Наука быть живым: Диалоги между терапевтом и пациентами в гуманистической терапии

— Звучит как история из Диккенса.

— Да, вероятно. Я не многие его вещи читал.

— Что вы чувствуете по этому поводу?

— О черт, а мне-то какое дело. Как бы там ни было, через какое-то время, возможно, в половине второго, я был один в холле, Берман отлучился куда-то, посрать или что там еще, и внезапно я увидел лицо в одном из окон. Разрази меня гром, если это не была все та же старая леди. Я притворился, что не вижу ее, а она обогнула здание и направилась к боковому входу. "Что за черт?" — сообразил я, бросился к боковому входу, схватил ее и велел идти за мной. Затем привел ее вниз, в котельную, и велел Фоли, ночному инженеру, дать ей обсохнуть и отдохнуть немно­го. Он сказал: "Разумеется", и налил ей своего ужасного кофе. Затем я побежал наверх, но старый осел был уже здесь. Он хотел знать, куда я ходил, и я сказал, что отлучился в туалет. Берман сказал, что не заметил меня там, а я наврал, что ходил вниз. И тут он начал гундеть, чтобы я держался подальше от помещений для постояльцев. Как бы то ни было, вероятно, Фоли благополуч­но выпроводил даму, потому что больше я ее не видел.

— Почему вы это сделали?

— Сделал что?

— Перестаньте, Фрэнк, давайте не будем играть в нашу обыч­ную игру.

— Какую игру? Я не понимаю, о чем вы говорите.

— Черт побери, Фрэнк. — Я действительно разозлился, и мне было наплевать, что он понял это. — Вы такой тупой осел, что не понимаете: вы продолжаете упускать возможность поработать как раз над тем, что привело вас сюда.

— Не понимаю, почему вы злитесь на меня только за то, что я не врубаюсь в ваши слова.

— Подождите, Фрэнк, давайте вместе сделаем попытку на этот раз понять друг друга. Я знаю, что нападаю на вас, но вы можете рискнуть и предположить, что тоже продолжаете увиливать от по­нимания?

Я говорил осторожно, постепенно, внимательно просчитывая возможное сближение. Фрэнку было совершенно необходимо из­бегать вовлеченности в подлинные отношения со мной, но одно­временно он и жаждал их.

— Я не хочу неправильно понимать вас. Должно быть, я пол­ный кретин...

— Нет, Фрэнк, я не думаю, что вы сознательно стремитесь не понимать меня. Но я уверен: вы чувствуете потребность сохранять дистанцию между нами, и когда я прошу вас поработать со мной, вы становитесь раздражительным.

Теперь он не боролся со мной так же упорно, как прежде. Ну, давай, Джим, признай, что Фрэнк старается продвинуться впе­ред, попробуй услышать его.

— Что значит "раздражительный"? Я имею в виду, что отчас­ти понял вашу мысль, но не уверен, что вы подразумеваете имен­но это.

Большой прогресс! Он опять начал использовать свои старые словесные увертки, но разбавил их.

— Ну, может быть, это не совсем точное слово. У меня такое чувство, что когда я пытаюсь быть с вами, вам становится неудобно и необходимо немного отодвинуться.

— Да, может быть. Не знаю. Что вы имели в виду, когда ска­зали, что я упускаю возможность?

Сейчас он действительно пытается понять меня.

— Я забыл, как именно сказал это, Фрэнк. Думаю, я пытался сказать примерно следующее: существует нечто большее, что мы можем узнать из такой истории, как та история про старушку. Пикируясь друг с другом, мы упускаем этот шанс.

— Что вы подразумеваете под "историей про старушку"? Я ее не выдумал, вы знаете.

Легче, легче. Он хочет немного подать назад.

— Да, я знаю, что это правда. Я и не думал сомневаться в этом, Фрэнк. Думаю, что мои просьбы поработать со мной (хотя одна ва­ша часть и хочет этого) на самом деле беспокоят вас. Вы согласны?

— Да, ну, думаю, да. — Пауза. — Как мы могли бы использо­вать сцену со старушкой? Я не понимаю, что в этом важного.

В какую сторону двигаться теперь? Я хотел бы остановиться на его пробуждающемся понимании того обстоятельства, что ему не­обходимо сопротивляться, но не хочу загонять его в угол. Фрэнк вынужден будет быстро отступить, если почувствует, что я при­стреливаюсь к нему.

— Не знаю наверняка. Почему бы не попробовать просто сво­бодно ассоциировать по поводу этого переживания и посмотреть, что вам придет в голову?

— Я думал, вы не занимаетесь этими дерьмовыми свободными ассоциациями. Вы сказали мне, что я не должен просто говорить все, что приходит мне в голову.

— Ого! Фрэнк не устоял перед возможностью попытаться пой­мать меня.

— Вам действительно трудно просто разговаривать со мной. Кажется, вы просто обязаны подсчитывать очки всякий раз, как перед вами открывается возможность.

— Ну вот, вы опять обвиняете меня.

— Фрэнк, я и в самом деле не хочу вдаваться сейчас в эти труд­ности между нами. Главное, что я внезапно смог понять, это что вам трудно рискнуть сблизиться с кем-либо. Кажется, Вам тяже­ло даже короткое время оставаться в рамках одной темы. Я вдруг увидел, какую жестокую борьбу вы, должно быть, ведете внутри себя все время.

Я попытался произнести это с теплотой, но без снисходитель­ности или нарочитости.

Фрэнк помолчал минуту. Это само по себе было редким явле­нием. Рискнет ли он принять мое понимание? Фрэнк смотрел за­стывшим взором прямо перед собой — не на меня, а на стену.

— Черт, вероятно, это просто костыль, который я вынужден носить.

Я был поражен как громом. Он действительно это сказал? Он услышал самого себя?

— Что вы сказали, Фрэнк?

— Я сказал, что, вероятно, застрял на этом. А что?

— Нет, точные слова. Вы помните, что сказали?

— Что такое? Сказать по правде, вас выводят из себя самые нелепые вещи. Разумеется, я знаю, что сказал. Я сказал, что это крест, который я должен нести. Вы слышали это и раньше.

— Вы сказали: "Это костыль, который я должен нести". Это удивительная парафраза древнего выражения, Фрэнк.

— Да нет, я этого не говорил. Что, черт возьми, это могло бы означать?

— А что это означает для вас?

— Убей, если я знаю. По-моему, вы просто раздуваете целое дело из того, что я назвал это костылем.

— Что "это"?

— А теперь сами играете словами. Как происходит, что когда я это делаю, получается плохо, а когда вы делаете то же самое — хорошо?

Итак, Фрэнк ничего не принял. Ну, он многим рискнул, а потом его бессознательное послало сообщение. Нельзя сделать все в один день.

И остаток сеанса был продолжением все той же старой борьбы.

5 октября

На нашем следующем сеансе я с удовлетворением отметил, что в прошлый раз мы достигли реальных результатов. После своего обычного мрачного появления Фрэнк сам продолжил наш преды­дущий разговор.

— В прошлый раз вы сказали, что я упускаю свою возмож­ность, и когда я спросил, что вы имеете в виду, вы ответили, что в этом случае со старушкой было нечто большее, чем я рассказал. Ну, я думал об этом, и еще раз рассмотрел все, но не могу найти больше ничего.