Наука быть живым: Диалоги между терапевтом и пациентами в гуманистической терапии

Когда я пытаюсь быть более точным и стараюсь определить воз­можную аудиторию данной книги, я обнаруживаю, что она (эта аудитория) распадается на пять группировок. Во-первых, хочу обратиться к моим коллегам-профессионалам в области психоте­рапевтической практики. Я знаю: многие из них уже обратились или склоняются к тому, чтобы обратиться к той работе, которую я здесь описываю, и я знаю также, насколько простая возможность поделиться опытом может вдохновить каждого из нас, вселить му­жество и творческий дух. Я столь часто черпал силы в трудах сво­их коллег и теперь хочу внести свой собственный вклад в копилку опыта оздоровления.

Профессионалы сочтут полезным для себя сравнить определен­ные аспекты работы, представленной в этих случаях. Я пытался достоверно отразить — следуя скорее духу, чем букве — определен­ные центральные аспекты психотерапии экзистенциально-гумани­стической ориентации. Эти аспекты таковы: (1) установление те­рапевтических отношений, развитие терапевтического альянса, эволюция переноса; (2) прояснение выявляющихся основных пат­тернов сопротивления, необходимые конфронтации и процесс проработки; (3) столкновение с некоторыми проблемами управле­ния, вопросы планирования последовательностей, трудности при­нятия решений; (4) мое субъективное участие в терапевтическом процессе, проблемы контрпереноса, вовлечения и непривязанно­сти; (5) основные экзистенциальные смыслы, которые я нахожу в своей работе. Все эти моменты связаны с тем, что, как я надеюсь, остается очевидным на протяжении всей книги: с моим глубоким чувством преданности людям, о которых я пишу и которые так сильно доверяют мне, с тем, какое большое значение для моей жизни имеет их смелость и страх при встрече с собственной жизнью.

Я адресую свою книгу студентам, изучающим профессии, свя­занные с психотерапией и личностным консультированием — пси­хологию, психиатрию, социальную работу, воспитание, образо­вание и т.п. Хочу показать, что существуют иные способы работы с пациентами, кроме тех, что делают акцент на технике и мани­пулировании. Я знаю: многих студентов, которые работают с людь­ми в целях развития и совершенствования жизни, отталкивают подходы, не содержащие гуманистических убеждений или глубо­ких отношений.

Я пытался по-другому описывать нашу работу, чтобы обеспе­чить реальную поддержку тем, кто озабочен действительным по­ложением людей, а не безличными абстракциями. Надеюсь, эта книга станет опорой для студентов и поможет им развить внутрен­нее понимание процесса и глубокого личностного смысла интен­сивной психотерапии.

Я надеюсь, что подобным же образом эти страницы будут об­ращены к растущему числу полупрофессиональных консультан­тов — людям, которые добровольно учатся и работают, помогая другим найти больше удовлетворения в жизни. Я полагаю, что эти полупрофессионалы выражают новое чувство человеческой общно­сти, которое является реакцией на массовое отчуждение в нашем механически-компьютерном обществе. Полупрофессионалы де­монстрируют: не следует передавать полные значения межличнос­тные взаимоотношения в ведение специализированных дисциплин. Работая вместе, профессионалы и полупрофессионалы могут рас­пространить сферу заботливых и плодотворных отношений на го­раздо большее число людей, чем это могло бы быть достигнуто иными способами. Следующие главы, как я надеюсь, смогут про­демонстрировать этим полупрофессионалам более глубокие возмож­ности работы, которой они заняты, и, вероятно, подчеркнут зна­чение продолжения профессиональной подготовки, развития, самопознания и подлинности в отношениях.

Далее. Хочу обратиться к тому человеку, который будет рассмат­ривать возможность данного предприятия для себя и думать о том, чтобы самому пройти интенсивную психотерапию. Это должно быть тщательно взвешенным решением, но очень часто такой че­ловек не в состоянии выяснить подробно, что же он выбирает. Я надеюсь, что настоящая книга помогает ему сделать выбор, и я надеюсь также, что она вызовет чувство воодушевления и возник­новение потенциальных возможностей, связанных с подобной эк­спедицией в свое внутреннее бытие.

Наконец, я хочу поговорить с интеллигентным читателем, ко­торый не связан с психотерапией профессионально, но который стремится к усилению своего собственного опыта подлинной жиз­ни. Для него я особенно старался выделить те заблуждения, в ко­торые мы все впадаем и которые похищают у нас глубокий смысл нашего существования. Я также стремился продемонстрировать этим читателям, что наше существование может переживаться по-другому, если мы достигаем подлинности жизни.

