Назад в СССР: 1986 Книга 5

Из-за того, что по состоянию здоровья мне запретили заступать в наряды по электростанции, я находился в крайне невыгодном положении. По сути, у меня были связаны руки — время неумолимо шло, а я ничего не мог сделать. Не мог ни позвонить, ни проверить свои догадки...

Первым делом, по возвращении на АЭС мне хотелось найти отца, чтобы тот показал, где приблизительно находятся шкафы «КИП». Чуйка подсказывала, что моя теория верная. Диверсант, которым мог быть Донченко, определенно способен как-то нарушить внутреннюю периферию, отчего в ночь аварии операторы на блочном щите управления будут получать искаженную информацию. Конечно, это лишь моя собственная догадка, в официальных отчетах по расследованию причин аварии, об этом не было ни слова. Сомневаюсь, что пульты управления и шкафы с автоматикой вообще кто-то проверял после аварии, а если и так, что там разберешь, когда большая часть оборудования просто скончалась от замыканий, а то, что выжило, добила радиация.

На данный момент, мое видение будущей аварии было таким: Донченко, если он действительно принадлежал к числу диверсантов, действуя по указанию Клыка, примерно за неделю до двадцать пятого апреля, начал выводить автоматику из строя. Делалось это грамотно, постепенно, чтобы не вызывать подозрений у других сотрудников. Одновременно, сам Клык каким-то образом повлиял на ту самую специальную программу испытаний по выбегу ротора турбины. Известен факт, что когда Леонид Топтунов и Александр Акимов собирались приступить к началу испытаний, оба обратили внимание на то, что многие моменты в программе эксперимента были изменены. Причем, в грубой форме.

Клык через каких-то вышестоящих лиц, очень умело повлиял на МинЭнерго, чтобы программа проводилась ночью. От диспетчера Киевской электросети внезапно поступила команда отложить «торможение» реактора. Все лихорадочно пытались выполнить и перевыполнить планы и получить премии до первомайских праздников. Страна нуждалась в каждом лишнем киловатте электричества, который могла дать Чернобыльская АЭС. Вот и не стали отключать энергоблок, пока не спадет пиковая нагрузка. Физику из отдела ядерной безопасности, который должен был помогать оператору во время проверки, сказали, что эксперимент уже закончился. Ну и тот просто не пришел.

Заступающая ночная смена была совершенно не готова к таким работам и вообще не знала, что им предстоит сделать. Отсюда возникла серьезная несогласованность действий, даже несмотря на то, что начальник предыдущей смены Юрий Трегуб остался после дежурства, чтобы помочь Александру Акимову вывести реактор в нужный режим. А на сладкое... Заранее, возможно даже за несколько месяцев, кто-то из людей Клыка, получил доступ к архивам, где хранились материалы расследований аварии на ЛАЭС в 1975 году. Тогда товарищ Волков провел разбирательство и досконально изложил причину, которая в дальнейшем могла стать серьезной проблемой. Концевой эффект, конструктивный недостаток стержней СУЗ... Я был уверен, что диверсанты знали о больном месте и без того капризного реактора РБМК, умело подталкивали всю смену реакторного блока № 4 к тому, чтобы загнать его в нужное им состояние, которое наблюдалось при аварии на Ленинградской АЭС.

Если я прав хотя бы наполовину, невозможно не восхититься тем, насколько серьезная и одновременно тонкая работа была проведена этими людьми. Точнее, будет. И, разумеется, восхищение, тут совсем не уместно... Но все-таки!

Тут не просто цепочка событий, которая привела к аварии. Тут целая паутина грамотно продуманных действий, к которым готовились целых полгода, а может и больше. Однако, на моей стороне знания... Ведь я знаю дату и время!

Из столовой я вышел в глубокой задумчивости.

Вдруг ко мне подбежал дневальный из четвертого взвода.

— Савельев! Тебя к командиру вызывают!

— Уже иду, — нехотя отозвался я.

