Наука быть живым: Диалоги между терапевтом и пациентами в гуманистической терапии

Все очень просто: мы не должны ничего делать с собой, чтобы быть тем, чем действительно хотим быть; вместо этого мы долж­ны просто быть по-настоящему самими собой и как можно более широко осознавать свое бытие. Однако это просто только на сло­вах; невероятно трудно достичь этого в реальности. Дело в том, что когда я полнее осознаю, каким хочу быть и что удерживает меня от того, чтобы быть таким, я уже нахожусь в процессе изменения. Полное осознание само по себе является способом стать тем, кем я действительно стремлюсь стать.

Эта идея кажется нам столь невероятной, что мы часто ищем какие-то словесные ловушки или мистические предположения, вместо того чтобы прямо взглянуть на колоссальную силу нашего бытия. Так, Хол все время пытался узнать, "как" осознать свою внутреннюю жизнь, несомненно, рассматривая себя как странную машину, которой он должен научиться управлять, отделив свое сознание и волю от своего внутреннего опыта, нанеся себе тем самым настоящее увечье. Превращать себя в объект — то же самое, что толкать вперед машину, вместо того чтобы сесть в нее и ехать.

Вторая чрезвычайно важная идея проясняет, почему процесс осознания обладает такой большой силой: осознание является фундаментальной природой человеческой жизни. Пережевывайте это утверждение медленно; в нем содержится вся энергия, изменяю­щая жизнь. Если сравнить простое физическое существование (та­кое, как было описано в случае с пациентом-вещью в "Уловке-22" или в случае с боксером в коме, оба из которых я описал в первой главе) с подлинной жизнью в моем и вашем понимании, будет ясно, что наша природа полностью воплощается в осознании. Так, чем полнее я осознаю, тем более живым являюсь. Чем больше я искажаю свое осознание, тем более уродую свою жизнь. Чем бо­лее я увеличиваю объем и подвижность своего осознания, тем бо­лее полноценным является мой опыт.

В предыдущих предложениях говорилось: Я искажаю или уве­личиваю свое осознание. Отрицает ли это идентичность Я и осоз­нания? Нет, не отрицает. Разрыв между Я и моим осознанием является не более чем языковым артефактом. Ларри, искавший свое Я, проглядел свою подлинную сущность — другими словами, сам процесс поиска. Так и в моем случае. Моя подлинная сущ­ность есть "осознание". Другими словами, это я искажаюсь или увеличиваюсь. Я не есть продукт этих процессов; я есть сам про­цесс. Так, если я осознаю, что исказил свое осознание, то я уже наполовину восстановил его; когда я осознаю, что могу усилить свое осознание, я именно это и делаю.

Легко упустить из виду важность этой идентичности для нашей жизни и нашего осознания. Мы, представители западной культу­ры, настолько свыклись с объективным взглядом на мир, что по­стоянно пытаемся превратить собственное бытие в объект. И на­ходим подходящие для этих усилий объекты. Таким объектом является личность. Личность состоит из всех действительно объек­тивных аспектов нашего бытия. Она включает наш образ тела, наши идеи относительно своего характера, наши предположения о том, как нас воспринимают окружающие, и нашу личную ис­торию. Так понятие "личность" является абстракцией, перцептив­ным и понятийным объектом. Это не то, кто я есть; это, скорее, то, чем я был и что я сделал. Личность является продуктом деятель­ности Я. Это сброшенная кожа, внешне наблюдаемый аспект того, что уже изменилось и является абсолютно чистым и абсолютно субъективным процессом.

Когда мы пытаемся рассматривать свою жизнь объективно — так же, как рассматриваем ремонт автомобильного двигателя, — мы можем иметь дело только с личностью. Мы лишаем себя жизнен­ной силы осознания и пытаемся переделать свою жизнь, перекле­ив фотографии в семейном альбоме. Мы воздействуем на бездуш­ный объект, поэтому неудивительно, что от этих усилий мало жизненной пользы. Некоторые версии классического психоанализа и других сверхинтеллектуализированных терапевтических направ­лений, кажется, являются именно такими. Они собирают огром­ное количество информации о ранних детских переживаниях и со­здают сверхсложные теории личностной динамики, но пациенты не обнаруживают существенных изменений в своей реальной жиз­ни. Анализ личности так же тщетен, как и любые медицинские мероприятия по отношению к мертвецу. Тот, кем я был, мертв; мое осознание (осознающее Я) живо сейчас и движется, постоянно изменяясь.

