Назад дороги нет
Шрифт:
— Небось, этот придурок уже полные штаны наложил, — говорит Роджер, а наш молчаливый водитель издаёт звук, очень похожий на смешок. — Пошли быстрее, веселье всё пропустим.
Вываливаемся из автомобиля и идём по знакомой тропке, а в голове мысли о том, что я бы предпочёл больше никогда сюда не возвращаться. Думаю, Роджер со мной согласен, но Карл всегда будет верен себе. Мазохист, любящий возвращаться на старые места и ковырять свои раны ржавым гвоздём.
Чем глубже заходим в лес, тем слышнее приглушённые голоса и странные звуки. Карл знает, что убивать Борисова нельзя, да
— Он всё рассказал, — говорит Карл, завидев нас. — И о поставщиках “Склерозника”, и о заказчиках. Мелкие сошки, недавно в городе.
Это радует, потому что лишние проблемы с наркодельцами большого масштаба никому не нужны.
— Живые хоть? — спрашивает Роджер, подбородком указывая на лежащих на земле Борисова и Слона.
— Очухаются, — машет рукой Карл. — Собственно, я заставил их действие “Склерозника” на себе испытать. Рыдали, давились, но проглотили.
— От передоза же кома наступает, — говорю, подойдя к двум телам, и носком ботинка тычу Слона в бок. Не шевелится.
— Ну, наступит, значит, туда им и дорога, — пожимает плечами Чёрный ангел и усмехается. — Ничего с ними не будет, такие так просто не дохнут.
Присаживаюсь на корточки, прикладываю руку к шее Борисова и отчётливо ощущаю ровно бьющийся под пальцами пульс. Карл никогда не врёт, не обманул и сейчас — выживут.
— Что с ними дальше делать? — спрашивает будто бы у самого себя Роджер. — Тут оставить?
— У меня есть идея поинтереснее, — отвечает Карл и мечтательно улыбается. — Поехали! Вам понравится, обещаю.
Мы снова грузимся в машины, а парни Карла втаскивают бесчувственных парней в борт грузовика, словно мешки с мукой. Едем в ночь, и по мере приближения к месту назначения, до меня постепенно доходит смысл этого путешествия.
На окраине города есть куча мест, куда нога нормального и адекватного человека никогда не ступит. Притоны, бордели, занюханные стрип-клубы, подпольные казино — здесь есть всё, главное, знать, что ищешь. Мы знаем, от того очень быстро спускаемся по раздолбанным ступенькам в занюханный подвал, где в дымном табачном облаке сидит татуировщик, который не будет спрашивать, зачем к нему пришли и никогда не расскажет, кого видел.
Карл входит в тесное помещение, о чём-то тихо беседует с мастером, и, договорившись, выходит наружу.
— Сейчас их обслужат, — говорит, выводя нас на улицу. — По высшему разряду, сук таких, обслужат.
Мы начинаем ржать, сгибаясь пополам и захлёбываясь. Просто стоим на зассанном тротуаре, смеёмся, вытирая слёзы, и я понимаю, что после такого обслуживания, ничего плохого Слон с Геной уже не смогут сделать.
— Каинова печать — штука приметная, — говорит Карл, когда немного успокаиваемся.
Через несколько часов, которые провели за кружкой пива в каком-то более-менее приличном баре, Карлу на телефон приходит сообщение с просьбой забрать клиентов.
— Ну, красота же, — ржёт Роджер, когда парни Карла, кряхтя и обливаясь потом, складывают Слона и Гену в кузов грузовика. — Мне нравится.
— Ага, хороший мастер. Главное, парень надёжный,
потому что немой.А я рассматриваю надпись на лбу придурка Борисова: "Этот человек торгует наркотиками и убивает ваших детей!" и усмехаюсь, представив, каково им будет с этим жить. Но, собственно, не очень-то и интересно.
Карл тем временем обходит грузовик и отдаёт последние распоряжения своим ребятам. Те кивают, громко ржут, и через пару мгновений дверцы хлопают, закрываясь. Пара минут, и мы остаёмся втроём на заплёванном асфальте.
— Поехали в "Магнолию", ребята, — предлагает Карл. — Мы неплохо потрудились, пора бы и отдохнуть.
— Куда их повезли? — спрашивает Роджер, когда внедорожник несёт нас к "Магнолии".
— Подальше отсюда, — отвечает Карл, приглаживая волосы. — Кинут на обочине голожопыми, без денег и документов, пусть попрыгают.
— Милосерднее было бы грохнуть, — смеётся Роджер.
— Милосердие? Какое-то незнакомое слово, — усмехается Карл. — Впрочем, его ещё заслужить нужно.
Прикрываю глаза и думаю о том, что вот сейчас мне очень хочется напиться. И увидеть Асю. Последнее, наверное, даже больше, но в таком состоянии ей нельзя меня видеть. А ещё размышляю о том, что Карл в очередной раз спас. Меня — от кровопролития, которое почти готов был совершить; мой клуб — от Борисова и позора.
Чёрный ангел всегда прилетает, чтобы вытащить за шкирку из адской бездны.
23. Ася
— Пока тебя в городе не было, твой супружник каждый день ко мне приходил, — неожиданно заявляет Поля, бросая на меня быстрый взгляд. — Достал, честно признаюсь. И совести же хватает на глаза мне показываться.
В сердцах бросаю нож, которым до этого нарезала мясо, и он с глухим стуком ударяется о деревянную столешницу и пару раз подпрыгивает, пока не падает на пол. Чертыхаюсь в голос, а Полина перекрывает воду, оставляет в раковине горку недочищенного картофеля и, повернувшись ко мне, медленно вытирает руки светло-голубым полотенцем.
— Ася, я считаю, вам нужно поговорить. Как взрослым людям. Всё выяснить уж раз и навсегда, и разойтись спокойно.
Интонационно выделяет каждую фразу, и я знаю, что она права, но Саша до такой степени разочаровал меня, что на физическом уровне вызывает отвращение. Кажется, будто всё, что было между нами — случилось с кем-то другим, не со мной. С какой-то другой Асей, беспросветной наивной дурочкой.
— Ты так говоришь, будто бы я сама этого не понимаю, — отмахиваюсь, достаю из подставки чистый нож и принимаюсь с излишним усердием дальше нарезать кубиками мясо для рагу. — Но он хочет, чтобы всё было как раньше.
— А оно не будет? — хитро прищурившись, спрашивает Поля.
— Нет! — отрицательно машу головой, орудуя ножом, как заправский шеф повар.
— Но ты всегда его прощала.
— Ну и дура была.
Полина хохочет, и я невольно поддаюсь, заражаюсь и тоже начинаю смеяться.
— Наконец-то ты прозрела! Ура! Аллилуйя! Аминь! — восклицает Поля между приступами хохота, да ещё и на месте пританцовывает, дурёха. — Вообще, расставанию подруги с мужем не принято радоваться, но я вот такая — плохая, я не просто радуюсь, я счастлива!