Признаюсь, не сильно торопился возвращаться в подразделение. Думал, что меня все-таки кто-то спалил, что я был на контрольно-пропускном пункте, и сейчас мне прилетит по шапке. Ну, куда деваться, за свои поступки нужно отвечать. Сейчас по-быстрому сварганю какую-нибудь легенду, делов-то?

Когда я вошел в канцелярию, внутри был только командир. В помещении накурено, витал стойкий запах кофе. Атмосфера внутри была не самая позитивная, даже совсем наоборот. Перекошенное от напряжения лицо ротного, мне сильно не понравилось.

— Товарищ капитан, что-то случилось? — спросил я, глядя на офицера с подозрением. Таким я его еще ни разу не видел.

Тот медленно поднялся из-за стола, судорожно выдохнул и взяв со стола лист желтоватой бумаги с темным машинописным тестом, передал мне.

— Вот, Савельев! Ознакомься!

Я ожидал все, что угодно. Но то, что видели глаза, повергло меня в глубокий шок...

Глава 21. Хорошие плохие новости

Прочитав содержимое документа, я поднял на командира взгляд, полный изумления и непонимания.

— Это как? — глухо спросил я, на какой-то момент, подумав, что это просто неудачная шутка.

— А вот так, — мрачно ответил капитан Потапов. — Предварительно принято решение о твоем комиссовании из рядов советской армии.

— Но... Кто решил, что я негоден к дальнейшей службе? — возмутился я, едва сдерживая рвущиеся наружу эмоции. — На каком основании? Я же себя замечательно чувствую, полностью боеспособен! Это незаконно! Меня что комиссовали без прохождения военно-врачебной комиссии? Да где это такое видано?!

— Еще не комиссовали, — задумчиво произнес офицер. — Только предварительно рассмотрели и выдали заключение.

Я хотел произнести целую речь, но вдруг зазвонил телефон. Ротный взял трубку.

— Капитан Потапов, слушаю!

Далее я стал невольным свидетелем монолога — кто-то, судя по всему в больших погонах, с пристрастием отчитывал нашего ротного. Судя по всему, это как-то касалось меня и подразделения в целом. Капитан, мгновенно вспотев, только и успевал повторять одну и ту же фразу «Виноват, разберемся». Примерно через пару минут он со злостью швырнул трубку обратно на корпус аппарата. Та не попала на гнезда, отскочила и с грохотом упала на крышку стола.

— Урод трехзвездочный! — процедил командир.

Он плюхнулся на свое место, нервно постучал пальцами по столу. Затем снова уставился на меня.

— По тебе звонили, — наконец ответил он. Выдержав паузу, Потапов продолжил. — Спрашиваешь, на каком основании тебя списывают? А ты сам подумай!

Я недоуменно пожал плечами. Потапов вздохнул.

— Хорошо Савельев, я тебе подскажу! Все очень просто, твое ранение здесь совершенно ни при чем. Оно было? Было! Да, его зафиксировали, но затем ловко замяли те, кто вновь вернул тебя в подразделение. Уж не знаю, что у тебя за друзья... Пусть прошло уже столько времени, пусть твоя рана зажила. Но все это лишь предлог, чтобы убрать тебя из подразделения. Со службы вообще. Майора Привалова помнишь? Догадайся сам, откуда ноги растут. Вообще, я не стал бы тебе всего этого говорить, но у меня со старшим лейтенантом Озеровым произошел серьезный разговор по душам и он рассказал мне во всех подробностях о твоих успехах.

Тут мне сразу все стало понятно. Вот же гнида этот майор, все-таки нагадил мне. А я-то, дурак, еще наивно полагал, что мне нечего опасаться и все под контролем.

— Я не понимаю, как так можно? Без заключений, без согласований просто взять и вышвырнуть человека из армии? Я может и срочник, но я хочу служить своей стране, хочу принести пользу для родины. Дайте мне доучиться! Кто-то косит от армии, а я наоборот хочу продолжать службу. Так почему мне не дают этого сделать? Я же хорошо себя зарекомендовал! Разве нет?