Психотерапевты постоянно пытаются выявить факторы, способ­ствующие изменениям. Если бы мы только лучше понимали, по­чему некоторые люди получают такую существенную помощь в процессе психотерапии, в то время как другие, на первый взгляд, очень похожие, демонстрируют незначительные изменения или вообще никаких. Каждый терапевт, каждая теория, каждая тех­ника могут добиться некоторого успеха; но все они вынуждены признать, что у них бывают и неудачи. Насколько важными яв­ляются инсайт, понимание истории пациента, отношения с тера­певтом, разрядка прежде подавленных эмоций и другие признан­ные целебные воздействия?

Иногда пациент достигает нового понимания своей жизни и своих проблем — как мы говорим, достигает инсайта, — и резуль­таты оказываются глубокими, изменяющими всю жизнь. Иногда самое подробное изучение жизненной истории пациента и его сим­птомов оказывается таким же бесполезным, как прошлогодняя биржевая сводка. Фрейд пришел к пониманию того факта, что одного инсайта недостаточно. Хотя он имеет решающее значение для некоторых людей, что подтверждают все терапевты и впечат­ляющее количество литературы.

Я верю в то, что ключом к существенным жизненным измене­ниям является обнаружение жизненного центра в субъективном осознании. Истинный инсайт, по-моему, — это взгляд внутрь [9] субъективное зрение. Так называемый "инсайт" исходит главным образом из наблюдений и интерпретаций терапевта и не является внутренним зрением. Это объективная информация о том, каким пациент был, а не воспроизведение его нынешнего состояния.

Массовая культура — фильмы, романы, телепередачи — создала образ целительного эффекта, который оказывает на человека вне­запный инсайт, новый взгляд на свою жизнь. Это привело к тому, что я называю "детективным" направлением в психотерапии. Многие пациенты относятся к себе таким образом и охотно иссле­дуют собственные действия, слова, оговорки, сновидения и все остальное, чтобы отыскать улики, на основании которых можно было бы выстроить дело. Различие между "инсайтом", к которо­му приходят (терапевт, пациент или оба) с помощью детективной психотерапии и через осознание внутреннего чувства, таково же, как и различие между искусственным освещением и солнечным светом. Первый может показывать нам вещи, которые мы иначе не увидели бы, но только последний обладает всеми свойствами, которые необходимы нам для жизни и роста.

9

 Игра слов: insight (инсайт) буквально значит in-sight, т.е. внутренний взгляд или взгляд внутрь, inner sight. — Прим. переводчика.

Внутреннее зрение — человеческое осознание, преодолевающее световой барьер. Это непосредственное осознание нашего субъек­тивного бытия. Оно становится видимым в своих содержаниях и эффектах. "Я хочу кусок пирога" — эту фразу можно выразить более точно: "Я есть желание куска пирога".

Но, конечно, как только я облекаю его в слова, оно больше не является внутренним чувством, которое я описываю, а объек­тивированной работой моего внутреннего видения. Только в мо­мент дорефлективного понимания желания во мне живо осознание. Сейчас я есть писание этих строк. Нет, даже не так; сейчас я есть осознание новых дословесных мыслей, которые становятся слова­ми в моих внутренних ушах.

Я— гребень волны, который всегда сдвигается к тому времени, как мы можем увидеть саму волну.

Короче говоря, мой поиск привел меня к пониманию того, что у каждого из нас есть внутреннее чувство, орган восприятия на­шего субъективного мира, но что слишком часто нас не учат це­нить и использовать этот жизненно важный элемент нашего бытия. В результате мы теряемся в пустыне объективаций, лишенные путеводной звезды нашей идентичности, которая подсказала бы нам правильный курс к подлинному воплощению.