Говорить со всеми этими людьми — достаточно честолюбивая цель. Я осознаю это, но не отказываюсь от нее. Пытаясь реализо­вать эту цель, я буду говорить довольно догматично, безо всяких положенных оговорок типа "я думаю...", "мне кажется..." и дру­гих напоминаний, что у меня пока нет окончательных ответов. Когда я — или кто-либо другой — осмеливаюсь говорить о приро­де жизни и смерти (настоящая тема моей книги), должно быть абсолютно очевидно, что я излагаю свои собственные ограничен­ные и очень личные взгляды. На самом деле других и не существу­ет. Большинство читателей настоящей книги уже прекрасно знает это. Если кто-то не знает, это не может считаться его сильной стороной. Я буду говорить об этом настолько хорошо, насколько могу и насколько понимаю, и ожидаю, что вы будете проверять мои слова своим собственным опытом.

Я написал книгу, как я полагаю, с большей открытостью, чем это привычно для только что описанной аудитории. Я попытался сформулировать некоторые решающие переживания своей жизни, описать некоторые из моих главных жизненных сражений и раскрыть свой внутренний опыт психотерапевта. Я сделал это, потому что полагаю, что психотерапия — скорее искусство, чем наука, и поэтому читатель должен знать, что я за человек, если он хочет понять, что происходит во время моих встреч с пациентами.

Благодарности

Как запомнить все то множество людей, которые щедро вкла­дывали свои силы в настоящий проект? Любой список имен будет полон не более чем на треть, ибо иногда всего несколько слов, сказанных в решающий момент, означают возрождение надежды, а в другое время — для этого потребуются многие и многие часы напряженной и кропотливой работы. Особенно велик вклад моих друзей: Тони Атоса, Патрик Базен, Мэри Конроу, Джона Леви, Элен Шеффер, Сильвии Туфенкян, Сузи Уэллс и Кэя Уильямса. Билл Бриджс и Брайан Хилд тщательно и мастерски осуще­ствляли профессиональное руководство и личную поддержку. Мой секретарь Линда Эббот была неизменно терпеливо выносила мою неспособность прочесть готовую копию и постоянные требования сделать работу немедленно. Она заслуживает и получает мою ис­креннюю благодарность.

Джеймс Ф.Т. Бьюдженталь

Форествилль, Калифорния

Декабрь 1975

Замечание для моих пациентов

Я перечитываю эти страницы в последний раз перед тем, как отдать рукопись издателю для публикации. Именно сейчас кажет­ся странным и жестоким предавать бумаге и обнажать перед посто­ронними суть того, что мы вместе узнали. Все равно что обнаро­довать любовные письма.

Но я хочу поделиться тем, чему вы научили меня. Нам с вами известно, что я не философ и что страницы, которые последуют ниже, — не образец мудрости великих и выдающихся мыслителей. Мы с вами знаем, что я — не ученый (по крайней мере в привыч­ном смысле слова), незаинтересованно фиксирующий действия других созданий. На этих страницах я в основном говорю о вас и о себе как о людях, пытающихся пробудить большую часть жиз­ненных сил, дремлющих внутри нас.

В этих описаниях я не пытался дать точный отчет; я стремился передать то, что мы вместе пережили. Я обнаружил, это слишком тонкая субстанция, чтобы быть облеченной в слова. Я работал с до­словными стенограммами терапевтических сеансов и знаю, что они искажены, даже если точно передают объективное содержание. И наоборот, я чувствовал, что наиболее близок по духу к тому време­ни, которое мы провели вместе, если заливался слезами, смеялся от удовольствия или напрягал все свои силы, чтобы понять.

Так что я заимствовал эпизоды и реплики некоторых из вас, чтобы создать собирательный — и поэтому вымышленный — образ пациента. Но я пытался остаться верным опыту, лежащему в ос­нове этих эпизодов — и своему опыту, и вашему. Надеюсь, вы почувствуете мою заботу и уважение к вам в каждой главе, хотя знаете, что ни один из портретов не является полным отражением моего действительного видения каждого из вас.

Возможно, самым вымышленным событием в книге является групповой сеанс с Дженнифер и Луизой. Но я знаю, что некото­рые из вас вспомнят эпизоды из нашей групповой жизни, кото­рые очень близки к описанному.