниже своего достоинства, послав в «Трещину» доверенную служанку. Та, по словам Бинна, шарахалась от собственной тени и готова была визжать по случаю и без, но распоряжение госпожи всё-таки исполнила.

— И вскорости об этом растрезвонят по всему Падашеру, — резюмировал Аштаркам. Далра пожала плечами:

— Это будут проблемы благороднорожденной госпожи, не мои. Ну и Кайла, разумеется, если он собрался присутствовать на празднике не в качестве чьего-либо слуги.

Маскироваться под слугу Кайл отказался. На вполне резонное замечание Аштаркама о том, что в этом случае он наверняка потеряет хорошего клиента, Скорпион лишь небрежно отмахнулся, насвистывая под нос какую-то похабную песенку. Из этого и хозяин «Пьяного черепа», и Далра сделали единственно возможный вывод: многолетнее сотрудничество Кайла с Куддаром подошло к концу. Разумеется, всё в мире имеет свой предел, но Далра честно признавалась себе: она не прочь узнать, какая адская гончая пробежала между этими двумя. Другой вопрос, что раскрутить Кайла на откровенность могли немногие, и сказительница в число этих счастливцев не входила. Аштаркаму же происходящее между Скорпионом и сыном Хафесты было совершенно неинтересно.

— А если Куддар тебя узнает? — всё-таки не удержалась Далра от вопроса. Кайл пожал плечами:

— Во-первых, я не собираюсь крутиться на виду у хозяев дома. Во-вторых, Куддар прекрасно понимает, что я работаю не только на него. А в-третьих… ну, значит, мне придётся уходить быстрей, чем планировалось. Заодно оттяну на себя внимание.

На это сказительнице ответить было нечего. В конце концов, если кому-то взбрело в голову зря рисковать собственной шкурой — какое ей дело? По крайней мере, так рассуждали в Гадюшнике, и задавать дополнительные вопросы становилось уже невежливо.

Роль двух других провинциальных аристократов должны были исполнять ребята Кайла — из тех, кто раньше никогда не попадался Куддару на глаза. Эйнару выпало отыгрывать охранника, и на случай, если хозяин праздника был осведомлён о его внешности, волосы северного тэрля покрасили в чёрный цвет, кожу смазали составом, имитирующим густой загар, а на лице нарисовали весьма убедительный шрам. Аштаркаму, увы, подобные ухищрения никак не могли помочь — его слишком многие знали в лицо, поэтому ему поручили с несколькими верными людьми снять охрану возле той самой калитки и спрятаться там, ожидая, когда приведут Амирану.