Научи меня дышать

«Мирослава, ничего другого я от тебя не ожидала».

Я подралась с девочкой, которая назвала меня сироткой.

«Мирослава, это отвратительно».

В тринадцать она запрещает мне играть на гитаре.

«Ты сама во всем виновата».

Говорит она, когда мне было шестнадцать и я почти умерла.

Сейчас я снова вижу его. Тот взгляд, от которого пряталась в детстве: жестокий и циничный. С тех пор многое изменилось и главным образом то, что теперь у меня есть Богдан. И я ни в коем случае не хочу, чтобы она узнала о нем.

— Мы же договорились. Я оплачиваю счета, ты забываешь о моем существовании, — говорю я, обретая в себе уверенность.

Она больше не имеет надо мной власти.

— Да. Мы договорились, что я живу в своей квартире, и ты платишь по моим счетам. Но ты продаешь ее, — она легко постукивает пальцем по коленке. — Об этом не было речи.

Неужели тех денег, что я давала на протяжении всех этих лет недостаточно, чтобы отпустить меня?

— Квартира моя. И если бы не родители, сомневаюсь, что я когда-нибудь узнала бы об этом.

— То, что твой отец отдал ее тебе, не значит, что я была согласна с этим.

— Не говори о нем. У тебя нет никакого права вспоминать про отца, — вскрикиваю я.

Она не имеет права говорить о нем. Она не любила нас. И каждое ее действие тому подтверждение. Она выкинула все, что когда-то принадлежало ему, как только мы вернулись с похорон. Не прошло и суток, как из квартиры исчезло любое напоминание о нем. Кроме меня. Этого она так и не смогла добиться.

Грудь сдавливает спазм. У меня ничего от него не осталось.

Мать насмешливым и уничтожительным взглядом осматривает меня с ног до головы. Скользит взглядом по татуировкам на руках и ее губы кривятся в отвращении.

— Что ты с собой сделала? Посмотри на себя.

Она встает и медленно обходит меня. Каждый стук ее каблуков надрывает затянувшуюся рану в истерзанной годами душе и самые потаенные страхи рвутся наружу. Постепенно пробираются, сковывают тело, заставляя вновь превратиться в маленькую девочку, которой так отчаянно нужна была защита.

— Ты испортила свое тело, — мать касается моей руки и с губ срывает всхлип.

Я не должна ей верить. Не должна поддаваться. Я была ребенком. Я повторяю себе эти слова, но они не успокаивают меня.

— Я испортила? А может, мне не пришлось бы ничего из этого делать, если бы не он? — кричу я, когда она снова смотрит на шрамы на ребрах.

Даже сквозь майку я чувствую ее взгляд на себе. На фениксе. На самом больном месте.

— Ты сама во всем виновата. Надо было меньше перед ним крутиться.

— Я не виновата. Я была ребенком!

Она продолжает насмешливо смотреть на меня, погружая в то состояние, из которого я выбиралась годами.

— Что происходит? — слышу я позади себя голос Богдана.

Он оказывается рядом и притягивает меня к себе. Я чувствую спиной его твердую грудь. Плечи немного расслабляются под его теплыми ладонями. Но взгляд моей матери за секунду возвращает меня на землю.

Она увидела его. И теперь заберет.

Богдан возненавидит меня.

— Пошла вон, — хрипло говорю я.

Мне едва удается сдерживать растущий внутри ком.

Она переводит взгляд на Богдана позади меня, а затем на его руку на моем плече. Загородив меня своей спиной, он сжимает мою ладонь в своей, переплетает наши пальцы. Тело пробирает дрожь. Я прислоняюсь к нему лбом, из последних сил стараясь не потерять самообладание.

— А он знает? — спрашивает она, ухмыляясь.

Я ничего не могу сказать. Я молча стою и смотрю, как она рушит мою жизнь, а я снова позволяю ей это сделать.

— Вам лучше уйти, — голос Богдана звучит угрожающе тихо.

Я крепче сжимаю его руку.

— Ты знаешь мой номер. Хорошенько подумай, прежде чем так поступать. Ведь я не шучу, — предупреждает она, и я понимаю, что так и есть.

Я слышу цокот каблуков и хлопок двери. Она ушла.

Делаю несколько шагов назад, разрывая наш контакт.

— Мира, поговори со мной, — просит Богдан.

Он обеспокоено смотрит на меня, протягивает руку, но я продолжаю пятиться. Мне нужно убежать. Мне нужно сделать что-нибудь, чтобы спасти его и не потянуть за собой. Все было слишком хорошо, чтобы казаться правдой.

— Мира, — тихо зовет меня Богдан.

Я машу головой, разворачиваюсь и забегаю в ванную. Открываю кран и плескаю в лицо ледяной водой.

Я уйду. Придумаю план, как оттолкнуть его и в этот раз у меня все получится. Я не должна была позволять всему происходящему случиться. С губ срывается всхлип. Как глупо было верить, что все может быть иначе. Но это не так. Я не заслуживаю счастья. Хорошие сны рано или поздно заканчиваются, а кошмары длятся вечность, лишь иногда давая легкую передышку и ложную надежду на счастливый конец. Но они всегда выигрывают. Таков закон.

И моя мать в очередной раз доказала это. Она никогда меня не отпустит.

Выйдя из ванны, сразу замечаю Богдана. Он нервно меряет гостиную шагами.

— Сейчас приедет Макс.

Я игнорирую его, молча захожу в комнату и вытаскиваю из шкафа первую попавшуюся одежду. Мне нужно убраться отсюда, пока Макс не приехал.

Богдан следует за мной, подходит ближе, но не касается меня.

— Куда ты собираешься? — взглядом он следит за каждым моим движением.

Я обхожу его, но Богдан хватает меня за руку и притягивает к себе.

— Отпусти меня, — прошу я.

— Нет.

К горлу подступает ком. Я сглатываю, не давая ему вырваться наружу. Если он выйдет, следом за ним последует тьма, которая уже почти поглотила меня. Я резко отталкиваю Богдана и, выбежав в коридор, обуваюсь.

— Я не отпущу тебя, — он перехватывает ключи от моей машины.

— Отпусти, — у меня из груди вырывается крик.

Богдан машет головой и с уверенностью смотрит на меня. Входная дверь распахивается, и в квартиру вбегает Макс.