Назад дороги нет

— Ага, конечно, ты же старший бармен, как это ни при чём?

— Я клянусь, шеф, клянусь! — уже чуть не вопит, делая маленький шажок в сторону выхода.

Ещё чуть-чуть и начнёт натурально пятиться, чтобы сбежать, да только хрен ему, а не побег.

— А ну сел на место!

Я не повышаю голос, но Слон съёживается и плетётся к стулу, с которого так лихо вскакивал.

— Пей, — говорю, толкая пальцем в его сторону полный стакан коньяка. — Давай-давай.

— Вик, слышь, если всё выпьет, то дубу даст, — говорит Роджер, наливая и себе новую порцию. — Ты смотри, какой он тощий, жидкий очень.

— Пусть пьёт.

Слон берёт дрожащими руками стакан, обхватывает его, точно чашку горячего чая и, поморщившись, делает большой глоток. В кабинете царит тишина, и только звук глотков нарушает эту идиллию.

— Эх, слабая нынче молодёжь пошла, даже пить толком не умеют, — криво улыбается Роджер, цокая языком.

Слон ставит обратно стакан, а в нём ещё почти три четверти содержимого плещется. И правда, слабенький.

— Больше не могу, — говорит почти жалобно и потирает ладонями лицо. — Хоть убейте, не могу больше.

— Рассказывай, — говорю тоном, не терпящим возражения. — Только в темпе, пока я ещё в состоянии тебя слушать.

— Я ничего не знаю, честно!

— Блядь, ну какой ты упёртый, только хуже себе делаешь, — вздыхаю и присаживаюсь на край столешницы напротив Слона. — Я же и так всё знаю. Толку ты выёживаешься?

Слон совсем сникает, вытирает губы тыльной стороной ладони и бросает на меня затравленный взгляд.

— Борисов меня заставил!

Чего-то примерно такого я и ожидал. Сейчас будет отчаянно валить всё на Гену, хотя его вина грандиозная, но людей не изменить — они всегда ищут способы увернуться от ответственности.

— Вик, глянь, какая овечка косорылая, — хохочет Роджер, — прямо страдалец.

— Ладно, тварёныш, с тобой потом разберусь, — делаю знак рукой, когда Слон открывает рот, чтобы снова нести пургу, которая мне уже совсем неинтересна. Все шансы донести до меня информацию просрал, придурок. — Говори, где Борисова искать?

— Я не знаю, честно!

Снова распахивается дверь, и в комнату вплывает Карл, а с ним двое парней из его клуба. Чёрный ангел осматривает комнату безразличным взглядом, останавливается на Слоне, а тот стремительно бледнеет. Думает, наверное, что Карл под его душу прилетел.

— Я приехал, — бросает Карл и подаёт знак своим охранникам. Те становятся по обе стороны двери, складывают руки на груди и замирают, словно два изваяния. — Пока ещё никого без меня не грохнули?

И ведь никогда точно не угадаешь, шутит он или правду говорит.

— Живы ещё все.

— Удивительно, — хмыкает, садясь на моё кресло.

В кабинете становится будто бы прохладнее, и тишина с появлением Карла кажется вязкой и тягучей. Время замедляет свой бег, а мне мерещится, что я попал в какой-то параллельный мир, где группа недоносков решила сделать из меня идиота.

— Борисов на дно залёг, — вдруг говорит Слон, когда молчание становится невыносимым. — Он ни с кем на связь не выходит, никому не звонит. Он очень злой на тебя, шеф.

— В заднице я видел его злость.

— Не слишком уж глубокое дно у твоего приятеля, — равнодушно замечает Карл, подкидывая связку ключей на ладони. — Ещё немного и за шкирку его вытащим на свет божий.

— Если я скажу кое-что, не убьёте? — как-то уж очень жалобно интересуется Слон, а лицо покрывается бурыми пятнами.

И ведь ему никто на полном серьёзе не рисовал такую перспективу, но боится. Потому что вину своей тощей жопой чует, от того и трясётся как голая проститутка на морозе.

— Я тебя лично придушу, если ничего не скажешь, — улыбаюсь, а Роджер протягивает мне стакан, наполненный тёмно-кофейным пойлом.

— У него есть номер телефона… для экстренных случаев. Могу дать.

— Что, мальчик, самолёт в Гондурас и миллион долларов мелкими купюрами в обмен попросишь? — хмыкает Карл, а я давлюсь хохотом. Долбаный сюр.

— Блядский хоровод, — восклицает Роджер и рывком поднимает Слона на ноги. — Он ещё и торгуется. Я тебя сейчас пинком под зад в Гондурас отправлю, сука.

Не вмешиваемся, а охранники Карла так вообще демонстративно отворачиваются в другую сторону. Роджер тем временем, не отпуская орущего Слона, распахивает ногой дверь и тащит того к запасному выходу. Мгновение, другое и вот уже пахнуло свежим ветром в лицо, а на небольшой площадке за “Бразерсом” вопит Слон.

— Ты, суслик, ещё выделываться удумал? — ревёт подстреленным бизоном Роджер и толкает Слона на асфальт. — Говори, дерьма кусок, как твоего напарника выловить!

Пролетев пару метров, бармен падает спиной на асфальт и замирает.

— Убил, что ли? — ни к кому особенно не обращаясь, спрашивает Карл. — Быстро что-то спектакль закончился.

Но через пару секунд раздаётся протяжный стон, и Слон садится на задницу.

— Давай номер, утырок, — почти ласково просит Карл, а я подхожу к Слону и присаживаюсь рядом на корточки.

— По-хорошему прошу, давай номер.

— По-плохому я бы не пережил, наверное, — криво усмехается окровавленными губами и хлопает себя по нагрудному карману.

Протягиваю руку, нащупываю кожаную визитницу и достаю наружу. Листая, вытаскиваю одну визитку за другой, сминаю в кулаке и выбрасываю куда-то за спину. Пусть потом ползает и собирает, коли так нужны.

— Вот она, бумажка, — хрипит Слон, потирая ушибленный затылок. На пальцах остаётся кровь, но похрен, потом перевяжет. Сейчас мне нужна информация, визиты с апельсинами пока отменяются.

Читаю написанное на белом клочке бумаги корявым почерком, а брови сами собой ползут вверх от удивления.

— “Собес”? — повторяю вслух прочитанное, а Слон кивает. — Мать его, ну Борисов и долбень.

Роджер заглядывает через моё плечо и давится хохотом.

— Это экстренный номер, для связи. Если что-то пойдёт не так, — поясняет Слон, выдавливая из себя каждое слово. — Борисов говорил, что “Собесом” никто интересоваться не будет, так надёжнее.

— Конспираторы хреновы, — снова хохочет Роджер. — Хороши уроды, за спины бабок прятаться удумали.

И тут у меня в голове рождается одна идея, которая кажется такой простой и способной решить все наши проблемы с поиском Гены, что даже весело становится.