Научи меня плохому
Шрифт:
— Ты просто бесстыжая и лживая.
Осторожно втянула в себя воздух, отвернулась от Воропаевой.
— Я понимаю, вам обидно, и я… не снимаю с себя ответственности. Если вам нужны мои извинения…
— Мне не нужны твои извинения! Ты мне жизнь сломала, а теперь хочешь просто извиниться?
— Кира Юрьевна, он не хотел жениться на вас.
— А на тебе хотел! На умнице-красавице. Смеялся за спиной, а потом вдруг захотел жениться!
Катя глаза опустила.
— Думайте, что хотите.
— А я и думаю, что хочу, — отрезала Воропаева, — и ты ничего с этим сделать не сможешь. Сколько, ты говоришь, вы женаты?
Катя глаз на неё не поднимала, нервничала, но нашла в себе силы сказать Воропаевой вопреки.
— Вы так несколько лет жили, а другие, думаете, не смогут? Вы за четыре года его до загса довести не сумели, а я это за пару месяцев сделала. И я — Жданова, а вы можете смотреть на мою приклеенную улыбку, и знать, что на вас он никогда не женится.
— Это ты так думаешь.
— Я знаю. — Катя набралась в себе смелости и на Киру посмотрела. — С этого начались наши отношения, с его жалоб на то, как он не хочет на вас жениться.
Кира вцепилась в дверную ручку, Катя видела, как пальцы её сжались. Смотрела с откровенной злостью, а затем напоследок сказала:
— Он всегда ко мне возвращается. И скоро придёт и будет жаловаться на то, как он не хочет с тобой жить, какой он дурак и какую глупость сделал, женившись на Кате Пушкарёвой, — её имя Кира произнесла с презрением, и Кате понадобилась вся её сила воли, чтобы удержать на лице спокойное выражение. — И я его прощу, Катя. Я всегда его прощаю, потому что Андрюша любит, когда его прощают. А ты вернёшься туда, где твоё место, в кладовку. Но я сделаю всё, чтобы твой следующий шкаф был подальше от нашей жизни. Чтобы ты больше не лезла, куда не просят.
Воропаева с силой захлопнула дверь, Катя слышала гневный стук её каблуков, но потом хлопнула дверь приёмной, и стало тихо. Она ещё постояла, обхватив себя руками за плечи, смотрела за окно, но кроме серого неба ничего не видела. Всматривалась до боли, потом зажмурилась. И поклялась себе, что плакать не будет. Пусть Кира думает, что хочет. Можно подумать, что Катя от неё чего-то другого ожидала.
Провела в президентском кабинете еще несколько минут, пыталась успокоиться, и надеялась, что за это время Кира успеет уйти из офиса, и они не столкнутся у лифта или на улице. Когда Катя, наконец, направилась к лифту, забрав из своего кабинета сумку, офис уже затих. Шаги гулко отдавались в пустом коридоре, Катя старалась прислушиваться к ним, а не к своим невесёлым мыслям. В холле попрощалась с барменом, который закрывал бар и отключал технику, нажала на кнопку вызова лифта, и замерла, всё же задумавшись о том, что будет делать дома одна. Смотреть телевизор, пить чай и кидать тоскливые взгляды на часы? После разговора с Кирой, во время которого та так старалась поставить её на место, и несколько её злых слов всё же достигли цели и ранили Катино самолюбие, вечер в ожидании загулявшего мужа покажется особенно мучительным.
Кстати или нет, но в подъехавшем лифте оказался Сева. Увидел её, заулыбался и, вместо того, чтобы выйти, руками в стенки упёрся.
—
Привет.— Привет. Ты к Андрею? — Сева кивнул, а Катя его порадовала: — Опоздал. Он уже уехал.
— Ну вот. Я дозвониться никак не могу до него. И Малиновского нет?
— А когда он был на работе в такое время?
— Твоя правда, — хмыкнул Сева и отступил, пропуская Катю в лифт. — А ты домой?
— Домой.
— Что-то ты не веселая какая-то. — Сева нажал кнопку первого этажа, двери закрылись, а он к Кате повернулся. — Начальник изверг, что ли?
Катя поневоле улыбнулась.
— Есть немного.
— Точно. Изверг извергом, я-то его знаю. Сам свалил, а жену оставил деньги зарабатывать. Вот скажи, Катерин, для чего такие женятся?
Он откровенно смеялся, Кате захотелось пошутить в ответ, но вышло не слишком смешно, даже немного грустно.
— Наверное, из-за большой любви.
Сева нотку горечи уловил, но кивнул.
— Наверное. Ты на машине? — спросил он, когда они из лифта вышли.
— Я такси поймаю. До свидания, Сергей Сергеевич, — попрощалась она, проходя мимо Потапкина.
— До свидания, Катерина Валерьевна.
— Кать, ну какое такси? — Сева в дверях пропустил её вперёд. — Я не понимаю, Жданов тебе машину не купил?
Она усмехнулась.
— Он меня бережёт. — И тут же принялась мужа выгораживать. — Я обычно езжу на автомобиле компании, меня Фёдор возит, но сегодня вот задержалась. Не просить же человека ждать меня в неурочное время, правильно?
— Правильно, — передразнил её Сева. И решил: — Я тебя отвезу.
— Да не надо, я и сама прекрасно доберусь.
Тот головой качнул.
— Надо Жданову голову оторваться, честное слово. Совершенно не ценит молодую супругу, и за что ему такое счастье?
Катя немного грустно улыбнулась.
— Так уверены, что счастье?
Сева осторожно развернул её в сторону стоянки и направил к своему автомобилю.
— Во-первых, давай на «ты», на «вы», со своей профессией, я как-то не привык, а во-вторых, откуда сомнения?
— Да это не сомнения. Так…
Он открыл ей дверь, неожиданно хмыкнул. Катя вопросительно посмотрела.
— Что?
— Просто представил Андрея сейчас: дома, в фартучке, ужин греет. Хотел бы я это увидеть.
Катя не ответила, Сева дверь захлопнул и обошёл машину. А когда сел на водительское место, сказал:
— Мы с ним когда-то поспорили. Давно, правда, было, лет восемь назад. Кто из нас первым на женскую милость сдастся.
— Что это значит?
— Речь не о браке шла, а…
— О любви, — догадалась Катя.
Сева снова хмыкнул, ещё более выразительнее, повернул ключ в замке зажигания.
— С женской точки зрения, наверное, да. Мы говорили о том, когда мы угомонимся, если такое вообще случится, когда захочется покоя и тишины, рядом с одной женщиной. В наши двадцать три-двадцать четыре, это казалось невероятным.
Катя отвернулась, коротко улыбнулась.
— Понятно.
— Ну что тебе понятно, Катерина? Я знать хочу.
— Выиграл ли спор?
— Да. Признавайся, давай.
— Как я могу признаться в том, чего не знаю? Спроси у Андрея.
Сева кинул на неё быстрый взгляд, вывернул на дорогу, и несколько минут они ехали молча. Катя смотрела в окно, кажется, начала хмуриться от своих мыслей, и поэтому, когда Сева поинтересовался: