Навязанный рай

Молоденькая официантка Нюра сидела за стойкой, подпёрши голову ладонями, и уныло наблюдала, как мальчишка методично поглощает мороженое. Другого занятия у неё не намечалось, и ей было откровенно скучно.

– Нюрочка, здравствуй, – сказал я с порога.

Официантка перевела на меня соловый взгляд, но, узнав, тут же преобразилась. Вскочила с места, заулыбалась, расцвела.

– Здравствуй, Артёмушка! Что-то давненько не захаживал. Аль женился, жена завтраками кормит?

– Типун тебе на язык! – наигранно ужаснулся я.

– Завтракать будешь, или только кофе?

– И то, и другое. – Пройдя к стойке, я сел на высокий табурет. – Жареные шпикачки, чипсы, кетчуп с паприкой и, естественно, кофе. Чёрный, натуральный.

– Бегу, родненький! – засуетилась Нюра. – Пять минут, и всё будет готово!

Она включила кофеварку и умчалась на кухню – в межсезонье повар не работал, и всё готовила Нюра. Была она то ли дочкой хозяина кафе, то ли племянницей, о чём не раз намекала, ведя планомерную осаду моей холостяцкой жизни – мол, приданое есть, дело за тобой. А за мной «заржавело». Причём настолько, что захаживал сюда всё реже и реже. Девочка симпатичная, аккуратная, но я таких, озабоченных созданием семейного очага, обходил десятой дорогой. Пелёнки, распашонки, претензии… Зачем мне эта обуза?

Из динамика музыкального центра приглушённо лилась музыка, и вкрадчивый мужской голос задушевно выводил:

Такого снегопада, такого снегопадаДавно не помнят здешние места…

М-да, как говорится, не по сезону…

«Зимняя» песня закончилась и тут же сменилась бравурной «летней»:

Тополиный пух, жара, июнь,Ночи такие звёздные…

Я чуть не расхохотался. Ни снега, ни тополиного пуха за окном не наблюдалось. Уж лучше бы сводку погоды передали.

За стойкой появилась Нюра со скворчащими на сковородке шпикачками.

– Я тебе с лучком поджарила… Пальчики оближешь! – заявила она, выкладывая шпикачки на тарелку и пододвигая ко мне. Затем налила чашку кофе и поставила рядом.

Полив шпикачки кетчупом, я принялся за еду. Нюра присела напротив, подперла кулачком щёку и принялась смотреть на меня умильным взглядом.

– Ну, как?

– Что – как?

– Вкусно?

Я прожевал кусок и изобразил на лице восторг.

– Женюсь! – выпалил. – Немедленно!

– Тебе бы всё шуточки шутить… – покраснела Нюра и, отведя взгляд, затеребила оборку фартука. – А я здесь одна, можно сказать, увядаю…

– Прямо-таки и увядаешь! Цветёшь и благоухаешь! Не переживай, цветочек, сядет и на твой пестик мохнатый шмель.

И тут я почувствовал на затылке чей-то пристальный взгляд. Скосив глаза на крайний столик, я увидел, что седеющий мужчина о чём-то тихо переговаривается со своим то ли сыном, то ли внуком. Значит, не он. Кто же тогда мог наблюдать за мной в пустом кафе? И только переведя взгляд на зеркальную витрину за спиной Нюры, я понял, кто на меня смотрит. За окном, на тротуарной плитке у кафе, сидел рыжий пёс и не сводил с меня взгляда. После вчерашних событий я был готов к тому, что за мной установят слежку, и мои чувства обострились. Причём настолько, что среагировали на взгляд голодного пса. Это уже паранойя…

Я повернулся на табурете и сквозь стекло посмотрел псу в глаза. Рыжий пёс взгляда не отвёл.

– Чья это собака? – спросил я, вновь поворачиваясь к Нюре.

– Какая собака?

– Вон, за окном.

– У меня здесь кафе, а не площадка для выгула животных, – обиженно протянула Нюра.

– Брось, Нюрочка, дуться, – ласково сказал я. – Жениха мы тебе найдём. Молодого, красивого и, главное, верного, а не такого кобеля, как я.

Нюрочка оттаяла. Хоть ни на йоту не верила пустопорожнему трёпу, но ласка и клятвенные обещания действуют на женщин безотказно.

– Так чья это собака? – вернулся я к своему вопросу. – Ты же во дворе всех собачников знаешь, выгуливают своих питомцев под твоими окнами.

– Ага, – согласилась Нюра. – Как зима, снег, так все собаки сбегаются на площадку гадить… – Прищурившись, она всмотрелась сквозь стекло в пса. – Нет, эту псину в первый раз вижу… Бродячая она, вон и ошейника нет.

Я кивнул в подтверждение своей догадки и принялся доедать шпикачки. Вкусно Нюра готовила, знала, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Но на «вкусно поесть» я не собирался менять холостяцкую свободу.

«Летняя» песня о жаре и тополином пухе закончилась и, наконец, прорезался голос диск-жокея:

– Зима давно сдала свои права, а до лета ещё далеко. Поэтому наше музыкальное путешествие по временам года мы заканчиваем песней, соответствующей сегодняшним погодным условиям.

Из динамика страдальчески полилось:

Лишь только подснежник распустится в срок,Лишь только прокатятся вешние грозы,На белых стволах появляется сок,То плачут берёзы, то плачут берёзы…

Напрасно я иронизировал по поводу подборки песен – диск-жокей не зря ел свой хлеб, составляя программы.

– Пицца у тебя с чем? – спросил я, запивая завтрак кофе.

– Ты не наелся, родненький? – вскочила со стула Нюра. – С курятиной и грибами. Сегодняшняя.

– Острая?

– А какую ты хочешь?

– Без перца.

– Разогреть? – Нюра схватила с прилавка пиццу и метнулась к микроволновой печи.

– Не надо, – остановил её я. – С собой возьму.

Расплатившись, взял пиццу со стойки и встал.

– Спасибо, Нюрочка, было очень вкусно.

– Заходи чаще, – жалостливо, в тон звучащей песни, протянула Нюра, глядя на меня томными глазами.

– Как только – так сразу! – клятвенно пообещал я.

Выйдя из кафе, я остановился и посмотрел на пса. Пёс встретил мой взгляд спокойно и не подумал подняться, чтобы подойти. Что ж, как говориться, если гора не идёт к Магомету…

Я подошёл к псу, наклонился и протянул пиццу.

– Будьте любезны, угощайтесь.

Пёс приподнял одно ухо, окинул меня взглядом сверху донизу и аккуратно взял из рук пиццу. Затем лёг, вытянул передние лапы, положил на них пиццу и принялся не спеша есть.

Да уж, аккуратист ещё тот, невольно восхитился я. Аристократ! Определённо домашний, воспитанный. Привык, что не он служить должен, а ему прислуживать. Глядя, как он «трапезничает», поневоле пожалеешь, что предложил пиццу не на одноразовом блюдечке с голубой каёмочкой…

Из кафе во двор пробилась песня о «плачущих берёзах» – видимо, Нюра усилила звук. Была весна, и Нюра страдала.

Внезапно я понял, чем сейчас буду заниматься. Что просто необходимо сделать, если поневоле придётся уносить ноги из Холмовска. Знал я одну такую, плачущую по весне берёзку. Наверное, большая выросла, давно не проведывал…